Захваченный (ЛП) - Пейдж Сабрина. Страница 35

Колтон смеётся.

— Это ужасно.

— Говорит парень, который ударил кого-то за разговоры о том, что тот хочет засадить мне.

— Мне это не понравилось, — защищается Колтон напряжённым голосом. — И всё ещё не нравится.

— У меня был парень, когда я была первокурсницей в колледже, — говорю я. — Но я не знаю, что случилось. Думаю, он не очень-то этим интересовался.

Колтон проводит рукой по моей груди.

— Какой парень не захочет заняться с тобой сексом?

Я пожимаю плечами.

— Во всяком случае, этого никогда не было, а потом все пошло как по маслу. Например, чем дольше я ждала, чтобы потерять её, тем более грандиозным становилось это действие.

— Значит, как только ты увидела меня голым на крыше моего дома, ты решила, что тебе придётся влезть во все это.

— Да, все прошло именно так, — говорю я, закатывая глаза.

Мы лежим, и некоторое время он молчит. Когда Колтон говорит, его голос звучит мягко.

— Я иногда прихожу сюда подумать, — говорит он. — Я нашёл это место однажды, катаясь по холмам. На нём не было никакой маркировки собственности, и никто никогда здесь не бывал.

— Красиво, — говорю я. Это огромное преуменьшение. Здесь, под звёздами, в центре страны, это более чем красиво. Так мирно, как будто мы очень далеко от всего остального, что ничто из этого не имеет значения.

— Тихо, — бормочет он. — Когда-то, когда я был ребёнком, я обычно выходил на поля на ферме. Ты стоишь в кукурузе, а она десять футов высотой. Ты можешь потеряться в этом дерьме навсегда. Приезд сюда — это что-то вроде напоминания о возвращении на ферму. Я часто ездил сюда прошлой осенью.

— Во время футбольного сезона?

— Да. Когда все сходят с ума, — говорит он. — Знаешь, там трудно найти уединённое место. Тебя тянут в сотню разных направлений, и каждый хочет от тебя кусочек. Я знаю, это звучит глупо, но…

— Это вовсе не звучит глупо, — говорю я. — Когда я росла, это было громко и безумно. Я любила читать больше всего на свете, и это было невозможно, когда мои братья постоянно дурачились или воровали головы у моих кукол Барби, чтобы использовать их в качестве патронов для своих рогаток. Было одно место, которое я нашла, когда мне было десять лет, прогуливаясь вдоль ручья позади моего дома — невозможно было увидеть его, это маленькое каменное образование, пока не окажешься прямо на его вершине. Я никогда не рассказывала об этом братьям, потому что не хотела, чтобы оно стало фортом для мальчиков. Я часто ходила туда, даже будучи подростком, в любое время, когда мне нужно было пространство для размышлений.

— Заниматься с тобой было очень похоже, — признается Колтон, тяжело вздыхая. — Затишье перед бурей.

— Перед футбольным сезоном?

— Прежде всего, — говорит он. — Этот год будет сумасшедшим. Как только начнётся сезон, он обретёт собственную жизнь.

Я понимаю, что не знаю, на что это похоже. Я вообще ничего не знаю.

Я думаю, что это его способ предупредить меня.

Глава 27

Колтон

— Здесь внизу есть пруд.

На следующее утро я тащу её за руку вниз по заросшей тропинке, которая вьётся по склону холма.

— Это твоя фишка? — спрашивает она лёгким голосом. — Ты приводишь сюда девушек… А потом такой: «О, посмотри на огни над городом. Эй, здесь внизу есть пруд»?

— Я никого сюда не приводил, — говорю я, шлёпая Кэсси по заднице. — Это место целиком моё. Как и твоя задница.

— Неужели нас съедят медведи?

— О, это восхитительный вопрос.

— Значит, змеи? — спрашивает она. — Я действительно не люблю змей.

— Ты выбрала не тот штат, чтобы ходить в школу, если не любишь змей, — говорю я.

Кэсси хватает меня за руку.

— Серьёзно. Есть ли змеи в воде?

— Возможно.

Она сильно шлёпает меня.

— Это не смешно.

— Я буду защищать тебя, маленькая леди, — протягиваю я, стараясь изо всех сил подражать ковбою из старого вестерна. Я притягиваю девушку к себе и кладу её руку на мой член. — Это единственное, о чём тебе стоит беспокоиться.

— О, тогда просто маленькая садовая змея.

— Вчера вечером ты назвала его совсем не так.

Она со смехом отстраняется, и я гонюсь за ней по тропинке, пока мы не добираемся до пруда с нависающей веткой дерева и верёвкой, свисающей с неё, которая выглядит так, будто ею не пользовались много лет.

— Круто, — говорит Кэсси, снимая футболку и бросая её на землю без малейшего колебания. — Никто не знает об этом месте?

Её трусики падают на землю, и она выходит из них, поворачивается, чтобы посмотреть на меня, широко улыбается уперев руки в бёдра. Кэсси поднимает лицо к небу, раннее утреннее солнце окутывает её тёплым сиянием, и она закрывает глаза.

И я просто стою там, наблюдая за ней, не раздеваюсь, потому что не могу перестать смотреть на неё.

Она открывает глаза.

— Почему ты всё ещё в одежде?

Я пожимаю плечами.

— Просто наслаждаюсь видом.

Кэсси даже не краснеет. Она усмехается.

— Ты купался здесь?

— Да. Здесь глубоко.

Она всматривается в воду, а затем отступает назад, бежит и прыгает в пруд, прежде чем я успеваю снять шорты. Когда она выныривает, то громко кричит.

— Чёрт, здесь холоднее, чем я думала.

Я бросаюсь пушечным ядром в воду, обрызгивая Кэсси, и она пытается обрызгать меня за то, что я намочил её, но я хватаю её и притягиваю к себе, прежде чем она может сделать это снова. Кэсси смеётся. Она настолько далека от той встревоженной Кэсси, которая вошла в кабинет в наше первое репетиторское занятие, насколько это возможно.

Она плавает в воде на спине, пальцы её ног едва виднеются на поверхности.

— Это как твой собственный маленький кусочек рая.

Я смотрю на неё, её волосы разметались по воде. Чёрт, я начинаю думать, что это правда так.

— Эта вода чертовски холодная, — говорит она. — Хочешь согреть меня?

Мы добираемся до вершины тропы, все ещё мокрые от воды. На Кэсси надеты бюстгальтер и сандалии, а вокруг талии обёрнуто полотенце, но не из чувства скромности, как поясняет она мне.

— Это самозащита. Если мы увидим медведя, тебе придётся бегать голышом по лесу с болтающимся барахлом. По крайней мере, у меня будет это полотенце.

— Хорошо, что ты горячая штучка, — говорю я.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего, городской сноб.

— Не могу поверить, что ты шёл через лес голым, — говорит она, поворачиваясь ко мне, когда мы достигаем вершины холма. Она смотрит вниз. — Со стояком.

— Стояк я получил только что, — говорю я, протягивая руку за её полотенцем. Оно падает на землю. Я прижимаю Кэсси к своей твёрдости, снимаю лифчик, прежде чем она успевает среагировать.

— Я удивлена, что это заняло у тебя так много времени, — говорит она. — Учитывая, что мы не спали, по крайней мере, тридцать минут.

— Я удивлён, что смог продержаться так долго, — говорю я ей. — Я старался быть внимательным.

— Потому что ты лишил меня девственности? — спрашивает она, её рука движется прямо к моему члену.

— Посмотри на меня, я пытаюсь быть джентльменом.

— Я бы предпочла, чтобы ты этого не делал, — говорит она, направляя кончик моего члена себе между ног и касаясь им своего входа.

— Кэсси, — рычу я. Она мокрая, и это не от воды. Она гладкая и тёплая, уже жаждущая меня. Она выгибает спину, прислоняясь к борту грузовика, и обнимает меня за шею. — Я стараюсь быть с тобой помягче.

— А я тебе говорю — не надо. — Она прижимается своими губами к моим, зубами сжимает мою нижнюю губу.

— Чёрт возьми, Кэсси, — говорю я низким горловым голосом. Я откидываю её мокрые волосы назад, притягиваю её лицо к своему и закрываю ей рот. Я не хочу целовать эту девушку. Я хочу, блядь, сожрать её.

Я просовываю руку ей под бедро, обхватываю одной её ногой свою талию и грубо прижимаю спиной к борту грузовика.

— Это то, чего ты хочешь? — тихо спрашиваю её. Я сдерживаюсь, по-прежнему боясь причинить ей боль, всё ещё боясь, что она нежная и тугая, и что она не сможет справиться со мной.