Назад, в пионерское лето (СИ) - Кащеев Денис. Страница 36
Аргументы звучали резонно, но, тем не менее, нехорошее предчувствие меня не покидало.
«Твою ж математику!.. Ладно, что случилось — то случилось, — выговорил я. — Однако впредь давай будем внимательнее. И выучи уже все, наконец — чтобы можно было спокойно запечатать это добро в конверт и отправить себе по почте в качестве бэкапа!»
«В качестве чего?»
«Резервной копии данных».
«А может, сразу так и сделать? — предложил Младший. — Если накроет амнезия — я ведь все равно забуду, что учил! А если все обойдется — до конца смены мне эти даты так или иначе не пригодятся!»
«Как раз пригодятся! — не согласился я. — 16-го тут — родительский день, — эту информацию я почерпнул в отрядном уголке в разделе “Наши планы”. — В “Полет” приедет отец — нужно сразу начать его обрабатывать. Что тянуть?»
«Ну, да, наверное», — признал мою правоту юный пионер.
— Резанцев, я тебя куда просил смотреть — на доску или на выпуклости наших шахматисток? — отвлек нас тут сердитый голос Вадима. — Следи за правилами — ты же помощник судьи! Стоцкая, разве ладья так ходит? — взяв фигуру, которой Вика, должно быть, только что пошла, вожатый вернул ее назад — и в самом деле по немыслимой, с точки зрения правил игры, траектории. — Захарова, а ты что глазенками хлопаешь? Тебя же дурят!
— Ой, я не заметила, что что-то неправильно! — пролепетала Мила.
— Я не нарочно, просто ошиблась! — залилась краской уличенная в нарушении Председатель Совета отряда. — Я и так выигрываю! — последнее, к слову, было чистой правдой.
— Прошу прощения, отвлекся, — в свою очередь заявил я, вызвав тем самым в холле серию смешков. Стоцкая торопливо оправила блузку, а Захарова, наоборот, демонстративно выпятила грудь колесом и лукаво мне подмигнула из-под спадавшего на лицо рыжего локона. Обе, впрочем, старались зря: девчоночьи «выпуклости», как это назвал Вадим, даже Младшего занимали сейчас отнюдь не в первую очередь — на фоне наших с ним проблем. Ну, так мне, по крайней мере, это виделось.
* * *
Захарову Стоцкая в итоге легко разгромила и без всякого жульничества — должно быть, с той ладьей у нее, и правда, вышло чистое недоразумение. На основной турнир Вика, впрочем, все равно не пробилась, уступив потом Инге Трефиловой, которая и вошла в сборную отряда. Последней, четвертой представительницей «Данко» стала Яна Казанцева, одолевшая сперва Оксану Гриценко из первого звена — ту самую девочку, что позавчера на концерте аккомпанировала подругам на гитаре, а затем — Ольгу Парфенову из второго, «Михеевского».
Для пущей справедливости Вадим предложил провести перекрестные партии — сведя, соответственно, Стоцкую с Казанцевой и Трефилову с Парфеновой. Вика, успевшая понаблюдать за игрой Яны, сразу отказалась — очевидно, здраво оценив свои силы — а вот Ольга, подначиваемая пришедшими за нее поболеть «Кржемеликом» с «Вахмуркой», за доску села, но сдалась уже на десятом ходу и, расстроенная, убежала в палату.
«С учетом вчерашнего, счет: три — ноль — три — три!» — заявил Младший, проводив Парфенову взглядом.
«Что?» — по-прежнему думая совсем о другом, не сообразил я, к чему это он.
«Расклад звезд по звеньям — раз каждый участник турнира получает по одной. У нашего, первого и четвертого — по три, у второго — дырка от бублика! Мелочь, а приятно!»
«Хорошо смеется тот, кто смеется последний», — заметил я.
«Так я и не смеюсь — просто констатирую факт!»
«Ладно пошли лучше даты учить», — буркнул я. Охота юному пионеру помечтать об «Артеке» — на здоровье! Но дело — прежде всего!
«Пошли», — не стал возражать Младший.
Так мы с ним и поступили.
20. Турнир
Юг Московской области, 3 июня 1985 года
Местом проведения лагерного шахматного турнира была определена столовая. За полдником нас и отряды третий, четвертый и пятый попросили не засиживаться — именно эти четыре длинных стола отводились под соревнования. Одновременно должны были начаться ни много ни мало тридцать две партии, столько же, соответственно, выставили и досок. Возле каждой поставили шахматные часы с двумя циферблатами и кнопками, которые следовало нажимать, сделав ход. В общем, все по-взрослому.
Нам, старшему мужскому дивизиону, достался как раз наш обеденный стол. Девочкам из отрядов с первого по четвертый — соседний, у окна. Два других стола заняли юные шахматисты и шахматистки из пятого, шестого, седьмого и восьмого отрядов — у них там шло свое соперничество.
«Ну, кто из нас будет играть?» — поинтересовался я у Младшего, усаживаясь на указанное мне физруком Вячеславом Борисовичем место за столом.
«Давай я, — незамедлительно вызвался мой внутренний собеседник. — Только ты тоже на доску поглядывай, помогай, если что!» — добавил он, впрочем, тут же.
«Хорошо», — усмехнулся я, уступая контроль.
«Мне важно тут победить, — зачем-то уточнил юный пионер. — Той же Марине показать, что от меня в отряде не только проблемы!»
«Да хорошо, хорошо!» — подначивать его насчет вожатой я не стал, хотя так и подмывало.
Как раз в этот момент напротив нас к столу подошел и робко взялся за спинку стула мальчонка из четвертого отряда, довольно высокий для своего возраста, но с каким-то совершенно детским личиком — очевидно, наш первый соперник. Привстав, Младший, приветливо протянул ему руку. Тот, судорожно дернувшись, несильно пожал ее вспотевшей ладошкой. Волнуется? Правильно делает: в свои тринадцать-четырнадцать в шахматы я играл очень неплохо. Потом практику, конечно, несколько подрастерял, но зато набрался опыта, так что сплав у нас с Младшим должен был нынче выйти отменный!
«Смотри, Игонин идет!» — обратил тут мое внимание юный пионер.
В самом деле, к столу в парадной белой рубашке и красном галстуке — куда деваться, дежурный отряд! — шагал незабвенный бугай.
«Он что, тоже играть собрался?» — удивился я.
«Похоже на то…» — не удостоив нас и мимолетным взглядом, Игонин занял место через две доски правее.
«Вот уж не думал, что такой способен пешку от слона отличить!»
«Может, просто ради участия пришел? — предположил мой внутренний собеседник. — Звездочку звену заработать?»
«А что, у них, в первом, тоже такой порядок?»
«А черт их знает! Но почему бы и нет?»
— Внимание! — разнесся тут над столами усиленный мегафоном голос лагерного физрука. — Приветствую всех участников нашего турнира! Прослушайте регламент. Игра идет по олимпийской системе, на вылет. Победитель каждого круга определяется в двух партиях, тот, кто играет первую белыми фигурами, вторую, соответственно, проводит черными.
Младший покосился на доску, и я имел случай убедиться, что начинать нам с ним предстоит как раз белыми.
— В общей сложности на ваши ходы в каждой партии вам отводится по пять минут, — продолжил между тем Вячеслав Борисович. — Просрочивший время признается проигравшим — ну, это понятно… Завершив первую партию, не спешите начинать вторую — дождитесь, чтобы к вам подошел кто-то из судей и запротоколировал результат… Так, что у нас еще?.. — задумался оратор на пару секунд. — Да, в случае, если каждый из соперников одержит по одной победе — а равно при двух ничьих — назначается дополнительная партия. Если ее выиграет игравший белыми — он проходит дальше, если черные добьются хотя бы ничьей — в следующий круг пробивается тот, кто играл ими. Всем все понятно?
— Да, да, понятно! — послышалось со все сторон.
— Еще одно, — мегафон из рук физрука забрал старший вожатый. — Победитель турнира в каждом из дивизионов принесет своему отряду три зачетные звезды! За второе место причитаются две звезды, за третье — одна!
Это объявление было встречено возбужденным гулом, а Младший закрутил головой, должно быть, машинально ища за столами наших товарищей по отряду — по крайней мере, именно на них ненадолго задержался его взгляд. Толик Степанов сидел через один стул от нас правее, Костя Иванов — на таком же расстоянии левее. Серега Громов, вероятно располагался где-то за Игониним, но углядеть его позади бугая, не поднимаясь с места, было уже затруднительно. Что касается нашей женской сборной, за соседним столом виднелись русая шевелюра Трефиловой и тонкая черная косичка Али Авдеевой. Казанцеву и Ласкер от нас заслоняли.