Съём без правил (СИ) - Мельникова Надежда Сергеевна "Хомяк_story". Страница 8
Она назвала меня мужчиной. Не бойфрендом, ни молодым человеком, ни парнем, а именно мужчиной. Ну что же — это очень точное определение.
Стреляю в нее косым взглядом и игриво улыбаюсь.
— Абсолютно верно, — отвечаю на ее вопрос о Марине. — Я и Марина, мы — пара.
— Ваше лицо мне кажется знакомым, — вытирает она уголки глаз, пытаясь вернуть себе достоинство. — Константин, верно?
— Мы ведь…
Показывает рукой на себя, потом на меня.
— Да, но теперь это уже неважно.
— Конечно, — кивает согласно.
Сейчас она понимает, что произошло. Мы встретились, пришел ее отец, нас прервали, но там же я познакомился с Мариной.
— Да, а Вы, кажется, Люда?
Мое внимание сейчас сосредоточено на ней полностью. Смотрю на нее так, будто она центр Вселенной. Словно весь мир сейчас — это Людочка Потапенко и ее распухший от слез розовый носик. Она прекрасна даже когда заливается слезами. И обязательно должна пополнить мою коллекцию, потому что невероятно красива. Я будто маньяк, жаждущий получить сувенир от очередной жертвы. Обожаю повторять Алексу, соблазняющему очередную девушку: «Помни, перед тобой телочка, которую кто-то уже устал лапать».
Мы с Людочкой долго смотрим друг на друга, прислушиваясь к себе, ловя знакомые интонации, узнавая друг друга, так и не сделав этого. Она прерывает зрительный контакт первой и игриво смеется, опустив голову.
— Не думала, что у Марины может быть такой мужчина.
Я лишь приподнимаю брови, вынуждая ее пояснить.
— Ну, Марина, она ведь…
— Заучка? — заканчиваю я за нее, улыбаясь и по-прежнему глядя в красивые глаза.
— Простите, — смущается она, — мне не стоило так говорить…
— Вы, Люда, просто плохо ее знаете, — сажусь на подоконник рядом с дочерью Потапенко, — мы познакомились в тот же вечер и, знаете, у нее невероятный внутренний мир. Я чувствовал, что там есть такие стороны, доступ к которым для меня закрыт навсегда и которые я не смогу понять, как бы ни старался. И мне это было так необходимо. Просто воздух закончился.
Отворачиваюсь, ухмыляясь. Ну какая чушь… А Людочка ведется. Ну и пусть, пусть обманывается, раз ей по кайфу. Она внимательно слушает, открыв рот.
В квартире гаснет свет и звучит древняя песня Кузьмина о том, что он не забудет ее никогда, и что-то там про сибирские морозы. Теперь мы сидим на подоконнике, совсем близко. Я чувствую аромат дорогих духов. Люда возвращает платочки, я запихиваю их обратно в карман и начинаю план захвата ее сердца.
Проникновенно заглядываю в глаза, поворачиваясь:
— Вы обязательно помиритесь, — лезу я не в свое дело.
Но Людочка, кажется, только и ждала этого момента. Эх, бабы, как же вы любите ощущать неудачу на собственной шкуре. Ведь я же с другой пришел, а это оказывается еще больше ее подстегивает.
Я ж тебя сожру, дорогая Людочка, и даже косточки выплевывать не стану. Смотрю в глаза и веду с ней мысленный диалог. Эх, девчонки, мамочек не слушаете, предпочитаете сами обламываться.
Людочка, воодушевившись, начинает выливать на меня гору информации, рассказывать, как они познакомились с Марсом Ивановым. Я даже представить не мог, что бывают такие зачетные мужские имена. Хорошо хоть не Сникерсом Петровым.
По полу стелется какой-то странный дым, а под потолком крутится зеркальный шар. История любви Людочки безусловно очень интересна, но меня волнует другое. «Моя девушка», та что притопала на празднество вместе со мной официально, виснет на шее какого-то парня. И, кажется, в это мгновение между ними возникает химия. Еще бы, я нарядил ее так, что теперь любой однокурсник увидел в ней настоящую, сексуальную девушку.
— Мне думается, что Марс еще пожалеет о ссоре, он ведь хороший человек.
За все эти пламенные речи, я давно заслужил «Оскар». Я изображаю невероятное сочувствие, говорю, что Марс наломал много дров, но ведь раньше же был другим, иначе такая как она не могла бы так обмануться…
Людочка млеет, а танец «моей девушки» становится все откровеннее, меня это немного напрягает, она ломает мою легенду. И теперь, я выгляжу не как супермачо, а какой-то рогоносец. А еще она невероятно красиво двигается. Марина крутится в чужих объятьях, видимо выпитое ей шампанское придает плавности движениям, и вот уже второй одногруппник кружит ее, протягивает за талию, чтобы прижать и облапать как следует. Не могу перестать злиться, глядя на то, как она осмелела в купленных мной туфлях за три сотни баксов.
Глава 9
Все идет не по плану. Людочка замолкает. С сожалением смотрит на меня. Затем на парочку, активно кружащуюся, етить твою мать, в страстном танце. Жалость Людочки, ее печальное, почти сочувствующее выражение лица унижают меня похлеще выхода голышом на мороз. Хочется что-нибудь сломать и лучше всего, если это будут руки кавалера официанточки.
Люда вздыхает, не сводя глаз с виляющей задом Марины, а потом с состраданием кивает мне. Мол, несправедливо, но что тут поделаешь. Еще несколько подобных взглядов, и я собственноручно удушу пришедшую со мной девушку. Игра разворачивается не в мою пользу. Это же надо было до такого додуматься. Тоже мне отличница, сорвавшаяся с цепи.
Пропускаю слова Людочки мимо ушей, она снова говорит о своем парне. Я же смотрю исподлобья и злюсь теперь уже на нее, за то, что так отчетливо читается в глазах: жалость и дискомфорт. Женщину нужно уверенно брать за руку и говорить «идём», и только тогда она пойдёт... Проделает несколько шагов в заданном направлении. В какой-то момент она задумается, взвесит и тут начнутся сложности. Но думать она начнёт, только если поведут не туда или поведут неуверенно. А если и туда, и уверенно — то она расслабится, и будет получать удовольствие... Вот всё, что нужно знать о женщинах. Но так может сделать только сильный самец, а сильным не изменяют. Их ждут у порога, по ним плачут и кусают локти. Своим поведением официантка разрывает мой образ на части.
Я больше не слушаю Потапенко, потому что поле для игры должно быть чистым, а звери голодными.
Марина качается в объятьях мальчишки, он разворачивает ее и кладет руку на живот, они топчутся в ритме модной музыки. «Моя девушка» закрывает глаза, убивая меня окончательно.
— Приятно было поболтать, — улыбаюсь Людочке.
Она опасливо кивает, думает, что я собираюсь устроить разборку, сцену ревности. Но я иду через столовую, захожу в открытую дверь в зал. Шар под потолком на секунду ослепляет. Я прикрываю глаза и двигаюсь по инерции. Добравшись до «своей девушки» отодвигаю сосунка в сторону и наклоняюсь к Марине. Ее зрачки расширяются от удивления, а я по-собственнически беру ее за талию.
— Я скучал, милая.
— Только попробуй, — шипит, догадываясь, что я собираюсь сделать.
Но мне плевать на ее слова. Я приближаюсь и целую ее. В губы, глубоко и страстно, так, что складывается ощущение, будто я планирую ее съесть.
— Оттолкнешь, и я завтра же буду в деканате, — мычу ей в рот, делая паузу на вдох.
И Марина подыгрывает, запускает руку мне в волосы, гладит шею. А потом вдруг отвечает, да так активно, что я довольно отмечаю, что желание обоюдное. Ведь сто раз это было, но перед глазами отчего-то плывет. Тело наполняется странным теплом, чувствую себя слегка онемевшим. Терзаю ее губы, сладкий вкус расползается, будто подтаявшая карамель на горячей ложке. Голова кружится. Разве девственницы так целуются? А то, что она все еще невинна, я даже не сомневаюсь. У меня на подобные вещи нюх.
Пора заканчивать наш спектакль. Что-то я запутался. Для показухи вполне себе достаточно. Медленно отстраняюсь. Красные, распухшие губы девушки действуют, словно мощнейший афродизиак. Хочется еще и побольше. Марина не смотрит мне в глаза, будто жалеет о том, что произошло. Я кладу руку на ее талию. Она едва ли выдерживает это.
— Какая же ты все-таки плесень, Озерский, — шепчет она, отвернувшись.