Эпангелиас (СИ) - Барабашкин Артемий Вячиславович. Страница 24

- Выйти даже не проси. Тебе и вставать то нельзя. Так что ложись обратно, - требовательным голосом сказал он.

Корнелио хотел было возразить, но голова вновь закружилась и он тяжело сел на кровать. На нем была белая туника из простой, но не грубой ткани, длинные холщовые штаны. Рука была надежно перевязана чистой тканью. Из прежних вещей на Корнелио осталась только нательная молния из серебра.

- Отец, мои вещи.

- Скверной была пропитана одежда и не только одежда, - неожиданно строго ответил священник. - Пришлось сжечь. Оставил то, что было в заплечном мешке.

- Скверной говоришь, отец, - Корнелио нахмурился. - Не все скверно, что Церковь не принимает. Что с книгой?

- Молния на тебя, парень! - отец Марино нахмурился. Ты слуга церкви, а носишь с собой запрещенные книги. Я когда в столице учился...

- Вы сожгли её?

- Цела, не в привычку мне жечь чужие книги. Я отдал её на сохранение тем ребятам, что тебя принесли, не мог же я богопротивную книгу в свой дом внести.

- Спасибо, отец. Не богопротивная она. В ней просто нет пары глав, которые не соответствует моим взглядам на религию.

- А ты считаешь, что можешь решать, что соответствует, а что нет? - повысил голос отец Марино.

- Для себя могу решать, - твердо ответил Корнелио.

Священник помолчал несколько секунд. - Не хочу спорить, болен ты. Только не думай, что я с тобой согласился. Но, в твое дело, парень, лезть не буду. Как звать тебя?

- Корнелио, отец.

- Знаешь что, Корнелио, отдохни. Поспи, наберись сил. Потом я задам тебе свои вопросы.

Когда Корнелио вновь проснулся, уже вечерело. Чувствовал он себя лучше, хотя жар еще не спал, и туника пропиталась холодным потом. Охотник обругал себя за потерю времени и отправился на поиски священника. Нашел его он возле дома. Он стоял, вглядываясь в ночное небо.

- Никак, звездочетом стать решил, отец, - громко крикнул Корнелио.

Отец Марино передернул плечами. - Тьфу, ты, напугал. Я привык молиться, видя перед собою небо. В дом иди, зайду сейчас.

Корнелио пожал плечами, но подчинился.

Священник зашел через полчаса. Все это время Корнелио осматривал дом священника. Нашел пару церковных книг, серебряный кинжал. Заинтересовавшись, Корнелио взял оружие, начал вертеть в руках. Голос священника заставил его вздрогнуть.

- Как здоровье?

- Лучше, отец, - ответил Корнелио, возвращая кинжал на место. - А серебряное оружие тебе зачем, нечисть приходит никак?

- Забредают, нечистые, частенько. Когда сами справиться можем, вашу братию не тревожим. Деревенские скрутят какого-нибудь забредшего издалека мертвяка, а я его кинжальчиком, раз! Да потом обряд, все как положено.

- Работы, получается, меньше нам делаешь, - начал улыбаться Корнелио, но вспомнив о шраме, резко прервал улыбку.

- Вроде того, - пробормотал священник. - Кашель не усилился?

- Нет, отец, твоими молитвами...

- Но как говорят местные, - прервал его священник, - травами то, оно привычнее как-то, - отец Марино широко улыбнулся. - Сделаю тебе травяной отвар, поможет.

- Ты, отец, спросить чего-то хотел.

- Да, насчет убийства старосты. Не все мне ясно.

- Точно, староста, - встревожился Корнелио. - Тело сожгли?

- Сожгли. Парни, что тебя принесли, такие страсти рассказывали. Наши решили не рисковать.

- Правильно сделали, - кивнул Корнелио.

- Может и правильно. Да странно все это. Что было то?

- Ведьма. Помог ей кто-то. Может вещи какие-то, что старосте принадлежали, передал, может сам староста это был. Но подчинила она его себе, разум уничтожила, а сама его телом завладела. Я слышал про такое, но даже среди охотников на еретиков это считалось байкой.

- И спасти его никак нельзя было? Может ритуал очищения?

- Он умер давно уже. Ритуал не смог пережить. Церковь советует сжигать тех, чьего разума касались нечистые силы.

- Хороший человек был. Деревня тут бедная, рудник небольшой все наше богатство. Он и организовать все мог и договориться где надо, справедливым был. Семья у него осталась, - тяжело вздохнул отец Марино.

- Не мог я ему помочь, отец. Жаль и семью и его самого. Поэтому нельзя мне у тебя задерживаться, ведьму искать надо. Она говорила о каком-то ритуале. Не дай Экхалор совершит что такое, вся деревня будет мертвяками.

- Лес здесь дурной, охотник. Сгинуло тут таких как ты немало. И деревенские нет-нет, да пропадают. Не ходил бы ты один.

- Не могу, отец. Приказ у меня есть ведьму уничтожить, - Корнелио сильно сомневался, что у него вообще получиться победить такую сильную колдунью. Тут на стол села большая зеленая муха. - Мух много у вас тут, отец.

- Вестники нечестивой чумы, охотник.

- Деревню инквизиторы выжгут подчистую.

- Когда чума была чем-то хорошим, - махнул рукой священник. - Боязно мне за тебя, Корнелио. Думаю, не по зубам тебе будет эта ведьма.

- А ты молись за меня, отец. Да расскажи где парни, что мои вещи забрали.

- На ночь не пущу. Не думай даже. Отдохни, сил наберись. В печи каша есть. Помолись утром в церкви и иди тогда с благословением Экхалора.

- Уговорил, отец, - Корнелио взял из печи горшок с перловой кашей, нашел ложку. - Расскажи, что тебе известно. Почему решил, что чума идет.

- Тебе лучше знать, охотник. Люди болеть часто стали, ко мне обращаются, а я помочь не могу. Пятна по телу идут, мухи опять эти. По ночам неспокойно, скот по всей округе гибнет.

- Покойники не встают?

- Нет, и не встанут. Жил здесь десять лет назад ведьмак. Колдовал понемногу, люди его боялись, но не трогали. Так от старости и умер. Так вот этот ведьмак, защищал деревню от неупокоенных и после смерти защищает, не вставал еще ни один. Все мертвяки, что бродили вокруг деревни пришлые, издалека.

- Интересная у вас деревня, отец. Ведьмака прикрывали.

- Так не злой он был. Людей лечил, помогал многим. В Экхалора верил. Тебя местные больше боятся.

- Привык я к страху, отец. Таких как я очень часто окружает ореол легенд, чаще всего страшных. И не без основания. А про колдовскую чуму молчи, отец. Не тревожь зря людей. Видел я одно поселение, что поразила колдовская чума. Причем и не видел её никто. Так слух прошел. Да инквизиторы подстраховались, сожгли всех.

- В тяжелые времена мы живем, охотник. В тяжелые.

- До нас жили, отец, и после нас жить будут. Спасибо тебе за доброту. Утром я зайду в церковь.

- Спокойной ночи, Корнелио, - сказал отец Марино, вставая из-за стола. - Я в соседней комнате спать буду. Утром я рано встаю, можешь не застать. Завтрак в печи оставлю.

- И тебе спокойной ночи, отец. Нет у тебя семьи?

- Не послал Экхалор ни жены, ни детей, - тяжело выдохнул священник и ушел в соседнюю комнату. Корнелио погасил свечу на столе и отправился спать.

Когда Корнелио проснулся, отец Марино уже ушел. Охотник позавтракал кашей из печи, мысленно поблагодарил священника и отправился на поиск местных, что забрали его вещи. Утро было тихим и прохладным. Дома выглядели угрюмо, некоторые оказались полными развалюхами. Дом бывшего старосты был самым большим, но был сейчас наглухо заколочен, на стены синей краской отец Марино нанес молниеносное знамение. В доме поселилась скверна и он подлежит очищению. Но догадываясь о суеверности местных жителей, Корнелио был уверен, что никто там больше жить не будет. Скорее факел кто подложит. Около дома охотник поймал молодого парнишку, расспросил, выбрали ли нового старосту. Парнишка быстро закивал и махнул в сторону добротно срубленного дома с черепичной крышей.

"Надо же, как быстро выбрали". Он взошел по высокому крыльцу и зашел в сени. Здесь было много обуви. Постучал в дверь и без приглашения вошел. В светлой комнате, за длинным столом, сидели на лавках десять мужчин. Во главе стола расположился крепкий мужчина, лет сорока, с окладистой черной бородой. Корнелио вежливо поздоровался, деревенские тут же замолчали. После долгой паузы восседавший во главе стола бородач поздоровался за всех.