Аделаида: путь к Тьме (СИ) - Муратова Ульяна. Страница 12

Вдалеке мелькнул всадник на талире. Ох, как же я ошибалась, думая, что он похож на леопарда! Талир оказался раз в пять крупнее, высотой с меня в холке, а на вид напоминал помесь кошки и лисицы. Зверь переступал могучими лапами и недовольно бил толстым, тяжёлым хвостом по луже на земле. Думать о когтях и клыках даже не хотелось. Его всадник, кстати, обладал магией.

Я отметила, где именно находились ряды с птицей и скотом, а также продуктовый рынок, чтобы туда не ходить. Меня интересовали только одежда и обувь.

Попав в нужные ряды, осмотрелась. Табличек с ценами не было, продавцы охотно торговались. Толпа шумела, ругалась, смеялась, суматошно двигалась от одного ряда к другому. Кто-то покупал, а кто-то — чинно прогуливался в компании отпрысков. Для начала я прошлась между палаток и отметила понравившиеся товары. Затем решилась и подошла спросить насчёт сумок.

— Сколько? — спросила я у миловидной девушки за прилавком.

— Двенадцать золотых за сумку-безразме́рку и три золотых за простую!

— Сколько-сколько? — нахмурилась я, до глубины души поражённая тем, что зарплаты не хватит даже на сумку.

— Одиннадцать и два с половиной, — поскучнела девица.

— Спасибо, — ответила я и развернулась, чтобы уйти.

— Десять и два, последняя цена! — воскликнула она.

Нет, сумка нужна, но не настолько сильно. Я потолкалась среди рядов ещё немного, а затем решила понаблюдать. В нашем мире торговцы иногда отдавали товар подешевле под закрытие ярмарки. Мне приглянулись небесно-синие штаны на одном из прилавков. Их люди почему-то откладывали в сторону и даже не рассматривали.

— За серебрушку возьми! — предложил их продавец очередной покупательнице.

— Такого цвета? Да и за двадцать медяшек не возьму! — ответила женщина.

— За полсеребрушки, всего тридцать медяшек, ты глянь, какое качество! — чуть ли не взвыл продавец.

— Ага, качество! А носить-то их как? Никак! Дак и смысл тогда какой в этом качестве?

Жадность алчно зашептала: «Надо брать, шикарные штаны. Посмотри, остальные он по три серебрушки торгует, а некоторые и по пять! Это ж какая экономия! Надо брать сразу трое, может, он уступит трое штанов за серебрушку?»

Я подошла к прилавку, когда остальные покупатели расступились. Потрогала штаны. Они и впрямь оказались чудо как хороши по сравнению с платьем служанки из грубой ткани. Интересно, чем их тут красят? Будут у меня после них ноги синие?

— Сколько? — спросила я, показывая продавцу стопку из трёх штанов.

— Три серебрушки за всё! — ответил он.

Я демонстративно выгнула бровь и склонила голову набок.

— Ладно, бери за две! — смилостивился он.

Я пожала плечами и положила вещи обратно на прилавок.

— Полторы! — кинул мне в спину он, когда я уже готова была уходить.

Я развернулась, смерила его долгим взглядом и сказала:

— Одна за всё.

Продавец разозлился, распушил усы и возмущённо насупился. Я сделала вид, что отхожу от прилавка. Он сделал вид, что верит, и сдался:

— Забирай!

Я дала ему золотой. Он с сомнением посмотрел на монету и на меня, затем набрал сдачу и отдал мне. Я тщательно пересчитала. Пятьдесят семь серебрушек. Я понятия не имела, сколько серебрушек должно быть в золотом, но Интуиция подсказывала, что не пятьдесят восемь. Про медяшки он сказал, что тридцать — это половина серебряной монеты. Возможно, по аналогии в золотом шестьдесят серебряных? Сощурившись, я тяжёлым взглядом посмотрела на ушлого торгаша.

— Мало.

Сквозь зубы сыпля проклятиями, он отдал мне ещё две монеты. Я отошла от его прилавка подальше с ощущением триумфа в душе. С остальными покупками дела обстояли куда печальнее, много сэкономить не вышло. Пришлось купить подобие заплечного мешка, чтобы сложить в него новые вещи, на сумку мне явно не хватало. На обувь в итоге осталось только полтора золотых.

Сапожный прилавок выглядел не особо презентабельно: вся обувь была свалена в кучу, со стороны тяжело понять, какая пара к какой относилась. Сначала я наблюдала за тем, как товар выбирали другие. Покупатели доставали одну половинку пары, а вторую лавочник вынимал из-под полы. Платили по-разному. За сапоги два-три золотых, за ботинки — полтора. Я нуждалась в летней обуви, поэтому присматривалась к сандалиям и чему-то наподобие очень открытых мокасин. Сандалии тут делали довольно практичные — с защищённым носком, открытой пяткой и обмоткой из завязок по щиколотке. Никаких пряжек, замочков, крючочков, только кожа.

Когда поток покупателей иссяк, я осторожно подошла к прилавку, выбрала и показала приглянувшиеся обувки торговцу.

— Сколько? — вопрос почти потонул в рыночном шуме.

— Два с половиной, — громогласно ответил он.

Разжала кулак со всеми монетами, что у меня были, и показала ему.

— Мало! Мо́же, тебе за энти гро́ши ещё и магическую подгонку по ноге сделать? — хохотнул он.

Отметив, что такая существует, я приуныла. Сапожных лавок на всей ярмарке нашла только две, но на второй обувь продавали взрослую, а мне требовалась если не детская, то подростковая. Несмотря на рост, нога у меня была небольшого размера, а по местным меркам так вообще маленькая.

На рынке я убедилась, что никто в замок высоких людей специально не отбирал. Просто рослый народ эти шемальянцы. Или, может, гравитация тут меньше, вот они и растут, но лично я пока никаких отличий не заметила, до потолка подпрыгивать не начала.

Торговец прогонять не стал, позволил постоять помедитировать на понравившиеся модели. От нечего делать я разложила все оставшиеся на прилавке обувки по видам. Он заинтересованно наблюдал за процессом. Когда прилавок стал выглядеть опрятно, я отошла чуть в сторону. Теперь покупатели задерживались у его точки и покупали чаще. Когда наведённый порядок нарушали, приходилось подходить и раскладывать заново. Нет, я не пыталась чего-то добиться от продавца, просто не могла решить, что нужнее — сандалии или ботинки, а за механической работой проще думалось.

— Эй, девка! Это ты сама эдак разло́живать напридумывала? — с любопытством спросил продавец, когда вокруг снова опустело. На мои кивки и полные надежды глаза он лишь хмыкнул. — Неужто удумала, что я тебе за такую малость отпущу две пары себе в убыток? Нет. Но есть у меня предложение. Ярмарка будет ещё два дня. Приходи, наводи порядок. То, что тебе по ноге, я отложу. А в конце продам обе пары за полтора золотых.

Мужчина смотрел на меня с лукавым прищуром. Как же не хватало умения говорить! Да и где гарантии, что он не обманет? Их не было. Но чем я рискую? Поработать два дня бесплатно? Обидно, но не смертельно. Кормят-то меня в замке. Два выходных есть. Конечно, в капильню я теперь не попаду, но обувь важнее, чем культурные развлечения. По крайней мере, сейчас. Мой кивок торговец принял благосклонно. Остаток вечера я следила за прилавком. Он пустил меня за него, чтобы показать, какую ещё обувь я могу выставить. Оказалось, что в закромах спрятано столько всего интересного! На витрине и половины не лежало! Обдумав ситуацию, я нашла у него верёвку и нанизала на неё несколько десятков сандалий. Торговец сначала усмехался, а затем помог её закрепить. Снимать сандалии стало сложнее, но зато на прилавке освободилось место.

Я нашла деревянный ящик и взобралась на него повыше. Самые красивые сапоги выставила на верхнем ряду так, чтобы голенища привлекали взгляд тиснением и выжженным рисунком. Теперь люди не проходили мимо прилавка, а задерживались на пару секунд полюбоваться. Подошёл продавец из соседней лавки. Он торговал оружием, и оно тоже было беспорядочно навалено.

— Это чевой-то тута устроили? — с интересом спросил он, пожёвывая какую-то палочку.

— Та вот, торгуем помаленьку.

— А девка чейная, твоя ли?

— А твоё в том какое разуменье?

— Думаю, пущай мне тоже красоту наводит, коли антирес такойный имеет.

— Девка на меня робит! А ты поди! — нахмурился продавец сапог, чем вызвал улыбку.

Вы ещё подеритесь тут! Но до скандала дело так и не дошло. После протяжного свистка все засуетились и начали собирать товар. Пришлось помочь нанимателю. Верёвку с сандалиями я скрутила в узел, чтобы завтра сразу развесить, сапоги упаковала отдельно от остальной обувки.