Дыши нами, пока есть время (СИ) - Палла Иоланта. Страница 38

Принцесска ведь не собирается в нее сесть?

— Эта? — Поворачивается ко мне и смотрит прямо в глаза.

Киваю, останавливаясь, и наблюдаю за тем, как тонкие пальчики касаются ручки, и через пару секунд Рапунцель садится на пассажирское сиденье рядом с водительским. Проблема лишь в том, что она привыкла к элитным иномаркам, и легким движением не смогла закрыть дверь. Пока я тупил, глядя на нее, Степа подошел и помог.

— Вообще-то это было мое место. — Буркнул ей, открывая заднюю дверь.

— Раз сможешь потерпеть. — Сразу полетело в ответ.

Друг усмехнулся и занял свое место во втором ряду, а я продолжать стоять еще пару минут, пока Вольный не постучал по стеклу.

Не понимал, почему вдруг ледяная дамочка, которая таяла лишь во время поцелуев, вдруг бросила своих друзей-дегенератов и пошла с нами. СО МНОЙ.

Нахмурился, задумываясь о ее мотивах, прошел к двери и сел за руль. Стучал по нему, глядя перед собой. С одной стороны, хотел поговорить с ней и не только, а с другой, испытывал такое напряжение, что выпроводить ее из машины было единственным нормальным решением.

— Ждешь, когда они очухаются и ментов вызовут? — Степины слова врываются в мозг так же резко, как и я поворачиваю ключ в зажигании. — Того парня, наверное, нашли уже. — Усмехается, поглядывая на особняк, оставшийся в стороне.

— Какого парня? — На лице Рапунцель мелькает эмоция, больно напоминающая тревогу.

— На выходе костюмы не раздают, если ты не заметила. — Улыбаюсь уголком губ и жму на газ, пока она удивленно хлопает ресницами.

— Что вы сделали? — Произносит на выдохе и выглядит при этом так смешно, что я фыркаю.

— Ничего криминального, — Вольный открыто ржет, видимо, как и я, вспоминая о парнишке, который остался в какой-то каморке в одних трусах, — одолжили Лехе проходной билет на вашу пати.

Рапунцель бросает на меня злобный взгляд, на что я развожу руки в стороны.

— Никого не бил.

— Ага, он так беднягу напугал, что тот добровольно с себя все снял. — Степа прижимает ко рту кулак, давясь приступами хохота, да и я прочищаю горло и хмурюсь, чтобы не заржать во весь голос.

Злость на мажоров, которые хотели повеселится с Маруськой, отпускает. Рапунцель прожигает меня взглядом несколько секунд, после чего сводит брови вместе.

— То есть, — протягивает она, — там какой-то парень остался чуть ли не голым?

— В точку. — Поддакивает Степа, пока я жду очередной едкой фразочки от принцесски.

Только вместо того, чтобы очередной раз сказать что-то грязное и унизительное, она прикусывает губу и еле слышно посмеивается. Вижу, как подрагивают от сдерживаемого смеха, хрупкие плечи, и сам лыблюсь, как придурок. От стремного напряжения, которое подирало меня всего минут так десять назад, не остается и следа.

Постепенно в голову снова начинают лезть мысли о ней. О сладких губах, которые хочется пробовать на вкус вновь и вновь.

Я ухожу. С тобой.

Нет у нее парня. Эта информация бомбит по мозгам, и внутри все плавится от нелепой детской радости. Такие ощущения у меня были лишь пару раз. В детском доме. Когда туда приходили парочки, чтобы выбрать себе ребенка. Как на базар за игрушкой. Условия практически те же. Они заходили в комнату, наблюдали, как мы играем, или смотрим на них щенячьими глазами, в которых читалась мольба, надежда и страх. Страх, что ты останешься за бортом. Выберут кого-то другого. Более подходящего под их вкус.

Так у меня было пару раз. Я улыбался и старался быть идеальным в такие моменты. Никто не знал, как внутри напряжен каждый нерв. Что ты подобен оголенному проводу. Стоит прикоснуться или сделать что-то не так, и тебя просто порвет к чертям! Убьет диким напряжением. Не оставит следа от надежды на то, что у тебя будет самое дорогое — семья.

Неописуемая радость и дикий восторг сменились жутким разочарованием, потому что меня обнадежили. Дважды. Обнадежили, а потом дали пинка. Никто не хотел брать себе мальчика, которого практически невозможно контролировать. Никто не хотел научить подавлять агрессию, а потом… Потом оказалось поздно что-то менять, да и мне не хотелось изображать из себя паиньку. Я сразу показывал зубы, и их не побоялась только беспринципная Альбина. Какая разница, кого воспитывать, если тебе это оплачивают.

Здесь так же. Нет у нее парня, и что?

Что это дает?

Показывает, что я ей нравлюсь, поэтому рисует портрет и отвечает на поцелуи?

Ничего столь же идиотского и придумать нельзя.

— Меня к бабуле. — Указывает Степа, когда мы оказываемся на перекрестке.

Только я автоматически жму на другой поворотник и съезжаю на знакомую дорогу. Несколько раз отвозили Лилю домой, и путь до элиток я знал наизусть.

— Я же сказал меня домой. — Недовольно звучит за спиной, но я упрямо жму на газ.

Оставаться с ней наедине опасно. Мне опять сорвет крышу, и вряд ли я смогу себя контролировать, зная, что нет никакого парня. Есть только упоротые друзья. Крепко сжимаю переключатель скоростей и не отрываю взгляда от дороги.

— Детское время еще не вышло. — Цежу сквозь зубы, паркуясь чуть дальше от нужного подъезда.

— Спасибо, — звучит с пассажирского, — что добросили.

Дверь хлопает, и вскоре перед глазами появляется ее фигура. Черное платье так обтекает идеальные формы, что я сглатываю слюну, словно голодная собака.

— Я вот не понял, — Степа подается вперед и раздражает своим речами, — мы зря так рисковали? Чтобы ее до дома отвезти?

— Чего тебе, а?

— Того, — бросает с ухмылкой, — ты вообще-то вернуть рюкзак хотел.

Черт!

Резко подрываюсь, хватаю рюкзак и выпрыгиваю из тачки. Успеваю хлопнуть рукой по двери в подъезд до того, как Рапунцель ее откроет.

— Напугал, — голубые глаза широко распахиваются, пока я скриплю зубами, — что? Заплатить вам?

— Дура. — Протягиваю рюкзак, на который она смотрит и не двигается. — Телефон внутри. Цел и невредим.

Не спешит забирать свои вещи, а я дурею от сладкого запаха, который щекочет ноздри и проникает в легкие, оседая в них ядовитой пылью. Что за чертовщина такая?! Меня уже конкретно начинает напрягать то, как она действует на мой организм. Просто теряю над ним контроль, хотя им никогда не мог похвастать.

— Ты лазил в моих вещах? — Спрашивает наконец.

— Они сами выпали. — Смысла не вижу врать.

Да, видел я твои рисунки, и что? Что теперь?

Принцесска злобно выхватывает рюкзак и краснеет так, словно ее прилюдно раздели и заставили стриптиз танцевать. Меня даже забавляет, как она прикусывает губу и отводит глаза в сторону. Неужели Рапунцель умеет стесняться?

— Все видел. — Добавляю с идиотской улыбочкой, пока она открывает рот, словно выброшенная на берег рыбешка. — Оценил.

— Да, ты просто самодовольный болван! — Шипит, подаваясь немного вперед.

— А ты избалованная стерва.

Пыхтит, раздувая ноздри, а мне уже не хочется уходить. Забываю про то, что в машине ждет друг. Смотрю на нее и погружаюсь в то самое состояние, когда хочется нырнуть в воду. Пусть ты не знаешь, какая там глубина. Может потом не сможешь выбраться из водоворота и потонешь. Только это не пугает, скорее наоборот. Манит и тянет в трясину. В болото, где хочется сдохнуть от удовольствия.

— Пусти! — Толкает мою руку, но я припечатываю вторую так, чтобы принцесска оказалась между ними. — Я сказала, пусти. — Произносит менее дерзко и смотрит в глаза.

— Почему ушла от друзей? Впечатлить хотела? — Задаю вопрос, который скребет внутри, но она задирает нос и прищуривается, крепко сжимая руками рюкзак.

— Они были не правы. Это раз. — Выдыхает с шумом. — Я не люблю, когда мне врут. Это два. Об остальном тебе знать не обязательно, дикарь.

— Спорное утверждение. — Перевожу взгляд на приоткрывшиеся губы, и контроль со скрежетом летит вниз.

— Не…

Снова закрываю ей рот уже полюбившимся способом. От прикосновения к алым створкам рая кроет на все сто, а то и двести, процентов. Крышесносно. В этот раз нет сопротивления. Ни капли. И это как то масло в огне, делает его сильнее и ярче. Хочу прикоснуться к волосам, чтобы у нее не осталось шансов на побег, но продолжаю исследовать сладкий ротик языком. Принцесска отвечает. С глухим стоном, который посылает характерные импульсы в стратегически важное место. Отрываюсь от губ и кривлюсь, припечатывая свой лоб к ее. Хочется задать еще один вопрос, но я молча отстраняюсь и, бросив на зовущее тело последний взгляд, иду к машине.