Сказ о Владе-Вороне (СИ) - Кузнецова Светлана. Страница 10

Внезапно возникло какое-то шевеление в задних рядах. Мужики загомонили и бросились врассыпную. На поляну вынесся гнедой конь с мальчишкой на спине.

— Беда! — орал он тонким срывающимся голосом.

Князь, на это глядя, руку опустил, но никто не выстрелил: всадник маячил точно между Владом и лучниками.

— Княжий терем горит! — продолжал орать мальчишка, не дождавшись дозволения слова молвить и даже не обращаясь к князю уважительно, как предписано правилами. Конь под ним ходил кругами, змеил шею и козлил. По всему выходило, стряслось действительно что-то доселе невиданное, а то и неслыханное. — Как ушли все, налетел на нас Кощей Бессмертный! Терем подпалил, челядинцев разогнал! Княгиня в одной рубашке на улицу выскочила! А Забаву, как улетал, он с собой прихватил!

— К-как улетал? — похоже, у князя от потрясения что-то сделалось с головой, поскольку в первую очередь волновало его именно это.

— У него!.. — прокричал мальчишка, но осекся и закашлялся. — Конь у него волшебный, летать обучен, вот, — добавил уже тихо, осипшим голосом.

— А Киев? С городом чего?.. — загомонили мужики (видимо, от услышанного тоже напрочь забыли спросить дозволения слово молвить).

— Кощей прилетал только к князю на двор, — сказал мальчишка и решил ввернуть мудреное чужеземное слово. У него это даже вышло, только слегка перековерканное: — Циля…направ…ленно.

Еще сильнее загомонили мужики. Многие помнили, как горели ладьи Кощеевы, да и давно жил он промеж киевлян, не в одном боярском семействе присматривались к богатому чужеземцу, закрывая глаза на любые слухи о нем и считая, будто чародейство — благо, если в помощь для своего рода. Ясно стало: все считают произошедшее местью и кровной враждой, а последнюю на Руси уважали и правомерность ее признавали.

Случалось, выходили друг против друга поединщики и решали обиды между собой. Иной раз настолько сильно и храбро сражались, что забывали в сечи всякую вражду и братались за чаркой хмельного меда. Да только супротив Кощея князь никогда не вышел бы, его б богатырь чужеземный на одну ладонь положил, второй прихлопнул — и мокрого места не осталось. Потому поступил Кощей благородно: князь ему ущерб нанес, а он князю терем подпалил. Не просто так повернул худой славы Иван Годиныч на двор к купцу Дмитрию, а Кощей взамен сгинувшей Настасьи выкрал княжескую племянницу Забаву.

— Все правильно, — донеслось до Влада. — Квиты.

И хоть не понять, кто сказал эти слова, все с ними согласились, даже лучники, которые давно опустили луки и вертели головами по сторонам.

Князь нахмурился. С одной стороны, тяжкой обиды он простить не мог (того гляди, сами горожане уважать перестанут и взбунтуются; кому нужен предводитель, стерпевший подобное?), а с другой — дружина воевать Кощея точно откажется. В дружину шли по доброй воле, постоять за землю русскую. Заморским наемникам византийским и варягам приказать можно все, что заблагорассудится, а эти враз на несправедливый приказ ответят дланью богатырской в глаз или по уху.

«А пришлых не отправить, — со злорадством подумал Влад. — В Тридевятое царство лишь русич дорогу отыщет».

Протолкался к князю волхв Златоуст, поклонился и принялся быстро-быстро нашептывать. Время от времени бросал он в сторону Влада нечитаемые взгляды. Тот было думал скрыться, пока все заняты, но сковало тело странное оцепенение, руки и ноги отказались повиноваться, даже волчью шубу скинуть не выходило.

Уж народ расходиться стал. Бояре, чьи дома близ княжьего терема стояли, — в первых рядах побежали. Киев хоть и каменный по большей части, а как займется — тушить мороки не оберешься. Вскоре остались на поляне только князь, волхвы и лучники. Влад же совсем закоченел и мечтал лишь о том, чтобы все побыстрее закончилось.

«Что ж за шуба такая странная? — размышлял он, стараясь хотя бы чуть отвлечься. — В рубахе одной я холода не чувствовал, а сейчас и мизинцем пошевелись не в силах. А если на нее по-другому глянуть? Прищурившись?.. Авось, поняв, чем меня обездвижили, сумею отыскать и путь к спасению».

— Хочешь жить? — обратился к нему князь.

Плечом двинуть не получилось, зато лицо застывшее выглядело отрешенным и спокойным.

— В цепях жить не стану, — глухо произнес Влад. — И в дружину не пойду.

— И дурак, коль не пойдешь, — ответил князь и сплюнул себе под ноги. — Хотя… тебе нынче веры нет, не нужен мне колдун скрытный, в любую минуту предать готовый. Пригрел на груди змея подколодного! Вырастил как сына названного! Мой хлеб ел, а теперь отплачиваешь неблагодарностью черной!

— Не смей попрекать меня куском хлеба, князь! Не просил я брать себя в заложники! — сейчас, в шаге от смерти, Влад не собирался сдерживаться. — И зваться сыном названным — тем паче не хотел! У меня свой отец имеется, — от гнева, растекшегося в груди, даже согреться удалось немного. Жаль, двинуться он не мог по-прежнему. Шуба словно к плечам приросла и пустила корни в землю.

— Ах ты… — прошипел князь, готовый наконец отдать приказ лучникам и покончить со всем разом, однако Златоуст положил руку ему на плечо.

Влад видел, как сжались тонкие длинные пальцы волхва, а князь переменился в лице, побледнев и скривившись, будто от боли, но заговорил Златоуст более чем вежливо:

— Не ярись, княже, позволь поговорить с пленником слуге твоему верному.

— Дозволяю, — ответил князь и судорожно втянул ртом морозный воздух.

— Ни к чему крики и ругань не приведут. Вижу, у каждого из вас правда своя и каждый за нее биться станет, — заговорил Златоуст вроде бы спокойно, но от потаенной силы, плескавшейся в голосе, выше взвился огонь костра, а деревья, уже к зимней поре приготовившиеся и заснувшие, пробудились и зашевелили ветвями, хотя никакого ветра не было. — Ты, князь, взял в терем мальчонку чужого рода, поил его, кормил, отдал лучшим людям в обучение и считал, будто за то должен он тебе добром отплатить и благодарностью. Видят боги, окажись Влад, сын Олегов, сиротой безродным, так и случилось бы. Однако ж не прост он, кровь в жилах у него особая, да еще и чародей-оборотень. Кабы вовремя заметил в нем чародейский дар — к себе взял, но, похоже, хмарь темная завелась в тереме, она мальчонку и скрыла. Не стать Владу добрым дружинником; верит он, словно забрали его от отца и матери да растили словно волчонка на цепи.

Князь нарочито тяжко вздохнул, Влад же взгляда не отвел, пусть волхв так уставился ему в лицо, что снова стало жарко.

— Однако мы сейчас не о правде ведем речь, — продолжал Златоуст. — И уж тем паче не нужно нам тебя, Влад, убеждать да на свою сторону поворачивать. Оборотень ты сильный, как и чародей, но молодой и неумелый, а сейчас находишься в полной моей власти. Поклянись своей силой и кровью отправиться к Кощею освобождать Забаву из полона — отпустим, а коли нет — лучники наготове. От стали в сердце не умирал пока лишь Кощей Бессмертный, коим ты уж точно не являешься.

Влад прикусил губу. Так и так он намеревался идти в Тридевятое царство, однако клясться собственной силой да еще и кровью…