Мой Щенок (СИ) - Аверина Вероника. Страница 82

Вин попытался припомнить свою человеческую жизнь. Несколько бурных романов он пережил, но все они, начиная с первой влюбленности и заканчивая Лизой, были взаимными. Выходило, что Ирвин впервые влюбился безответно. Именно тогда, когда меньше всего ждал от себя проявления таких чувств.

Боль жгла изнутри, острой иглой пробивая сердце. В груди горело, и это ощущение, настолько ему непривычное и новое, сбивало с толку и ошеломляло. Что ему делать? Как вести себя? Как сохранить этот странный огонек, трепещущий в груди, не причинив боли Леди? Вот уж чего Вин хотел меньше всего!

Сегодня была предпринята еще одна попытка вернуть себе радость. Саня, видя состояние друга, предложил съездить в кино, посмотреть недавно вышедшую комедию. Судя по всему, промашки своей он так и не понял: комедия была о любви. С трудом высидев до счастливого завершения сюжета, Вин пулей выскочил из кинотеатра. Саня неверно оценил эмоции друга, решив, что тот устал от толпы. Ирвин отказался от предложения Саньки подвезти его обратно, сославшись на дела. Добравшись на попутке до поворота на дорогу к их поселку, он вышел в дождь и шел теперь пешком по размытой обочине, полностью погрузившись в свои мысли.

Глаза горели. Прикоснувшись мокрыми от дождя пальцами к щеке, Вин ощутил горячую влажную дорожку. От неожиданности у вампира перехватило дыхание, и он замер, остановившись. Ему не хотелось верить в происходящее. Вин с радостью списал бы все на дождь, но слезы упрямо бежали по щекам, не желая сдерживаться. Дыхание сбилось, подавляя судорожный вздох. Боль, горячим потоком пронзавшая грудь, успокаивалась, словно выходя со слезами. Сознавая, что в таком состоянии домой возвращаться нельзя, Ирвин свернул с дороги, не дойдя до логова ста метров, и почти бегом достиг рощицы. Прислонившись спиной к сырому стволу, он перестал сдерживаться.

Вся эта история представлялась ему великолепной игрой. С самого начала, едва увидев Леди в баре, Вин почувствовал, как в нем вспыхнул жаркий, щекочущий нервы огонек азарта. Ее репутация подогревала интерес. Сильная, дерзкая, умная, неприступная… Ирвин был уверен, что добьется ее внимания — как мастера. Впрочем, не исключал он и личного интереса, учитывая присущее ему, как и всем зубастым, очарование. Личного интереса не последовало, но Вин был доволен и тем, что есть. Он все больше включался в игру, тщательнейшим образом продумывая каждый шаг. Где раскрыться, а где замолчать, превратившись в неприступную скалу. Где прогнуться, а где настоять на своем. Это было увлекательно. Первое время. А потом что-то произошло. Что-то изменилось в нем самом. Наемница пробила брешь в тщательно выстроенной стене, защищающей душу от мира. И, справившись с первой болью от вынужденной откровенности, Ирвин оценил, как здорово — быть искренним и понятым. А теперь, когда ситуация изменилась окончательно, вампир вообще не мог сообразить, ради чего он затеял весь этот цирк. Доверие ценилось им куда дороже всех этих дурацких состязаний. И привязанность, возникшая на его основе, тоже.

Но ведь и сейчас он делает то же самое. Продолжает с Леди играть. Продолжает действовать за ее спиной. Зачем? Зачем это все теперь?..

«Что же я делаю? — мысленно простонал Ирвин, закрыв глаза ладонью. — Какой же я подонок…»

Я сидела в гостиной на диване и перебирала свой жилет. Шнурок порядком истерся, и я решила заменить его от греха подальше. За своей экипировкой я следила очень тщательно, понимая, что ее сохранность — залог моего выживания. В прихожей тихо отворилась дверь, и я узнала шаги Ирвина. Он завозился, разуваясь, и прошел в дом. Его джинсы до колен были забрызганы грязью.

— Привет! — я удивленно оглядела его. С насквозь мокрой одежды на пол стекали грязные капли. — Ты что, пешком шел, что ли?

— Привет. Ага, — вяло откликнулся Вин, задержавшись у двери.

— С Санькой поругался? — я прижала пальцем петлю и затянула шнурок.

— Нет. Просто пройтись хотелось. Извини, я пойду, переоденусь.

Я проводила вампира взглядом, отмечая, что он, кажется, расстроен. Мне не хотелось этого признавать, но, похоже, я была тому виной. В последние дни Ирвин являл собой классический пример влюбленного юноши. Я и раньше замечала не вполне понятные взгляды в мою сторону, теперь же он, видимо, решил, что скрываться больше нет смысла. Сначала Вин пребывал в эйфории, буквально порхая. Меня это более чем устраивало, потому как его энтузиазм я направила в русло тренировок. Но счастье длилось недолго. Несколько дней назад настроение Вина переменилось. Теперь это больше всего походило на депрессию. Ученик избегал разговоров со мной, ограничиваясь парой слов тогда, когда от него требовался ответ. Вин старался не встречаться со мной взглядом и много времени проводил в одиночестве. Мне было жаль его, но помочь я ничем не могла. Я не любила его и не могла бы полюбить в дальнейшем. Для меня Ирвин оставался, прежде всего, учеником и вампиром.

Я провозилась с жилетом около часа, прежде чем отложила его в сторону, удовлетворенная результатом. Потом я проверила свое оружие, наточила ножи, казавшиеся мне недостаточно острыми, почистила клинки, разложила все по местам. Я старалась занять себя работой, но все валилось из рук. Как же мне помочь ученику? Как вытащить его из этой паутины? С него вполне станется придумать себе еще чего-нибудь и усложнить наши и без того непростые отношения.

Тревожило меня и другое. Я не раз слышала от своей приятельницы-охотницы, и из других источников, что у вампиров, в целом и общем, не склонных к сильным чувствам и привязанностям, иногда случается «вечная любовь». Выбрав себе партнера, они остаются с ним до конца. Существовало немало легенд о вампирских парах. Одним из самых известных преданий была история о зубастом, который более семисот лет наводил ужас почти на всю южную часть страны. Охотники с ног сбились, пытаясь его изловить. В конце концов, им попалась его возлюбленная. И вампир, узнав о пленении своей избранницы, пришел сам. Осознавая, что идет в ловушку, из которой не выберется. Я не верила во всю эту лирическую чушь. Для меня вампиры всегда были кровопийцами, не способными на столь глубокие чувства, и менять свое мнение я оснований не видела. Поэтому увлечение Ирвина я воспринимала не иначе, как временное неудобство. С другой стороны, теперь у меня была возможность проверить правдивость легенд. И малейшая вероятность их подтверждения нервировала меня больше, чем вообще наличие чувств у моего щенка.

Я взглянула на часы. Одиннадцать. Я провозилась с делами почти три часа. Ирвин так и не вышел. Вздохнув, я прошла в кухню, согрела чайник, заварила ароматный чай и поднялась с двумя чашками к ученику. Постучавшись, я услышала приглушенное «да» и толкнула дверь. В комнате царила темнота. Плотно задернутые шторы надежно отсекали последние лучи заходящего солнца, не давая им пробиться сквозь заслон. На письменном столе одиноко горела настольная лампа, освещая раскрытую книгу и вампира, примостившего подбородок на сложенные руки.

— Что делаешь? — как можно более благожелательно спросила я.

— Читаю, — отозвался Вин. — Тебе нужна помощь?

— Да нет, я уже закончила.

Я подошла к столу и поставила перед щенком чашку с источающим пленительный аромат чаем.

— Спасибо, — Ирвин все также смотрел в книгу, даже не повернувшись в мою сторону.

— Я решила, что тебе не помешает согреться после улицы. Ты высушил одежду?

— Да. Я не замерз, но чай с удовольствием выпью.

Я глянула через его плечо и усмехнулась:

— Может, в режим наших тренировок добавить еще и уроки чтения?

— Зачем? — удивленно поднял глаза ученик.

— Твоя книга открыта на первой странице. Так же, как и вчера. Насколько я понимаю, ты не слишком продвинулся.

— Я задумался, — быстро возразил Ирвин, смутившись. Я вновь усмехнулась, отметив, что смущенные вампиры — весьма забавное зрелище.

— Слушай, мне тут в голову пришла идея. У меня заказ намечается, в котором мне нужна помощь. Ты не хотел бы поработать со мной?