Сокола видно по полёту (СИ) - Натали Натали. Страница 43

Роберт согласно кивнул.

— Ничего. Ты с этого не будешь иметь ничего. Ты вообще ничего больше не сможешь достигнуть в своей жизни. Ведь верховным вождём Обгорелых тебе никогда не стать, ты это знаешь… Таков закон племени, — насмешливо сказал он и, видя, как брови Тиметта сошлись на переносице, а на шее вмиг вздулись вены, вкрадчиво добавил: — Но где сказано, что ты не можешь стать вождём Союза племён?

Не дожидаясь ответа, Роберт развернулся, кивнул изумлённо смотрящему на него сиру Бриндену и неторопливо двинулся навстречу своим воинам. Тиметт и Хаген продолжали стоять, глядя им вслед.

— А ведь лордёныш прав, — в задумчивости пробормотал Хаген.

Прошло несколько минут, прежде чем Тиметт отозвался.

— Его зовут Роберт. — Тон не терпел возражений. — Он жених моей сестры.

Хаген пожал плечами:

— Да я почти так и сказал…

Лорд Долины и его первый рыцарь стояли на пригорке и смотрели на лагерь. Оба худощавые, высокие — зрелый, убелённый сединами рыцарь, и юный, с горящим, полным надежд взглядом лорд. Дымка вечернего тумана уже опустилась в низину, принеся с собой прохладу, но Роберт и не подумал кутаться в плащ — он не ощущал холода. Талли первым нарушил тишину.

— А вы знаете, что говорить людям, милорд, — сказал он одобрительно, не поворачивая головы.

Роберт чуть помедлил, прежде чем ответить.

— Как-то один человек сказал мне: «Все люди чего-нибудь да хотят, Роберт. И если ты узнаешь, чего хочет тот или иной человек, то поймёшь, кто он, и как им управлять». Я запомнил его слова.

— И кто вам это сказал?

— Дядя Петир. Лорд Бейлиш. — Роберт долго молчал, глядя вдаль и хмурясь. И затем стал спускаться, добавив с грустью: — Иногда я вспоминаю его и скучаю. Жаль, что… что так получилось.

Талли не спеша двинулся следом.

— Кстати, о лорде Бейлише, — решительно сказал он. — Думаю, пришло время вам кое-что узнать, милорд.

Глава 13. Роберт страдает и улыбается

Грай второй день дулась на Чёрную Рыбу. Ей-то по наивности казалось, что этот немолодой благородный воин, так неожиданно при всём клане вставший перед Робертом на колено, на самом деле любит и почитает своего юного родственника. Но, похоже, он наговорил ему каких-то ужасных гадостей, и теперь тот ходил мрачный, неулыбчивый, и в уголках его ласковых губ залегли горькие складки. Она собиралась подойти к Чёрной Рыбе и решительно попросить, чтобы он перестал мучить Роберта. Ведь каждый раз, когда мужчины уединялись — в шатре или в ближайшем лесочке, и Подрик Пейн никого к ним не подпускал, особо назойливым даже угрожая мечом, — Роберт потом становился таким несчастным, что Грай хотелось поколотить коварного старика.

Спросить напрямик она никак не могла — они не оставались с Робертом вдвоём. Он весь день проводил со своими людьми и лишь вечером приходил в шатёр, который она делила с Бриенной и Мирандой — невысокой, полной женщиной с визгливым смехом и пышными каштановыми кудрями. «Леди Миранда Редфорт. Супруга сира Джаспера, командира обоза», — представила её Бриенна в первый вечер. Они трапезничали в узком кругу, и затем Роберт, наспех поцеловав Грай в лоб, снова уходил. Утром третьего дня пути, пока воины собирали шатры и увязывали поклажу, она всё же расхрабрилась подойти к охранявшему тропинку Подрику.

— Меня ты тоже не пустишь? — спросила она неуверенно, готовая повернуть обратно.

— Милорд занимается, — сказал тот с поклоном. — Но он не запрещал пускать вас, миледи.

Подходя по тропинке к поляне, Грай услышала звон стали и едкие вскрики Ивера.

— Пошевеливайся, парень! Что ты как баба на сносях! У тебя ноги заплетаются! Уже устал? Ночь провёл в шатре со шлюхами, а теперь ходить не можешь? Ах, ты ж, разбойник! Ты меня ранил… А что скажешь теперь?

Грай выбежала на небольшую лужайку и растерянно застыла. Соперники — обнажённые по пояс, потные, с раскрасневшимися лицами и прилипшими к спине и бокам травинками — тяжело дышали, замерев на месте: Ивер с оцарапанной левой рукой приставил меч в правой к шее Роберта. В стороне на поваленном старом дереве сидел Чёрная Рыба и одобрительно глядел на них.

— Здоровая злость, это хорошо, Роберт, — сказал дотракиец, убирая меч в ножны. Затем поднял с земли свою рубашку, оторвал снизу полоску ткани и попытался перевязать рану. — Но не позволяй ей слепить тебя. Думай наперёд! Просчитывай следующий шаг врага! Иначе ты его ранишь, а он тебя убьёт.

Роберт хмуро слушал и согласно кивал, натягивая свою рубашку и застёгивая дублет. Талли первым заметил Грай, встал и приветственно поклонился:

— Миледи.

Она рассеянно кивнула и устремилась к Роберту, и Талли с Ивером тактично ретировались.

— Что-то случилось? — спросил Роберт.

— Нет. Просто я… я тревожусь, Роберт. Ты возвращаешься домой, в Долину, о чём так давно мечтал… но тебе совсем не весело. Чёрная Рыба тебя чем-то огорчил? Я же вижу, что он сказал тебе что-то плохое, от чего ты очень расстроился… Хочешь, я попрошу его больше не донимать тебя?

Роберт улыбнулся и обнял её.

— Ах, как было бы чудесно, если бы это всё решило, Грай. Но боюсь, так не получится. Меня долго не было, и теперь сир Бринден рассказывает мне новости Долины и Семи Королевств. Много чего произошло за эти два года…

— У тебя кто-то умер? Кто-то близкий? — Ужасная догадка вдруг перебила дыхание, и Грай откинулась, взглянула в глаза: — Матушка, да?

— Нет, она в добром здравии, и ждёт нас.

— Почему же тогда ты такой грустный, Роберт? Что тебя так расстроило?

Его руки напряглись, а пальцы на миг больно впились ей в спину, когда он через силу наконец заговорил:

— Предательство… одного дорогого мне человека. Я любил его… очень-очень. Почти как отца, а может, и больше. Ведь отца я мало видел, а этот человек постоянно приходил в наш дом. Ещё когда мы жили в Королевской Гавани. И всегда с подарками. Знаешь, в детстве я часто болел, а он играл со мной… Я с таким нетерпением его ждал! С ним было весело. Я думал, он мой друг. Думал, он тоже меня любит. И вот этот человек меня предал. Чужими руками он травил меня, чтобы я болел. Хотел, чтобы я стал безумным. И ещё… — Роберт остановился, уткнулся лбом Грай в плечо, его зубы скрипнули, а тело мелко задрожало. — Ещё этот человек убил моего отца. Не в честном бою, а коварно, исподтишка… как делают только трусы и изменники. Мой отец был бы жив… был бы жив до сих пор, если бы не он… тот, кого я так любил все эти годы… чью память хранил. Понимаешь?

— Ох, Роберт! — Грай сначала обняла его голову, затем отклонилась, и он увидел, как её глаза потемнели от гнева — она ярилась его яростью и страдала его страданием. — Как же это подло! Ну он и гадина! Подлая гадина! Его нужно срочно убить! Выпустить ему кишки и намотать на шею… чтобы все знали, что он предатель! Или что вы там в Долине делаете с предателями?

— Он уже умер. Моя матушка его убила. Она узнала о злодействе… и хоть тоже очень любила его, всё равно убила. Чтобы спасти меня.

— Твоя матушка настоящий храбрый воин! Я уже очень люблю её. А того скверного человека забудь, Роберт. Вокруг много людей, которые по-настоящему любят тебя и никогда не предадут. Чёрная Рыба, твоя матушка, Бриенна… и твои воины… и… и я.

— Я знаю, любимая. — Роберт прижал Грай крепче, зарылся носом в волосы. — Как хорошо, что ты рядом. Прости, что я оставил тебя сейчас. Мне нужно многое наверстать. Но когда мы приедем в Чаячий город, у тебя не будет времени скучать. Обещаю. Мы будем готовиться к свадьбе, устроим охоту, турнир, закатим пир, будем танцевать… А потом поедем в Орлиное…

— Танцевать? Но я не умею.

— Я тоже не умел кидать копьё. — Он опустил голову, защекотал ей губами шею, и она повела плечом, хихикнула. — Теперь ты поймёшь, каково это… делать, чего никогда не делала. Ты будешь ходить медленно и степенно, гордо подняв подбородок… никакого бега вприпрыжку и лазанья по деревьям… да-да, тебе придётся заплатить за всё, что я натерпелся. Ты будешь учиться танцевать, долго расчёсывать волосы… одеваться и купаться при помощи служанок… носить красивые платья, делать реверансы…