Слезами горю не поможешь (СИ) - Лазарева Светлана. Страница 2

И в это самое время появляется Великий обиженный магистр, глава рода вербер Графства Северного Медведя, по совместительству наш медведик, решивший самоустраниться из дворцовой жизни, и нагло захватывает бедный островок. В тот же день на остров направляются два военных корабля, на мачтах которых развивается символика Графства Северного Медведя — косолапый белый мишка в доспехах, груженные манатками великого магистра. А спустя месяц, начинают поступать донесения императору, что остров полностью освоен и населен.

Император, оклемавшись от ссоры, пришел в себя и решил в срочном порядке помириться с Великим магистром, и спустя пару лет, а у высочайших особ пар выпускается с определенной периодичностью, направляется к острову, дабы вернуть верного, умного и проверенного соратника под родное крыло. Тем более, что место главы тайной канцелярии осталось пустовать в ожидании «блудного сына». Короче говоря, спустя два года император отправился навестить «изгоя» на нелегально занятой территории. Тем более, по словам императора, он безумно скучал по своему названному сыну и будущему зятю. Прибыв на остров со всей своей свитой, император не смог сдержать удивленный возглас, никто не ожидал увидеть такое.

Огромный замок, расположенный близ удивительной красоты горы, замысловатой формы — захватывал дух. Высокие башни острыми шпилями разрывали небо, уходя в заоблачную высь. Виноградные угодья, а также поля, пастбища тоже присутствовали. Заинтересованный люд шнырял тут и там по пристани, непрестанно вглядываясь в лица чужаков, всегда готовый встать на защиту благодетеля-мага. Так что магистру было что терять и, малость покочевряжившись — заставив ждать аудиенции великих послов, прекрасно зная, что император путешествует инкогнито, больше недели, все же принял и выслушал. На тот момент магистру исполнилось двадцать шесть лет. Расчувствовавшись, прощёный император, видимо, его вина перед магом была велика, преподнес дарственную на остров и соседние небольшие островки, а также прибрежные воды теперь принадлежали молодому землевладельцу. Уговорить вернуться во дворец его не смогли, зато взяли магическое слово, что, если понадобиться помощь, он её незамедлительно предоставит.

И помощь понадобилась через каких-то пару-тройку лет. Девиц в возрасте восемнадцати лет, когда магия неконтролируемым потоком вырывается наружу, тех самых, что раньше казнили в юном возрасте, стали переправлять магистру на пользование, дабы только он сможет удержать девушек от бунта и необдуманных поступков. Кроме этого, с острова не было пути обратно, что полностью исключало возможность побега. Магическая защита небывалой мощи, созданная самолично Великим магистром, окутывала его, пролегая по морю, видимым туманом, обволакивая остров. Сила туманной оболочки действовала очень просто, она высасывала жизнь. Простой люд не мог сопротивляться разрушающему действию, за минуту лишаясь своей жизненной силы. На магов оболочка действовала иначе, она высасывала магию, как бы смакуя её, медленно и вкусом. Среднестатистический маг, обладающий небольшой силой и посредственными способностями мог рассчитывать на пару часов жизни в этой инородной среде. Если считать, что толщина оболочки насчитывала несколько дней пути, сколько доподлинно не известно, то пересечь её не представлялось возможным, если, конечно, желание самоубиться не было вашей целью.

Девушек, в количестве тринадцати штук, в один распрекрасный денёк привезли на корабле и предоставили магистру в полное распоряжение в качестве наложниц, а именно ими они и были, дабы сильнее унизить семьи-носители древней магии и продолжить держать их в повиновении. Магию, носительницей которой они были, просто не развивали. В любом случае, все магические потоки, сосредоточенные на территории острова, были в одних руках — Великого магистра.

Так, на чём я остановилась. Ах, да. Нас было тринадцать — красивых, молодых, умных, воспитанных в соответствии с будущей… профессией. О любви мы знали всё, правда не совсем на практике. Не успели мы ступить на остров, как нас попросту послали, всех тринадцать, даже не взглянув. Но девушки подобрались на редкость любопытные и предприимчивые, недаром магини — это у нас в крови. Начались полномасштабные военные действия с целью приручить непокорного магистра, или хотя бы одним глазком взглянуть на это пушистое чудо. Правда, длилось это не долго — нас заперли, точнее сначала поселили в общую просторную комнату, а потом заперли на три долгих дня, правда, кушать давали. Магистр быстренько навел порядок, «расправившись» с непокорными, конечно, в чем-то он был прав, девушки, родившиеся в домах великих родов обладали, огромными амбициями, стать единственной магистра значило добиться власти хоть и косвенным путём.

После нашего вынужденного заточения нас назначили… прачками, кухарками, посудомойками, и сказали, что на этой должности мы не принесем непоправимого вреда. Проживать оставили в этой комнате, в которой у каждой имелось койко-место и тумбочка — одна штука, и даже жалованье назначили. Наши пожитки были отправлены вместе с кораблем, на котором мы прибыли, правда, каждой из нас было разрешено оставить не более пяти, дорогих сердцу, вещей. Одежду и бельё выдали в соответствии с занимаемой должностью.

Так незаметно прошёл год. Проживая все вместе, объединённые общей судьбой, лишенные родных и близких, мы стали подругами, но между нами непреодолимой пропастью пролегала безумная любовь к Великому магистру Раэлю Латанеелю. Впрочем, ни одни мы страдали от безответной любви, все женское население острова грезило им как на яву, так и во сне. Магистр вел себя сдержанно и корректно, и все знали своё место и, как один, прониклись к нему уважением и симпатией, про свою безответную любовь никто не забыл, но преследования прекратились мгновенно. За глаза, в нашем небольшом обществе, мы прозвали его шерстюсиком, по-нашему, по-девичьи, медведь либо косолапик, что совсем не подходит, либо шерстюсик, так как не пушистик.

Вот с этого момента и начинается странная и запутанная история, с момента, когда шерстюсик попробовал пудинг, сделанный моими руками, и он ему, несомненно, понравился. Зовут меня Станислава, восьмая девушка по счёту и, так сказать, представительница великого рода Владар. А попросту, Стаська — поварешка. Сам же магистр называл нас по порядковому номеру, дабы не забивать голову нашими именами, а они были ой-ой какие длиннющие и красивые, безусловно. Так что моё имя, хоть и было самым простым и коротким, сократили донельзя, так же как и другие.

Попала же я из-за чьей-то огромной любви к пудингам. Главная кухарка, основательно приболев, возложила на меня ответственность в приготовлении позднего ужина. Я, нервничая и копаясь в голове, вспомнила старинный бабушкин рецепт — воздушный пудинг. Возомнив себя великой стряпуньей, собственноручно изготовила и преподнесла сей шедевр кулинарии к столу Великого магистра.

Его медвежеству так понравилось, что поначалу я готовила блюдо каждый ужин, хотя сто раз научила делать и поделилась рецептом с кухаркой. Но его светлость требовала пудинг именно моего изготовления, что меня, безусловно, злило и напрягало — теперь приходилось уделять время на готовку, а основной обязанностью помощницы кухарки были побеги на ярмарки и рынки, чтоб на столе его медвежества все было наисвежайшим. Новым заскоком магистра явился для меня поднос. Да! Да! Обыкновенный поднос, который с гордостью мне вручила кухарка Катя.

— Это почетная обязанность, — вещала она, — относить любимое блюдо прямо к столу.

Я же, со всей силы сжимая зубы, двинулась с подносом и пудингом прямо в огромный зал, где за резным дубовым столом восседало его медвежество, ожидая меня. Конечно, мой вид оставлял желать лучшего: перепачканная мордашка, руки покрытые сажей, а пшеничные неухоженные волосы торчали во все стороны, как солома, но выбора мне не предоставили, проворно втолкнув в залу и захлопнув двери за спиной, не взирая на эстетический аспект этого решения.

На входе Катя все-таки сдернула с меня косынку, в результате мои непослушные соломки магнитились и торчали. Злая и растрепанная, я ввалилась в столовую, немного затормозила, оглядываясь и увидев цель, двинулась прямо к ней. Кажется, сейчас кому-то сильно не поздоровится. Мало того что прервали на самом интересном месте, так ещё и поднос вручили с таким видом, как будто это императорский посох, никак не меньше. А стало быть, преклонения требует.