Слезами горю не поможешь (СИ) - Лазарева Светлана. Страница 9

Послонявшись по городу и изрядно проголодавшись, наконец-то обнаружила стойбище с лошадьми и, припустив к загонам, облегчённо вздохнула. Роскошные экипажи проезжали мимо, телеги и просто лошадки с всадниками, двигались по своим делам а я одинокая и такая несчастная стояла и наблюдала за ними, думая куда же податься. Ещё раз вздохнув, двинулась к первой встречной телеге.

— Я хочу нанять экипаж, — с вызовом сказала я.

— Три золотых, — откликнулся хиленький мужичонка, подпирающий забор.

Я огорченно вздохнула. Экипажи мне не по карману. Теперь я не богатая наследница земель Владар, а всего лишь Стаська, поэтому, немного подумав, решила найти что-то попроще. Кстати, я все ещё оставалась богатой наследницей и продолжательницей рода. По всё тому же императорскому указу, мы — наследницы магии — остаёмся в своих правах до смерти. А наше обучение и служба, в качестве игрушек императорских подданных, приравнивается к искуплению всех грехов, даже наше потомство остаётся наследниками рода, если, конечно, рождаются не носители магии и, естественно, если потомство удастся за иметь каким-то образом. Так что нам ещё повезло, в отличие от моей тетки Аделаиды и последующих потомков других родов, которых просто казнили. Отбросив печальные мысли, я поспешила к мрачному грязному пареньку, стоящему вблизи неказистой двуколки и состроив милую рожицу, двинулась к нему. На поверку парнишка оказался старше, скорее молодой мужчина стоял предо мной. Узкое худое тело, невысокий рост и чёрные грязные волосы, торчащие паклями во все стороны, ввели меня в заблуждение. Этот человек мне показался смутно знакомым, но где и когда я могла его видеть вспомнить сразу не удалось. Слегка опешив, произнесла:

— Молодой человек, не могли бы вы мне помочь? — вымолвила я, немного надув губки и умильно хлопая глазками. Новая роль слегка доставляла дискомфорт, но не настолько, чтобы я решилась отступить от своих планов.

— Чего ты хотела милая барышня, — в тон мне ответил молодой мужчина.

— Мне необходимо попасть на северный тракт. Я заплачу, — проговорила я, опустив глаза.

— Ничем не могу помочь, милая леди, — проворковал он. И внезапно моргнул светящимися зелёными глазами.

— Ведьмак, — ахнула я. И в порыве чувств кинулась ему на шею. Ведьмаки в наше время редкость! В моём случае небывалая удача и счастливая находка — в одном лице. «Вот мой спаситель и провожатый» — подумала я, искренне надеясь на его помощь.

На самом деле мне очень тяжело было представить своё поселение в лесу. Дело в том, что по рассказам бабушки, юные магини древними тропками приходили в Ведьминский лес. И если он признавал их, то давал и кров и пищу. Как это происходило мне не ведомо. Обдумывая свой план, я нашла множество описаний того, как проходило посвящение юной одаренной. Решающую роль в нем играли ведьмы или ведьмаки, знающие тропы, поэтому встретить на пути молодого посвящённого ведьмака было удачей, тем более если не поможет, то, может быть, покажет пару фокусов, глядишь и пригодятся. Мне повезло, мой персональный проводник и единственный шанс для заблудшей маленькой магини в одном лице, предстал передо мной.

Отлепив меня от себя, он удивленно повёл носом и нахмурившись, совершенно не стесняясь, уткнулся носом в мои волосы.

— Странно, — совершенно очумело проворчал он. — Ты проявленная магиня, причём сильная и, похоже, даже магианна с белым и тёмным коктейлем дара. Но я совершенно тебя не чувствую, не считая тесного контакта, конечно. Мне, конечно, этот факт странным не показался.

— Да я уже привыкла, — хихикнула я. Мой дар странный, — не вдаваясь в подробности продолжила. — Укрозная я. Сбежала из села, чуть к ночным бабочкам не попала. Вот думаю сама в лес идти, может заступится и в ученицы возьмёт, глядишь и выживу.

— Помогу, — резко вымолвил он. — Зовут-то тебя как?

— Аделаида, — спокойно соврала я. Все-таки не стоит распространяться о своём имени, хватит и того, что парень сразу догадался о свойствах моего дара. Подумав так, я окаменела. Если какой-то молодой ведьмак догадался, что мой дар не окрашивает магические нити, то, как же Его Медвежество, прожив со мной под одной крышей четыре года, не догадался об этом свойстве. Правда, нам было запрещено колдовать все тем же треклятым указом императора, и при нем я этого не делала, но все девчонки пользовались даром, используя простые бытовые заклятия. Сосредоточено вспоминая все моменты своей жизни, пришла к выводу, что ему было просто не до меня.

При любой нашей встрече магистр вел себя отстраненно, не отличая меня от мебели. Часто задумчиво смотрел, не отрывая взгляда, а ещё чаще просто ехидничал, высмеивая меня и издеваясь. Больше всего вспоминается его протяжное: «Во-о-о-сьмая», — после чего хочется просто провалиться под землю. Все дело в том, что ступив на остров, тринадцать девушек-чаровниц безумно влюбились в красивого и могучего магистра. Спустя некоторое время только самые стойкие особи не потеряли надежду. Во мне же она умерла в одной из первых. Остро ощущая своё одиночество и никчемность, по сравнению с другими девушками, я, непривыкшая к одиночеству, совершенно замкнулась в себе и отказывалась разговаривать с людьми. Магистр же вызывал во мне такие бурные эмоции, что при виде его я совершенно робела, краснела и заикалась. Он меня злил и изводил своими похабными шуточками, часто доводя до мебелевредительства, прекрасно зная, как я к нему отношусь. На моё совершеннолетие я получила от него свою золотую фейку и чуть не стёкла лужицей от умиления, но и тогда он попытался все испортить, одарив похожими украшениями всех девчонок. После этого памятного события, при моём появлении магистр стал напевать странную песенку, смысл которой, так или иначе, сводился к тому, «что девочка созрела». Вот после этого я и решила его разлюбить. В конце концов, я — великая Владар, и план побега стал единственной моей целью на Медвежьем острове. Снова какая-то мысль мелькнула и пропала в моём уставшем и измученном сером веществе. Тряхнув головой, откинула воспоминания и прислушалась к речи собеседника. Ведьмак все тараторил и тараторил:

— …главный послал с поручением, и если ты поедешь со мной, то обратно я могу завести тебя в Ведьминский лес. Знаю одну тропку через горы, так короче и по пути, только вот недостаток один — холод жуткий, хотя на любителя.

— Я согласна, — выкрикнула я и захлопала в ладоши от счастья.

— Тогда на рассвете жду тебя здесь и прикупи какую-нибудь одежду, — мрачно отозвался он.

Наверное, дошло, какую обузу он взвалил на себя только что. Я, ещё раз улыбнувшись, поскакала к торговым рядам, которые приметила на другой стороне улицы. Денег, конечно, немного. Но в простом розовом платьице много не набегаешь, хорошо еще, что сейчас лето и ноги, привыкшие к долгим пешим прогулкам, не устали. К путешествию я подошла осмысленно, потратив деньги с толком. Купила походный брючный костюм, тёплый тулуп и варежки, тёплое бельё и немного сладких орешков. Послонявшись немного по городу, пытаясь унять странную тягучую нервозность внутри, я увидела лавку с яркой зелёной вывеской. «Артефакты слежения, снадобья, бытовая магия», — гласила она.

— Артефакты слежения, — медленно произнесла я. Словно током ударила мелькнувшая мысль.

Медленно и стараясь не нервничать, я засунула в карман руку, дотронулась до маленькой золотой фее, уже зная, что последнее воспоминание о нём будет уничтожено. Резко выскочила и решительно двинулась к окраине города. Артефакты слежения — это очень сложная и дорогая штука, особенно если они не фонят магией, как мой кулончик. Конечно, это только предположение, но оно не лишено смысла, а, значит, с кулоном придется попрощаться.

Слёзы сами собой навернулись на глаза. Кулон было жалко, но так рисковать я не могла себе позволить.

Выбравшись за город, легко произнесла простейшее заклинание, и небольшая птичка спустилась мне на руку. Спокойно одела ей на лапку мою фею, обмотав цепочку несколько раз и закрепив, отпустила. Птичка медленно набрала высоту и скрылась с моих глаз, внезапно на глаза навернусь слёзы. Легонько смахнув их, нервно вышагивая, кинулась в поисках постоялого двора. Мне сейчас просто необходимо успокоиться и приготовиться к дальней дороги. Но нет, силы покинули меня, а душевная боль, подобно пожару, разгорелась внутри намереваясь сжечь бедное хрупкое тело. Нервные рыдания вырвались из моего горла, а горькие слёзы прокатились из глаз. Золотая фея — память об острове, на прощанье звякнула цепью и поблескивая на лапках птички, улетела в неизвестном направлении