Моя по праву (СИ) - Волкова Виктория Борисовна. Страница 25

Чувствую, как меня накрывает от одной только мысли.

– Ты был занят, Славочка, – кривит губы в горькой улыбке Влада и добавляет тихо. – Отпусти. Больно.

Тот час же разжимаю сведенные пальцы. Вглядываюсь красные отпечатки на бледных запястьях. Прикасаюсь к ним губами. Шепчу какие-то слова в утешение и не сразу замечаю полное отсутствие реакции.

Влада стоит не шелохнувшись. Отстраненно позволяет тормошить себя. Целовать.

Как безумный таращусь в глаза полные слез. Тянусь вытереть, но нежная и робкая девочка решительно выставляет вперед руку.

Хочет еще что-то сказать, но в этот момент у нее в кармане оживает маленький приборчик. Сначала слышится возня, вздохи сына, а затем хныканье и жалобный плач.

– Сашулька! – спохватывается Влада. Быстрым шагом выходит из комнаты. Не задерживаю. Не бегу следом. Лишь как завороженный смотрю на развивающиеся полы халата и голые круглые коленки.

«Беги, далеко не убежишь», – крякаю мысленно. И как только на лестнице стихают шаги, звоню Грише.

– Зайди.

Мимоходом замечаю время в айфоне. Почти два часа ночи. Если сейчас смотаться домой, к утру успею вернуться. Мне бы полистать отчет безопасников. Самому съездить к конторе Саблина. Присмотреться.

Усевшись на диван, тру лицо, и все пытаюсь вспомнить, что там написано в отчете про врача. К какому спецу ходила Влада? Или снова врет? Ничего не приходит на ум. Хоть убейся!

Зато память услужливо выплескивает из своих недр то самое сообщение.

Сразу же вспоминаю как наорал в трубку. И услышал тоненький испуганный голосок. Даже свою реакцию помню. Как последний дурак тогда чуть не сорвался в город. Найти Владу и встряхнуть хорошенько. Может и стоило так поступить?

Но дурацкая гордость не позволила. И полный кабинет народа. Будто наяву вижу хмурое лицо Тимура, насупленного Гришу. Тогда меня сильно накрыло. Думал, просто сдохну. И решил ударить побольнее. И ударил… Баклан.

– Скажи пилотам, через час взлетаем, – приказываю, как только комнату робко просачивается Гриша.

Ничего не спрашивает. Кивает коротко. За годы службы привык верно считывать мое настроение. А я сейчас даже не скрываю бешенства. Сейчас бы всечь кому-нибудь в будку. Выпустить пар и подумать связно.

«Да кто тебе не дает! Думай». – усмехаюсь криво. И выйдя на крыльцо родительского дома шумно вдыхаю ночной прохладный воздух.

– Со двора никого не выпускать, – велю охране. И уже в машине открываю в айфоне карту Питера. Внимательно разглядываю улицу, где расположена контора Саблина, близлежащие дома. Ну какая тут больница? Какие врачи? Врет и не поморщится!

«Нет»! – ухаю филином. – Влада не может врать. Просто не умеет. Ей так же больно, как и мне. А может и в разы сильнее.

Прикрыв глаза, сжимаю руки в кулаки. Зубы стискиваются в замок, похлеще бультерьера.

Кто так исхитрился поступить с нами? И главное, зачем?

От вопросов раскалывается голова. Но я найду ответы. Вычислю каждую гнусь, принявшую участие в этой гребанной афере. И поквитаюсь.

А Влада… Если она права, то мне придется долго вымаливать ее прощение. Но я мужик терпеливый… И обязательно своего добьюсь.

Супер-джет заходит на посадку, когда из-за серых туч проглядывают робкие солнечные лучи. Салон наполняется мягким розовым светом.

«Добрый знак»! – подбадриваю самого себя. И как только к борту подъезжает узкий трап, велю Грише.

– Водителю скажи, едем в центр.

Тупо пялюсь дорогой на город, встречающий нас на рассвете. Красиво, жеваный крот! Как же красиво.

Сюда бы приехать с Владой. Прогуляться по набережным. Усесться в катерок неподалеку от Спаса на Крови. Накрыться вдвоем одним пледом. И обнявшись, жадно глазеть по сторонам, словно приехавшие из глубинки туристы. Но главное, чувствовать тепло любимой, прижавшейся к твоей груди.

От глупых мечтаний отвлекает тренькающий айфон.

Начальник службы безопасности беспокоится. Оно и правильно. Ему положено.

– Ростислав Владимирович, – рокочет в трубку. – Я могу поинтересоваться, куда ты направляешься? К Саблину в пасть, что ли?

– Угадал, Тимурчик, – роняю лениво. – Есть тут одна мыслишка. Хочу проверить.

– Это опасно, Слава, – бухтит он. – Я сейчас пришлю подкрепление.

– Да ладно, – фыркаю я. – Никого мне не надо. Я быстро. Хочу убедиться кое в чем.

– А поручить специально обученным людям? – с укором роняет Тимур.

– Иногда проще все сделать самому, – отрезаю я, утомившись от разговора.

Лениво наблюдаю, как широкий тяжеловесный Майбах с грацией слона протискивается в узкий переулок, а затем выезжает на широкую улицу, сплошь застроенную доходными домами.

«Хорошо жили господа капиталисты», – думаю, выходя из машины. Задрав голову, разглядываю дом купчихи Татьянчиковой, где давным-давно окопался Саблин. Но в шестиэтажном здании дореволюционной постройки, сучий потрох занимает лишь первые три этажа. А вот кто расположился выше, ни в одном отчете не указано.

Морщусь недовольно. Терпеть не могу лажи. Полетят головы. Но прежде мне самому надо разобраться.

– Ростислав Николаевич, – слышится сзади вскрик Гриши. Не уследила нянька за дитем. Ох что будет!

Отмахиваюсь на ходу.

«Не до тебя сейчас, перец!» – Губы кривятся в глумливую ухмылку.

«Тебе тоже достанется», – мысленно обращаюсь к помощнику. И неожиданно замечаю маленький скромный баннер, установленный под деревом на узком газончике.

«Клиника „Наш дом“», – читаю и перечитываю снова. Еще раз сверяю адрес. Так и есть! Четвертый этаж Саблинского особняка.

«Как же так! Почему сразу никто ничего не проверил? Не поинтересовался, мать вашу!» – тупо пялюсь на часы приема.

Заорать хочется от безысходности. Вернее, завыть. Выходит, Влада ни в чем не виновата. Она действительно была у врача. Узнала… И позвонила мне от переизбытка чувств.

А я… накосячил. Два года коту под хвост. Два года!

Мой сын растет без отца. Хотел бы я знать, кому обязан таким ребусом?

Гнев накрывает нереально. Сжимаю кулаки, стараясь сдержаться.

«Дыши, – приказываю самому себе. – Просто дыши. Потом разберемся».

Осознание собственной вины шарашит по нервам. Бьет через край, стараясь выплеснуть наружу сгусток ярости, скопившийся в груди. Адреналин зашкаливает. Выдыхаю рвано, будто не хватает воздуха. Опускаю голову, не желая ни с кем встречаться взглядом. А тем паче объяснять что-то.

Охрана и Гриша быстро считывают перемену настроения и в ужасе шарахаются в сторону. Боятся, что прилетит. И правильно делают! Но это уже вопрос времени. Сейчас главное во всем разобраться. Самому.

30. Прощай, Слава!

Прижав хнычущего Сашульку к груди, хожу по комнате напевая колыбельную.

– Маленький мой, все хорошо, – успокаиваю его и себя. Глажу малыша по спинке. Вдыхаю такой родной запах маленького тельца. Волшебный микс детской присыпки и молочка.

Стараюсь сохранить хоть каплю спокойствия. Сын недовольно возится у меня на руках. Безошибочно считывает мои эмоции. Уложив голову мне на плечо, тоже тревожно вздыхает.

– Спи, моя радость, усни, – напеваю тихонечко.

А сама думаю в сердцах «Навязался Слава на мою голову!»

Врет как дышит! Да еще меня винит в произошедшем. Уникальный человек! Вот как с таким можно разговаривать?

«А влюбиться?» – ехидно напоминает внутренний голос.

С улицы доносится слабый шум. Кажется, открывают ворота. И кто-то переговаривается под окнами.

Безотчетно делаю шаг ближе. Выглядываю из-за шторы.

Слышится шум выезжающего автомобиля. Мягкий шелест резины по асфальту.

Темноту на краткий миг разрезают красные сигнальные огни дорогой тачки представительского класса. Водитель резко бьет по газам. И машина тут же пропадает в ночи.

«Он уехал, – говорю самой себе. – Решил не дожидаться разговора. Сам знает, что виноват. И я его не прощу».

Уложив сына спать, дрожащими руками беру сотовый. Без всяких раздумий нажимаю на контакт Галины.