Красный Дракон с позывным "Змей" (СИ) - Хломов Сергей Николаевич. Страница 14

Глава 8.

ЗИМА

График радиофикации исполнялся с небольшим опережением. Зная, специфику боевых порядков первой АЭ, поднапряглись в два дня. На сегодняшний день готова она и звено управления. По плану нужно ещё по три дня на вторую и третью. Ускорения не предвидится. Так как никто особо не вникает в суть дела, мы и так перестали особо шифроваться и тупо делали металлизированное напыление на провода, крышки прерывателей, колпачки, в свечи вживляли гасящий резистор. На этом резервы ускорения исчерпали.

При доработках лётчиков предупреждали, что радио, это не только помощь, но и демаскирующий признак. Как при пеленгации, так и простой прослушкой эфира. Помогло мало. Все кому не лень лезли поболтать с соседом, с земляком и так просто. Пришлось провести разъяснительную работу по сути, необходимости и задачам радиомаскировки с начальником штаба, который сам не совсем понимал этих вопросов. И уже ему с начальником связи причесать и вразумить словоохотливый народ.

- Не было печали, купила баба порося! - выругался Гаврила Тимофеевич, но безобразия устранили, составили правила и порядок радиообмена, заставили изучить всех причастных. Ну и соответственно ответственность за нарушения.

Наличие связи между самолетами позволило протолкнуть старую идею Василия: - Этажерка. Делимся на три группы первая непосредственно в БП штурмовиков или бомберов -прикрытие, вторая 500-800м выше - связывает боем противника, третья во главе с командиром выше на 1500, он руководит боем, группа резерв и зачистка тех, кто уходит в набор. Проталкивать не пришлось. Слово одному, пару другому. Лётчики быстро ухватили идею, развили, облагородили и забыли от кого исходила. Коллективным автором стала 1ая АЭ. Вскоре пришлось опробовать новую тактику.

Мы с Гришей чуток не успевали. Ударили одновременно. Морозы (если до этого были -3,-4, то теперь завернуло под -40) и наши армии. Началось Зимнее контрнаступление. Жизнь и до этого нельзя было назвать тихой, теперь и вовсе. Летали и полком, и по эскадрильно, и на сопровождение, и на прикрытие войск. Первый же вылет эскадрильи капитана Попова, на прикрытие группы штурмовиков, был отмечен убедительной победой. Шли по схеме 4-4-2, напавших фрицев встретила средняя группа, если кто прорывался подключалась группа прикрытия. Командир руководил, наблюдая всю обстановку сверху. Немцы, провалив первую атаку пошли за высотой, тут и попались. Попов увеличил счёт на два сбитых, его ведомый добил подранка. Больше зачетных не было, за то штурмовики отработали по плану, и все ушли домой. Наши тоже все живы и самолёты почти целы.

При -40 работать с железом, для техников сущий АД. Половина ходили обмороженные. Лётчикам в открытой кабине И-16 тоже не мёд. Но никто не роптал, даже наоборот. Мы наступали и каждый вкладывался по максимуму, не жалея ни сил, ни здоровья. Правда через три дня морозы отступили, и 0, -1 показались теплынью. Что лично для нас с Гришей было важным: - мороз на откат никак не влиял. Заряженные моторы работали отлично, к чему лётчики уже относились как к должному. Беда подступила как слёзы к глазам.

Группа уже закончила работы по радиофикации полка, появилось кое какое свободное время. Мои мысли унеслись к планам по осуществлению мечты. Я прорабатывал компоновку, двигатель. И тут слёг мой Григорий Иванович. Поднялась температура. Ничего не болело, только температура. Поначалу ершился, мол всё пройдёт, мол никогда не болел. Когда перевалило за 39, слёг. Разместили его на рундуке в "гнёздышке". Поскольку без него я почти ничего не мог меня не трогали. Гриша был без сознания или бредил. Есть самостоятельно не мог. Кормил его бульонами и отварами. С начала болезни от него перестала поступать сила, да и бог с ней лишь бы выжил. Прошло два дня без изменений. Друг горел. В третьей АЭ пришло время обслуживания. Через день звено управления затем первая, вторая. Предупредил про откат.

- да ладно, подумаешь, немного хуже будет тянуть мотор, главное лётчик АС, -не приняли многие из них всерьёз. Через два дня, когда откат достиг 50% -заволновались. Ещё через два, были уже на грани паники, ещё через два на грани паники был весь полк. Только теперь они осознали, что для полка Особая группа мотористов, и Григорий Иванович Киселёв, в частности. Некоторые самонадеянные требования восстановить, разбились о: -мотор выдаёт заводские параметры, а Гриша болеет.

- А как же он...?

- А вот так!

Самое интересное наш доктор не находил у него ничего, ни хрипов в лёгких, ни кашля, ни горла, даже соплей не было. Температура 39,7* держалась седьмой день, люди столько не выдерживают. И у такого могучего организма есть предел. Я брёл от столовой неся котелок с бульоном, одолевали мрачные мысли, не думал о себе, как дальше быть, нет! В кунге умирала часть меня! Вздохнув, взялся за ручку. Вдруг меня окатила волна силы, словно посадочный прожектор, среди ночи, лупанул по глазам. Рванул дверь. Посредине свободного пространства стоял и улыбался Григорий Иванович, мой Гриша, мой Друг, моя половина. Я сделал пару шагов и застыл. Он подошёл забрал котелок, куда-то его поставил, обнял:

- Спасибо!

- За что?

- Я всё видел, слышал, всё понимал, вот только сказать не мог! - и пошатнулся.

Помог ему снова разместиться на рундуке, теперь сидя. Потрогал лоб, вроде нормально, всяко не 39.

- Что там? - указал на посуду.

- Бульон.

- Давай, а то есть хочется, ажж... -не договорив, в два глотка оприходовал порцию. - Может принесёшь ещё чего ни будь по существеннее.

- Да! Конечно!

Новость облетела в миг. В "гнёздышке" побывал, наверное, весь полк. Первым примчался доктор, ощупал, обстучал, прослушал, похмыкал, почесал голову. Констатировал слабость, прописал усиленное питание и сообщил, что пациент в его услугах не нуждается. Командир полка по интересовался, когда сможем возобновить работу. Лётчикам трудно. Гриша хотел прямо сейчас. Но Сушков, видя его состояние, приказал завтра ещё отлежаться. Логика проста: -лучше день потерпеть, чем снова сляжет.

Наконец мы остались вдвоём. Я видел, что Грише не терпится поделиться со мной, чем-то важным, и он не стал затягивать.

- Сашко, а как ты меня видишь?

Я понял о чём вопрос: -если раньше фонарь был, теперь прожектор!

- Я так и думал. Если, я как ты говорил шланг или труба, то меня раздуло в диаметре. Проход стал больше, а стенки тонкие вот я всё это время их укреплял, наращивал. Видимо все силы организма на это уходили. Я как и прежде не вижу, не ощущаю "силу", но есть понимание, всё будет хорошо, надо только по больше кушать. Давай завтра начнём, а то совестно. Люди в бой идут, а я так подвёл.

- Ты еще слишком слаб. Хотя, - потянул я, осмысливая мелькнувшую мысль, - Есть идея. Сделаем санки по типу скандинавских. За одно силу проверим.

Метнулся в прицеп набрал подходящего материала. Принялись за работу. Начальник сидел на рундуке, что-то жевал и внимательно следил..... -за своим состоянием. Иногда прикрывал глаза, как бы осматривая себя изнутри. А я правил и гнул металл и дерево словно пластилин. В итоге получилось нечто, в роде инвалидной коляски на лыжах с длинными задниками, на которые мог стать человек.

- Пропеллера сзади не хватает, были бы аэросани, - оценил работу друг.

- Сам как?

_ Отлично. Есть всё ещё хочу, - улыбается.

- Вот и хорошо! Мысль про аэросани я запомнил.

- Да это я так.

- Так, не так, а сделаем!

- Смотри сам. Ты у нас голова.

Ранним утром состоялось явление Христа народу. Гриша в ватнике, стёганных на ватине штанах, огромных валенка с двойными, проложенными промасленной бумагой портянками, ушанке и меховых варежках, восседал на санях как на троне. А его верный слуга толкал это сооружение, иногда разогнавшись, становился на полозья, и они вместе катились под уклон. Так передвигались от самолёта к самолёту. Фактически достаточно поставить санки рядом с мотором. Но что бы не портить легенду, как всегда общались на немецком: практика и со стороны кажется, что зрелый мастер руководит работой подмастерья. А грубоватый язык создавал иллюзию недовольства.