Выскочка, научи меня плохому (СИ) - Палла Иоланта. Страница 34

Прекрасный вид и чувство свободы, которое теперь потеряно.

Еле заставила себя отодвинуть эти мысли, медленно потягивая вкусный напиток. Думала, что не смогу уснуть, но тепло, разлившееся по телу от выпитого какао, помогло мгновенно погрузиться в сон.

Так беспокойно я еще никогда не спала. Проснулась в холодном поту и присела на постели, потирая лоб и вспоминая события вчерашнего вечера. Посторонние звуки, раздающиеся в коридоре, заставили напрячься и сглотнуть слюну от страха. Если бабули нет, то кто может там грохотать?

Тихонько сползла с постели, скинула с себя халат и, кривясь, открыла шкаф. Быстро впрыгнула в белье и футболку с широкими штанами. Сердце стучало часто и грозило застрять в горле от страха, который маленькими, но очень острыми иглами покалывал подушечки пальцев. С таким же выражением лица, прикусив губу, открыл дверь и вышла в коридор.

— Проснулась, красота, — Владимир Эдуардович вышел из кухни, закатывая рукава белоснежной рубашки, — иди завтракать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍По коже пробежали мурашки от повелительного тона Алимеева. Он скрылся из вида, а я еще пару минут стояла около своей комнаты, сжимая кулаки. Как с ним разговаривать, если хочется с разбега наброситься и бить, что есть силы?!

И зачем он сюда явился? Приготовить завтрак?!

Легкие жгло от того, как я дышала. Через раз, боясь, что злость станет причиной моей скорой смерти. Еле передвигала ноги в сторону кухни, и когда достигла цели, остановилась в дверном проеме, наблюдая, как сам великий Владимир Эдуардович Алимеев накрывает на стол. Нонсенс!

Подобного не припомню за все время, что я была частью их семьи. Вроде на нем рабочий костюм, но выглядит иначе. Что-то изменилось, и меня это жутко раздражало. Сложила руки на груди и не произносила ни слова, пока он не указал мне на стул и вопросительно не поднял брови.

— Садись, Лилия, нам нужно серьезно поговорить. — Он тяжело вздохнул, отодвигая стул, пока я стояла на прежнем месте. — В очередной раз.

— Я все знаю. — Сказала холодно, на что Владимир Эдуардович прищурился.

— Что знаешь? Внеси немного конкретики и сядь, пожалуйста, за стол. — С ноткой нервозности произнес Алимеев, но я лишь отрицательно качнула головой. — Очередная твоя выходка, Лилия. Я не понимаю, чего тебе не хватает. Может, пояснишь?

— Я знаю, что произошло с моими родителями, — сухо выдавила из себя, слыша, как безумно стучит сердце в это мгновение, — и кто виноват.

— Та-а-ак, — протянул Владимир Эдуардович, отодвигая от себя тарелку с ароматным беконом и яичницей, — с этого места подробнее. Что ты знаешь?

— Ты покрыл Аристова, помог этому человеку жить сладкой и прекрасной жизнью, пока мои…

Удар кулака о стол заставил вздрогнуть и замолчать, нервно хватая ртом кислород. Алимеев сжал челюсти и внимательно посмотрел на меня. Даже холодок по спине пробежал от такого взгляда.

— Откуда ты это узнала?

— Это не важно. Главное, что я знаю правду и не собираюсь жить рядом с убийцей. — Сказала так ровно, насколько могла, на что Владимир Эдуардович откинулся на спинку стула и одним движением ослабил галстук.

— Сейчас ты сядешь за стол и выслушаешь все, что я скажу. — Он не отрывал своего взгляда, но я упорно стояла на месте. — Все не так, как ты думаешь, Лилия.

— Да? — Фыркнула, скривившись от того, как умело Алимеев начинал выкручиваться из положения. — Скажешь, что не принимал участия в этом деле, и все сфабриковали?

— Нет, я так не скажу. Если ты хочешь знать правду, то, — он развел руки в стороны, — да, я помог Аристову, но не потому что горел желанием сделать плохо тебе или твоей семье. Нет.

— Тогда почему помог? — Еле сдержалась, чтобы не перейти на крик, хотя очень хотелось.

Изнутри ломало. Казалось, еще немного и внутренние органы лопнут от напряжение, которое пропитало каждую клетку организма.

— Я не могу сказать тебе всех деталей, — Алимеев совместил пальцы рук и тяжело вздохнул, сохраняя хладнокровие, — когда-то очень давно Сашка помог мне, вытащил с самого дна, и я вернул ему долг.

— Так просто? — Закачала головой, борясь с эмоциями, которые вновь грозили накрыть меня с головой.

— Нет, Лиля, не так просто. Шантажом, милая. Я вынужден был помочь, — он снова тяжело вздохнул и потянулся к чашке с кофе, — ради семьи. Всему есть своя цена, и я ее заплатил. Сполна.

— Я не понимаю… — Закачала головой, потому что не верила этому человеку. — Сколько ты хотел скрывать это от меня?

— Я всего лишь хотел уберечь тебя от проблем прошлого. Вот и все. Дети не должны расплачиваться за ошибки родителей. — Владимир Эдуардович нахмурился, делая глоток бодрящего напитка, пока я часто дышала, опустив руки от бессилия.

— Какие еще ошибки?

— Твой отец был журналистом и, нужно сказать, очень проворным. — Алимеев отставил чашку в сторону и посмотрел на меня. — Полез не туда, узнал не то, что нужно, и решил сорвать большой куш одним ударом, но… В случае с Сашкой просчитался. Результат на лицо.

— Нет, — я качала головой, — я не верю…

— Имеешь полное право, — Владимир Эдуардович устало провел рукой по лицу, а я переваривала его слова, — Яковенко узнал ту информацию об Аристове, которую не должен был, и он не пошел с этим в редакцию желтой газетенки, а шантажировал. Итог, Аристов практически чисто сработал, устранив источник дыма и, собственно, все носители одним ударом. Мне жаль, что так произошло, Лилия. Я не имею отношения к пожару. О подробностях я узнал позже и не хотел помогать, но… У всех есть больная точка, и на мою тоже надавили.

— Я… — Промямлила, ощущая жуткую пульсацию в области висков. — Я не понимаю, зачем тогда нужно было забирать меня из детского дома?

— Чистая случайность. — Владимир Эдуардович нахмурился и посмотрел в окно. — Марина очень хотела ребенка, а когда увидела тебя маленькую, худенькую со слезами на глазах, — он перевел взгляд на меня, от чего внутри все сжалось с удвоенной силой, — все решилось. Я узнал о том, чья ты дочь, позже при оформлении документов. По этой причине тебе сменили фамилию и отчество. Все сделали скрыто. В прессу только сообщили о самом факте удочерения. Благо никто не пронюхал нюансов. — Алимеев выпрямил спину и поместил руки на стол, шумно выдохнув. — Ты продолжишь допрос оттуда? Или все-таки сядешь за стол и оценишь кулинарный талант приемного отца?

Глава 19

Разговор с Алимеевым не приносит мне облегчения. С одной стороны мне хочется верить в то, что он говорит. Так было бы намного проще. Я бы знала, что виновник пожара Аристов, который уже платит за свои грехи, находясь за решеткой. С другой, слишком складно пел Владимир Эдуардович, будто заучил эту речь заранее с интонациями и давкой на слабые точки. Сомнений добавляло и его молчание все эти годы, хотя вопрос о моих родителях поднимался несколько раз. Мы разговаривали, и он намеренно умалчивал. Не знаю, стоило ли верить в сказку о том, что лгал он ради моей безопасности.

Что могли сделать ребенку, родители которого погибли, а он сам был еще мал, чтобы знать такие подробности?

Все казалось мне бредом, но как бы Алимеев не настаивал на том, чтобы я вернулась домой, согласия не дала. Мне нужно было привести мысли в порядок, а еще… Как теперь смотреть в глаза Максу?

Оставшись у бабули в квартире, приняла решение пока не посещать занятия. Безответственно, но сейчас не готова была сталкиваться с Кругловым, да и вообще с кем-либо. Хотелось закрыться в своем мире и не выходить из него некоторое время. Первый день я даже не ела толком, только пила горячее какао и лежала под пледом, временами погружаясь в сон, где меня так же преследовали кошмары прошлого.

На вторые сутки поняла, что повела себя очень глупо по отношению к Максиму, но написать или позвонить ему не решалась. Что можно было сказать? Прости, я поддалась эмоциям?