Выскочка, научи меня плохому (СИ) - Палла Иоланта. Страница 38

— Пап, пожалуйста… — Светкин надрывный голос вызвал миллиард мурашек по спине, и я застыла, открыв дверь к себе. — Я тебя прошу… Помоги ему…

— Почему меня должен волновать какой-то пацан, когда ты…

— Пап! Пожалуйста…

— Света! — Чуть ли не рычит Владимир Эдуардович, и я переступаю порог, продолжая слушать их разговор. — Мне важно твое здоровье, а не левого мальчика. Ты не можешь здесь остаться, и точка!

— Ну, пап… Я не могу его бросить сейчас… Это же… Это же… — Слышны громкие всхлипы и тяжелый вздох Алимеева.

— Выбирай, Светик, — спокойно произносит Владимир Эдуардович, — либо я помогаю твоему другу во всем, что касается его здоровья, и ты уезжаешь, либо…

— Пап?!

— Либо пусть этот калека ищет другого спонсора, а ты один хрен уедешь!

Глава 21

Успеваю скрыться в комнате прежде, чем меня замечают. Тихо закрываю дверь и принимаюсь за дело. Аккуратно и быстро складываю вещи обратно в чемодан, не думая о том, что подумают приемные родители, как они отнесутся к тому, что я уехала, и предпримет ли Алимеев что-то подобное угрозам в сестричкин адрес. Не знаю, что произошло, но почему-то Владимир Эдуардович не хотел оставлять Свету рядом с Богдановым. Любопытство царапало душу, но спрашивать у нее или у отца я не собиралась, ограничившись догадками.

Что же касается Лехи и его состояния здоровья, то я собиралась поговорить с Максом. Может, он сможет что-то сделать, или его мать. Бросить друга в беде я точно не могу и сделаю все, что в моих силах. Как только к нему можно будет попасть, сразу переговорю.

Когда вещи были собраны, я тихо открыла дверь и вышла в коридор. Прислушалась к звенящей в ушах тишине и пошла к выходу. Разговаривать с кем-то из семьи Алимеевых мне не хотелось, особенно со Светой, которая наверняка вырвет мне все волосы, считая виновницей аварии.

Пока завязывала шнурки, прокручивала в голове все события, и поняла, что между Светой и Лехой точно что-то есть. Не о Максе же она так убивалась? Да, и отца просит помочь с операцией.

— Далеко собралась? — От холодного тона Владимира Эдуардовича по спине пробежал не то что холодок, а она мгновенно покрылась льдом, по крайней мере создалось именно такое впечатление.

Я выпрямилась, смотря на приемного отца, который сложил руки на груди и стоял неподалеку от меня, прислонившись к стене. В глазах усталость, которую он мастерски маскирует равнодушием, а на лбу пара морщин, выдающая его задумчивость и недовольство.

— У бабушки поживу. — Ставлю перед фактом, потому что уже все решила.

Теперь, зная правду, я могу спокойно распоряжаться своей жизнью. Мне не нужна помощь Алимеева, и уж тем более мне плевать, что подумает общественность о поведении дочери известного политического деятеля. Сейчас уже совсем не важны его правила, желания и стремление управлять моей жизнью на благо будущего семьи Алимеевых.

— Это не разумно, как минимум. — Произносит в привычной манере, но на меня уже не действуют подобные интонации, наверное, трагедия с ребятами тоже внесла свою лепту.

— Не разумно оставаться там, где мне каждый раз указывают на то, кто я, и откуда пришла. — Говорю, помещая пальцы на ручку чемодана, и поправляю лямки рюкзака, в который положила блокноты Вольного.

— Никто тебе не указывает… — Начинает Владимир Эдуардович, а я горько усмехаюсь.

— Сколько помню, вы постоянно говорите, что мне делать, как себя вести, и что нужно быть благодарной за то, что вытащили меня из детского дома. Только я об этом не просила. Я не бросалась вам на шею, как делают многие дети. Вы сделали выбор сами намеренно или нет, я не знаю. Просто сейчас я хочу жить с бабушкой, если она позволит, конечно. Здесь, — обвела взглядом хорошо освещенный коридор в бело-серых тонах, — я жить не буду. Спасибо, что приютили и попытались стать мне родителями, но не получилось. И такое часто бывает.

— Лилия, я думал. что мы с тобой прояснили ситуацию с твоими биологическими родителями. — Алимеев делает шаг навстречу с грозным видом, но я пожимаю плечами.

— Вы прояснили. Для меня она остается непонятной и двойственной. Я услышала лишь одну сторону. Вторую, к сожалению, услышать не могу. — Отступаю назад к двери, ощущая, как сердце начинает трепыхаться в груди, ведь неповиновение Владимиру Эдуардовичу всегда было чревато последствиями, но он стоит на месте, не предпринимая попыток меня остановить, и это к лучшему, потому что бороться я точно не готова в таком душевном состоянии, как сейчас.

— Надеюсь, что это временное помешательство. — Произносит Алимеев, прищуриваясь. — Еще поговорим, Лилия. Вместе с бабушкой и матерью.

— Возможно. — Бросаю ему, открывая дверь.

— Скажу водителю, чтобы отвез тебя. — Владимир Эдуардович тянет руку к телефону, но я отрицательно качаю головой.

— Я уже вызвала такси, спасибо. — С дрожью в руках и коленях выхожу на лестничную площадку и закрываю дверь под пристальным взглядом приемного отца.

На миг кажется, что он искренне хочет, чтобы я осталась, но приходится откинуть эту бредовую мысль подальше. Я спускаюсь вниз к ожидающей меня машине. Чувство пустоты усиливается, только вместе с ним есть и еще одно. Облегчение.

Чем дальше квартира моей приемной семьи, тем легче на душе. Если бы не было приемных родителей, то не состоялась бы стычка с Орловым, не завязалось знакомство с Кругловым, и не произошла авария…

Теперь цепь событий не изменить, и я лишь тяжело вздыхала всю дрогу до бабушкиного дома. Там было так уютно и хорошо. Я закрыла дверь и сняла кроссовки, таща за собой чемодан.

— А я тебя ждала. — Бабуля вышла из кухни с улыбкой на лице, заставляя меня проронить несколько слезинок, ведь мне она так была нужна в эти дни.

— Бабуль… — Только и смогла выговорить, бросая чемодан и подлетая к ней.

— Что такое, Лилечка? — Ее улыбка пропала, а я прижалась к родному человеку и прикрыла глаза. — Что случилось, милая? — Она провела по моей спине руками и слегка отстранилась. — Давай раздевайся, и бегом за стол. Я оладьи спекла, и чай готов. Шуруй!

Я кивнула и провела рукой по щекам, убирая предательскую влагу. Пока бабуля возилась в кухне, я сняла куртку и повесила ее в шкаф, затащила чемодан и рюкзак к себе в комнату и направилась к столу. От стряпни Илоны Львовны исходил невероятный аромат, пробудивший мой спящий желудок. В груди защемило ото осознания того, насколько сильно я соскучилась по бабушке. Жаль, что в моменты расставания понимаешь, как тебе дорог человек.

— Как отдохнула, бабуль? — Спросила ее, отпивая горячий чай.

— Ты мне зубы не заговаривай, — махнула она рукой, устраиваясь напротив меня, — о моем чудесной отдыхе, Господи прости, поговорим позже. Что с тобой стряслось? Почему такая серая? По чемоданам понятно, что мой любезный сын тому виной, так?

— Почти… — Тяжело выдыхаю, отставляя чашку в сторону.

Времени не так много на душевные разговоры, ведь мне нужно встретиться с Янкевичем. Рассказываю о беседе с отцом, об открывшейся правде и трагедии с ребятами. Илона Львовна качает головой и шумно вздыхает. Она знакома с Лешей и Степой, поэтому еле сдерживает слезы. Меня тоже разрывают эмоции. Снова…

Но приходится брать себя в руки и, толком не перекусив, ехать в клуб. Бабушка качает головой, не поощряя мои разъезды, только удерживать не пытается. Она никогда не заставляла меня ей подчиняться, и это было огромным плюсом.

Обещаю ей вечером поговорить без спешки и снова вызываю такси. Тело гудит от слабости. Наверное, сказывается отсутствие нормального питания. Пока машина движется в направлении клуба, снова думаю о Максе и о Богданове. Нужно срочно поговорить с бабушкой и Кругловым. С операцией для Леши тянуть нельзя.

Янкевич встречает меня хмурым выражением лица и указывает на диванчик у стены. Я нервно сжимаю курку пальцами, готовясь все объяснять, но он уже осведомлен.

— Не трудись, девочка, я уже в курсе того, что произошло, и поверь, за своих ребят глотки перегрызаю. — Олег расстегнул пуговицу на вороте рубашки и повертел головой, разминая шею, пока я не отрываясь смотрела на него и ждала дальнейших слов. — Говорил же идиотом, что добром не кончится. Машину проверили. Вроде как тормозную систему повредили. Действовал точно не профессионал, по камерам отследим, надеюсь. Максим всегда ставит машину под наблюдение. Умный парень. — Говорил коротко, но довольно понятно, Янкевич, а мне оставалось лишь кивать. — Что у Макса с телефоном? — Я только рот открыла, чтобы ответить, но мужчина махнул рукой. — Не важно. Восстановит. Он в городской, насколько я знаю? — Киваю в ответ, а Олег достает из ящика стола пачку сигарет и зажигалку, немного нервно срывает пленку и достает одну сигарету, усмехается и прикуривает. — Бросил же. — Указывает на дым, который выпускает изо рта. — Кто у Степана остался? Родственники?