Отпустить или влюбить? (СИ) - Фомина Татьяна. Страница 32

Ровно в восемнадцать часов зазвонил телефон.

– Monsieur Shane, voici Marie Durand. Je vous demande pardon. J'y serai dans cinq minutes. Ne partez pas! (Месье Шейн, это Мари Дюран. Прошу меня извинить. Буду через пять минут. Не уходите!)

– Bien! (Хорошо!)

Ровно через пять минут в кафе зашла женщина, привлекая к себе не только моё внимание, но и всех, кто здесь был. Так выглядят леди. Только с возрастом я всё-таки промахнулся. На вид ей было не больше, чем мне. Единственное, что меня удивило: её походка. Она шла медленно, но не для того, чтобы показать это, а словно ей с трудом давался каждый шаг, но она это пыталась не показывать.

Поднялся навстречу, но она жестом остановила меня, давая понять, чтобы я оставался на месте.

Рука. Её рука, точнее, жест напомнили мне ту, которую я так долго старался забыть и уже давно не вспоминал.

– Джулия? – не веря своим глазам, выдохнул её имя.

– Здравствуй, Димитрий, – сказала Джулия по-французски. Её голос не был похож на голос Мари Дюран.

– С каких пор ты назначаешь встречи, используя других людей? Или боялась, что я откажусь?

Джулия снова подняла руку.

– Димитрий, я бы никогда не искала с тобой встречи, но обстоятельства сильнее меня.

– Какие обстоятельства, Джулия? – Я был настолько возмущён, что не мог сдержать эмоции. Если бы она сразу назвала своё имя – меня бы здесь не было!

– Мари Дюран – моя компаньонка. Ты разговаривал с ней.

– Нам не о чем говорить, Джулия.

– Нет. Есть о чём. Точнее, о ком. Речь идёт о Рейн.

– Кто такой Рейн?

– Рейна – твоя дочь, Димитрий.

Я выразительно смотрел на женщину, которую когда-то боготворил, и которая сама убила нашу любовь. Она по-прежнему была красива. Её красота только стала глубже. Только вот сама Джулия теперь на этом не заостряла внимания.

– Ты сама сказала, что это был не мой ребёнок. И сама сказала, что сделала аборт.

– Я солгала.

– А сейчас, спустя пятнадцать лет ты решила сказать правду?

– Шестнадцать, – поправила меня Джулия. – Я, действительно, считала, что беременна от Алена. Но зная, твой пылкий характер, ты бы мог принять чужого ребёнка. Поэтому я сказала, что сделала аборт. Ален сделал мне предложение, и я собиралась выйти за него замуж.

– А я тебе мешал.

– Да.

– Тогда что ты делаешь здесь, Джулия?

– Я умираю. Мне осталось не больше года.  И я не хочу оставлять Рейн одну.

– Куда делся твой муж? Или он тоже стал мешать?

– Он умер, когда Рейн было пять лет. И, если бы не мой диагноз, я бы никогда не обратилась к тебе. Ты знаешь, что я сирота, а родственники Алена отказались от Рейн, когда стало известно, что она не его дочь. Она очень похожа на тебя, Димитрий. У неё твои глаза и улыбка.

К нам подошла женщина.

– M. Shane. – Произнесла, судя по голосу, та самая Мари Дюран. – Julia. Temps. (Джулия. Время).

– J'ai presque fini, Marie. Une minute. (Я почти закончила, Мари. Одну минуту). – Не поворачиваясь ответила Джулия. Но Дюран осталась стоять на месте, как живое напоминание.

– У тебя проблемы? – спросил, так как это было похоже на конвой.

– Нет. В любой момент может начаться приступ. Мари следит за моим состоянием.

– Зачем ты прилетела? Это нанесёт ещё больший вред твоему здоровью.

– Мне нужно было сказать тебе о Рейн. По телефону ты бы не стал слушать. Поэтому я здесь. У неё есть всё: дом, деньги. Но я не хочу, чтобы моя дочь осталась одна, Димитрий. Вот адрес. Я хочу, чтобы ты познакомился с Рейн пока… пока есть время.

– Julia, – напомнила Мари.

Джулия встала, жестом попросив не помогать ей. Я молча смотрел ей вслед, не в силах сдвинуться с места. Она разрушила мою молодость и появилась сейчас, чтобы снова разбить даже мечты на счастье?

– Дима, тебе нужно поехать, – голос Софии был тихим, или это я плохо воспринимал окружающий мир. София села напротив и взяла меня за руку. – Ты должен поехать, Дима.

Я смотрел на любимую женщину, счастье с которой было таким близким, и не понимал, почему Джулии нужно было появиться именно сейчас?

– Я не хочу потерять тебя, София.

– Я не потеряюсь, обещаю.

– Нет. Ты не бросишь всё здесь. А я не смогу вернуться из-за Рейн. – Я почему-то был уверен, что девочка не захочет покидать родной дом, уезжая в другую страну с совершенно чужим человеком, потому что мать она не оставит. А ждать, когда не станет Джулии, не смогу я. – Ты смогла что-нибудь узнать?

– Да. Мари Дюран прилетела вместе с Джулией Роббе́р сегодня утром. Ночью у них обратный рейс.

– Ты знаешь французский? – спросил, так как Джулия говорила на нём.

София пожала плечами.

– А ещё английский, немецкий и нидерландский. Иногда это очень удобно.

– Ты сейчас опять шутишь?

– Нет. Я бы ни слова не поняла из того, что говорила Джулия. А так я знаю суть.

Я не заметил, когда София подошла.

– Ты не всё знаешь, – покачал головой.

– Главное, что ты знаешь о Рейн, – мягко сказала она, но мне показалось, что в голосе звучит обречённость.

– Ты так легко об этом говоришь?

– О чём? О том, что у тебя есть дочь? Неожиданно, конечно, но вполне ожидаемо.

– Взрослая дочь, София.

– И что? Эдику было десять, когда не стало родителей. Рейн ненамного старше. Дима, ей просто необходимо, чтобы рядом кто-то был! И будет лучше, если ты поедешь прямо сейчас, чтобы девочка к тебе привыкла.

Слова Софии были правильными. Но жить в одном доме с Джулией я не хотел. Как не хотел оставлять здесь Софию.

– София, у нас через десять дней свадьба.

– Свадьба может подождать.

– Нет. Десять дней ничего не изменят.

– Вот именно! Тебе всё равно придётся ехать.

– Мы могли бы поехать вместе.

– Как ты себе это представляешь?

– Очень просто. Рейн всё равно придётся узнать о тебе.

– Дима, её мать жива, и, дай бог, проживёт дольше, чем прогнозируют врачи. Я не хочу своим присутствием напоминать ей о неизбежном. И потом мне нужно закрыть несколько дел. Ты же знаешь.

– Знаю. Мы поженимся, потом ты закроешь свои дела, и мы вместе поедем к Рейн.

– Но.

– И никаких «но», София.

Глава 16

София

Мне стоило огромного труда сдерживать те эмоции, которые бродили в душе. Маленький мир, который был создан, пошатнулся и был готов к исчезновению. Где-то в глубине души жил страх, что всё это рано или поздно закончится, но я и предположить не могла, что причиной может стать Рейн Роббер. Димина дочь.

Он не отмахнулся от девочки. Нет. Но и не спешил с ней знакомиться. Я видела, какую боль принесла ему встреча с этой женщиной, разбередив старую рану, и не знала, чем ему помочь. И можно ли чем-то помочь.

– Дима, что это? – Подошла к Дмитрию и обняла его со спины. Он сидел за ноутбуком выстраивая на экране чёткие линии.

Его руки тут же легли на мои.

– Это наш дом, – ответил Дима.

– Дом?

– Да, София. Это. Наш. Дом.

– Дима, может пока не стоит торопиться?

– София, ты верно заметила: мне уже не двадцать. И я не хочу ничего откладывать.

– А если тебе придётся остаться в Жуан ле Пен? – произнесла я то, что так боялась сказать вслух.

Как оказалось, Джулии после смерти мужа осталась вилла в Антибе, и я прекрасно понимала, что роскошная вилла во Франции не может сравниться с однокомнатной квартирой, которую Дима снимал здесь. А к хорошему привыкаешь незаметно и очень быстро. И какими бы крепкими не были чувства, человек выбирает место, где ему лучше.

Я так же понимала, что приезд Дмитрия не останется незамеченным, ведь Франция – это страна романтики и соблазнов. Новое место, новые знакомства, новые ощущения и чувства. Там не место таким замученным трудоголикам, как я.

– София, ты должна поехать с ним! – настаивал Роберт. – Ты можешь взять отпуск. Без тебя справятся!