Ножом в сердце - и повернуть на сто восемьдесят (СИ) - "m_nickolskaya". Страница 16

Единственное, что помогало Драко выветрить эти мысли, сейчас тлело в руке, пуская в воздух густые клубы дыма.

Указательным пальцем он струсил на землю пепел и поднёс сигарету к губам.

Две затяжки — замедляется колотившееся сердце.

Пять затяжек — мозг прекращает прямую трансляцию ужасов.

Десять затяжек — успокаивается дыхание.

Четырнадцать затяжек — сознание снова закрывается, обрастая ледяной коркой.

Вдохи становятся глубже, чтобы дать возможность лёгким проглотить больше дыма и продлить его действие ещё на несколько секунд.

Каким бы ядом маглы не пичкали сигареты, Драко ни за что бы не перестал их курить. Эта вредная, по их мнению, привычка была для Малфоя экстренной панацеей в любой ситуации. Особенно, когда того просило его нутро.

Впервые эту вещь он попробовал, когда Нарцисса тяжело заболела. Он, наверное, не стал бы целителем никогда, если бы не она. Его навыки и потенциал давно был заметен для всех вокруг, но не для него самого. Малфоя растили как Лорда. Будущего преемника. Чистокровного мага с перспективным семейным бизнесом и забитыми доверху хранилищами в Грингготс. И, возможно, если бы не обстоятельства, в которые его запихнула Судьба, Драко ни за что бы не свернул с этой стези.

Болезнь матери стала для него катализатором в выборе будущей деятельности. Нарцисса была первой, кто указал ему на его таланты, но Драко всё отнекивался. Ему было сложно такое принять.

Но когда Люциус умер, всё вдруг стало намного проще. Принимать решения без оглядки на психованного отца, который только и делает, что брызжет ядом, выплёвывая очередную хрень о бездарности сына, стало легче. Проще брать ответственность, быть самим собой.

Всё началось с самостоятельных поисков нужной информации в библиотеке мэнора. Самочувствие матери резко ухудшилось однажды ночью. Зелья не помогали, как и семейный целитель, который только развёл руками, сказав, что не видит никакой причины подобного состояния. Несколько недель Драко провёл среди старых книг и пергаментов, выискивая информацию, которая могла бы помочь его матери. Но ни одна из страниц не давала ответа на вопрос, почему его мать задыхается собственной кровью, стоит ей крепко уснуть. Нет, не почему. Ему нужно было узнать, как это остановить.

Споры и скандалы с целителями со всего мира стали повседневным ритуалом. Бесконечные попытки Драко заставить их сделать хоть что-то чтобы спасти единственного дорогого ему человека, всегда терпели поражение. Никто ему не мог помочь. Никто не мог помочь его маме.

Приговор вынес целитель из Азии. Он сложил руки в замок, тяжело вздохнул и сказал вслух то, что Драко боялся услышать больше всего: неизвестное проклятье, которое каждую минуту по капле высасывало из Нарциссы жизнь.

Проклятье нельзя вылечить. Его можно либо ослабить, либо предотвратить, если знаешь контр заклинание. Но ничего из этого у него не было. Было только больное осознание, влекущее за собой горькое принятие. Если бы только Драко был к этому готов.

С каждым месяцем Нарцисса всё меньше ела и спала. У неё начались сильные боли по всему телу, которые перерастали в адские мучения по ночам. Частые обмороки от чрезмерной потери крови, потеря ориентации в пространстве. Постепенно стало пропадать зрение.

Ещё через время — память.

Нарцисса умирала на руках у сына. Она к тому моменту его почти не помнила.

Худое маленькое серое тело с торчащими костями и впавшими глазами. Такой она отпечаталась на подкорке сознания Драко. Некогда бесконечно красивая женщина превратилась почти в пыль на закате своей жизни в руках человека, который задыхался от боли и несказанных слов.

Когда Драко нашёл в себе силы жить дальше, его первым шагом стало изучение целительского дела. Он тогда твёрдо решил для себя, что намерен спасать жизни, не давать Костлявой так просто загребать души.

Но привычка травить свои лёгкие осталась с ним по сей день.

Драко усмехнулся.

Узнай об этом, Нарцисса устроила бы ему выговор.

Но если бы она знала, какое блядство приснилось ему накануне ночью, то не сказала бы ни слова. Только бы сжала его плечо, а после поцеловала в макушку. Так, как умела только Нарцисса. Как умела только мать.

Придя на работу, Драко первым делом стал разбирать старые дела пациентов. Некоторые из них были совершенно незаполненными или заполненными неверно. Это жутко раздражало.

Почему нельзя ответственно выполнять свою работу? Если бы это было возможно, Малфой бы уволил половину работников из-за их несерьёзного отношения к делам. Документацию приходилось иногда переписывать, выискивая нужную информацию в закромах архива.

Слава Мерлину, Гретта была способным работником. Драко сделал её своей помощницей почти сразу, как только заметил её самоотдачу. Пусть она была немного болтлива, а после недавней встречи с Грейнджер ещё и напуганной, она качественно выполняла свою работу и не раз помогала Малфою наводить порядок в документации.

В то утро, когда он достиг дела Гермионы Грейнджер, захотелось на голове рвать волосы. Придурок Питерс даже бумаги не мог правильно заполнить. Данные были обрывочные, и Малфой был уверен — неточные. Тогда он понял, что придётся проделывать это самому и устраивать Грейнджер допрос о её самочувствии.

Драко знал, что это самое невыносимое для такого человека, как она. Точнее, для той, кто сидел внутри неё. Но это была вынужденная мера. Ко всему прочему, после того, что Грейнджер устроила ему утром в гостиной, Малфой решил отплатить ей той же монетой. Проверить её на прочность. Ведь если раньше он смело делал шаги навстречу ей, пусть сейчас эти шаги делает она.

Игра в дамки может быть очень интересной, если у каждого игрока есть своя дама пик.

Но когда Грейнджер появилась в его кабинете с этим её сногсшибательным табачным ароматом, план Малфоя чуть ли не рухнул. Сдержаться, когда она стояла совсем рядом, маня одним своим присутствием, было чертовски сложно. Почти невозможно.

Но несколько глубоких вдохов и эмоции заперты на семь замков ровно до того момента, когда она уже собиралась покинуть его кабинет. Тьма внутри сильно взбунтовалась, завидев, как его объект вожделения собирается уходить, провоцируя произнести этот вопрос.

Отчего-то у Малфоя не было сомнений, что у Грейнджер никого не было, но это её беззвучное подтверждение родило внутри ураган.

Он хотел её. На приёме, в своём кабинете, в своей постели. Везде, где она бы смогла быть с ним самой собой. Пусть даже для этого потребуется много времени.

Когда тлеющий фильтр обжёг пальцы, Драко вынырнул из своих мыслей, и на его лице расползлась довольная улыбка. Он сделает всё, чтобы Грейнджер вступила в игру.

***

В кабинете Министра было душно. Очень душно. Даже несмотря на декабрь за окном, хотелось расстегнуть молнию на воротнике аврорской водолазки.

На спине, в ложбинке позвоночника скапливались капли пота, а волосы на затылке уже стали влажными. Гермиона вздохнула.

Уже час они с Гарри сидят в креслах напротив письменного стола Кингсли Бруствера в ожидании его вердикта. Гермиона снова посмотрела на Министра. Волевой подбородок, высокие скулы, большие глаза, нос и рот — всё говорило о том, что это человек сильный духом, прекрасный лидер с твёрдым характером и непоколебимыми принципами.

Он ей таким и помнился ещё со времён войны. Тогда Кингсли показал себя как отличного командира, чьи планы операций были наиболее перспективными. К его слову всегда прислушивались, его советам всегда следовали, а его команды беспрекословно выполняли. Возможно, тогда она бы даже могла испугаться его, но не сейчас.

Разглядывая его лицо, ловя почти незаметные жесты и мимику, Грейнджер всё больше убеждалась в том, что Кингсли относится к тому типу людей, которые показывают намного меньше, чем ожидают люди вокруг. Это те люди, которым всегда есть что скрывать. Кингсли был похож на головоломку, у которой каждая сторона была различна с другой. Как будто он мог с лёгкостью приспособиться с любым обстоятельствам, являя миру наиболее подходящую сторону.