Милая чаровница [Милая колдунья] - Картленд Барбара. Страница 40

– Нет, нет! Не стреляйте! Это чудовищно! Вы не посмеете!

– Вы должны задержать его, – настойчиво повторил Эди, и жандарм поднял руку.

Зария забыла обо всем на свете. Движимая страхом за Чака, она бросилась к жандарму и схватила его за руку, торопливо бормоча по-французски:

– Нет, нет, мосье! Не делайте этого. Уверяю вас, здесь какая-то ошибка. Нельзя стрелять в безоружного. Подумайте, умоляю.

Она зарыдала, не в силах сопротивляться, когда кто-то оттащил ее прочо. Жандарм снова поднял револьвер. Но было уже поздно. Чак уже скрылся за одним из кораблей, которые за­полняли гавань. Здесь были яхты, баркасы, два или три лайнера, несколько танкеров. Он мог спрятаться за любым из них.

– Вам не следовало так вести себя, мадемуа­зель, – строго обратился офицер к Зарии. – Кто этот человек вам?

– Он… мой жених, – всхлипнула Зария, ста­раясь сдержать слезы и освободиться от дер­жавших ее рук.

– Ваш жених! – Глаза французского поли­цейского встретились с ее взглядом, и он не­медленно отпустил ее. Он понял. С его точки зрения все – неповиновение, страсть, женские эмоции любого рода – было простительно, ес­ли это объяснялось любовью.

– Чего вы стоите без дела? – рявкнул Эди. – Ищите его. Должен же он где-нибудь выйти из этого проклятого моря?

Старший офицер отдал приказание, и два жандарма, которые сидели в машине в тот мо­мент, когда Чак бросился в море, прижали руки к виску. Один из них побежал на берег, очевид­но, в поисках телефона, другой вернулся в ма­шину.

– Мы арестуем его, когда он выйдет на бе­рег, – успокоил офицер Эди, который топал ногой от злости.

Он козырнул Зарии и сказал:

– Сочувствую вам, мадемуазель, но в следую­щий раз не препятствуйте французской поли­ции в исполнении долга. – И ушел, козырнув на прощание Эди.

Он был полон такого невозмутимого достои­нства, что Эди в ярости поднял сжатые кулаки, взывая к небесам.

– Идиоты! Полные дураки! – бушевал он. – Неужели они считают, что такими методами можно кого-нибудь поймать? Но, обещаю вам, он от них не уйдет! Это точно!

– И что тогда? – треснувшим голосом спро­сила Зария.

– Он будет строго наказан, – ответил Эди. – Контрабанда наркотиками карается очень сурово, это я точно знаю.

– Я не верю, что он провозил наркотики, – сказала Зария. – Я никогда не видела у него этих сигарет.

– Боюсь, ваше свидетельство сочтут слишком пристрастным. – Эди скривил губы в усмешке, повернулся на каблуках и пошел прочь.

Зария стояла на палубе, все еще не зная, как ей поступить. Побежать на берег вслед за жан­дармами? Но у трапа по-прежнему стоял мат­рос, который наверняка получил соответствую­щие распоряжения на этот случай. Ей не удаст­ся далеко уйти. Эди со своей бандой догонят ее. Девушка посмотрела на противоположный берег. Сумел ли Чак благополучно добраться туда? Ее мучили беспокойство и неопределен­ность. А вдруг ему угрожает опасность? Что с ним будет? Она смотрела на голубые волны залива, пока слезы совсем не ослепили ее.

– Любовь моя! – прошептала она. – Пусть Бог защитит тебя!

Глава 11

Такси остановилось в конце узкой подъездной аллеи. Ее освещала только луна да неяркий свет голубой лампы, висевшей у дверей здания, которое стояло чуть в стороне.

– Приехали? – спросил Эди.

– Дом Салема, – сказал таксист, протянув грязный палец по направлению к голубой лампе.

– Боже, какая дыра! – воскликнул Виктор. Зария была слишком несчастна, чтобы что-нибудь говорить. Она была охвачена беспокой­ством за Чака.

Весь день она провела у себя в каюте, приду­мывая, что можно для него сделать, как узнать, что с ним. В то же время ее мучил страх: не совершил ли он чего-то дурного? Вдруг она только повредит ему, если сумеет убежать из-под надзора Эди с Виктором и об­ратится в полицию?

Тем не менее самой главной сложностью ос­тавалось ее положение пленницы. Эди и ком­пания явно не собирались выпускать ее из сво­его поля зрения. Она была так испугана и бес­помощна, что ей оставалось только пойти к себе и покорно ждать, уставившись в потолок.

«Чак! Чак!» – все время бормотала она про себя, чувствуя, что одно повторение его имени приносит ей облегчение.

В конце концов она подошла к иллюминато­ру и стала смотреть на море в безумной надежде увидеть его голову среди волн.J

Удалось ли ему скрыться? Что случилось с ним? Временами она чувствовала, что начинает сходить с ума от неопределенности. Неужели это Эди подложил сигареты к нему в каюту? Но тогда зачем? Был ли это его способ «разобрать­ся» с Чаком? Ей казалось, что в этом все дело, но где-то в глубине души поселилось крохотное сомнение. А вдруг у Чака были свои причины стремиться попасть на яхту, отличные от тех, о которых он рассказал ей?

«Чему верить? Где правда?» – вслух спраши­вала она себя.

Но что бы ни совершил он, она любит его.

Настолько любит, что будет рада, если пуля жандарма достанется вместо него ей. Хоть этим она сможет помочь ему.

«Я люблю его!» – повторяла она, меряя шага­ми каюту.

«Я люблю его!» – бормотала она, уткнувшись в подушку.

«Я люблю его!» – сказала она, чтобы собрать­ся с силами, когда ей сообщили, что она долж­на быть готова сойти на берег в девять часов, а за полчаса до этого подняться к ужину.

Не только сознание того, что она хорошо оде­та и привлекательна, придавало ей мужества. Любовь тоже изменила ее отношение к жизни. Она больше не была той дрожащей, испуганной девушкой, которая, съежившись, сидела в ваго­не поезда, уносившего ее с вокзала Виктория к новой, полной приключений жизни.

Теперь она познала, что такое любовь, и была готова сражаться за человека, которому отдала свое сердце, несмотря на любые его проступки.

В платье из ярко-голубого шелка и бархатном жакете она села за стол и, враждебно посмотрев на Эди Моргана, с удовлетворением отметила, что он был очень обеспокоен.

Мистер Вирдон бросил на нее понимающий взгляд. Виктор был на пределе и, чтобы скрыть это, много пил. Мадам Бертин отсутствовала. После ссоры с Эди она удалилась к себе с го­ловной болью и вынуждена была принять сно­творное. Кейт была здесь, но находилась в та­ком дурном расположении духа, что отказалась от еды, хотя пила один стакан шампанского за другим.

– Я же сказал, нет! Сегодня ты остаешься здесь, – говорил Эди, когда Зария вошла в са­лон.

– Почему мне нельзя ехать? Я бывала в мес­тах и похуже, – возразила Кейт.

– Не в этом дело, – ответил Эди. – Зарию нам придется взять: она одна понимает этот чер­тов язык. Но мы не собираемся подвергать себя ненужному риску. С любой стороны, это такое место, куда женщинам не стоит показываться.

– Ты труслив, как цыпленок, в этом-то все и дело, возразила Кейт. – В наши дни американ­цы, если у них достаточно денег, могут ходить ди туда, куда захотят. Никто не. подумает резать курицу, которая несет золотые яйца.

– Я не собираюсь спорить с тобой, – сказал Эди. – Если хочешь, я свожу тебя туда завтра или послезавтра, но не сегодня!

– В таком случае я очень надеюсь, что все твои планы рухнут! – воскликнула Кейт и больше за все время ужина не произнесла ни слова.

Воцарилась неловкая тишина, прерываемая только требованиями Виктора вновь наполнить его стакан. Эди осуждающе посматривал на не­го, но не возражал ни слова. Мистер Вирдон ел в своей обычной, важной и неторопливой ма­нере и тоже практически не разговаривал. В девять Эди поднялся из-за стола.

– Вы готовы? – спросил он Зарию.

– Да, – ответила она.

Она скользнула в рукава голубого бархатного жакета, который застегивался на пуговицы до самого горла. Он кончался на талии и не сдер­живал полета широких юбок. Это была одна из самых очаровательных моделей мадам Бертин, и Зария подумала, что ей, наверное, надо было заглянуть к мадам до того, как подниматься на палубу. Однако ей было трудно сосредоточиться на чем-нибудь, кроме мысли о Чаке. Идя за Эди к такси, которое ожидало их у сходен, она раз­мышляла, что Чак найдет способ, чтобы сего­дня же вечером связаться с ней. Нелогично, не­умно, но она все равно верила в это. Чак знает, как она беспокоится о нем, понимает, в каком опасном положении оставил ее. Он поможет ей, чего бы это ни стоило ему самому.