Любовь в объективе (СИ) - Штауб Светлана. Страница 28

Снова прихожу в себя. Ощущение, как будто уснул на пару секунд. Но на этот раз всё чётче. Как будто картинка прояснилась. Больше нет никакой дымки. Никакого тумана. Оглядываюсь по сторонам. Понимаю, что лежу в больничной палате. Из руки всё ещё торчит грёбаная игла. Думаю: какого хрена. Пытаюсь сообразить, мозг скрипит, но с трудом восстанавливает картинку воспоминаний.

— Я женат на Эвелине? — тихо спрашиваю сам себя. — Бред какой-то.

Как будто те два года, что я на ней женат… это не по-настоящему. Как будто мне приснилось.

В палату входят.

Чёрт, Майк… может хоть он объяснит, что происходит.

— Привет, — говорит он, — ты как?

Мне всё ещё трудно двигаться, поэтому приходится обойтись только ртом.

— Да хер его знает.

— Ничего, скоро поправишься, — успокаивает он, присаживаясь в кресло.

— Что за херня, Майк? — спрашиваю я. — Мы с Эвелиной женаты?

У меня ощущение, что он сейчас просто посмеётся надо мной. Попробует как-нибудь отшутиться или типа того. Но нет. Вместо этого он смотрит на меня, как на какого-то бедолагу.

— Кристоф… — наконец произносит он. — Ты был в коме больше шести месяцев.

— Что? Ч-что? — не понимаю я. Пытаюсь сдвинуться. Попробовать встать. Верить услышанному не хочется совсем.

Видя, как я нервничаю, Майк подскакивает, пытаясь успокоить меня.

— Тебе нельзя делать резких движений.

— Какая, на хрен, кома?! — чуть ли не кричу я. Даже издать адекватный крик толком не могу. — Какая кома, Майк?

— Доброе утро, Кристоф, — доносится со стороны двери. Я оборачиваюсь и вижу её. Ту, на которой был женат два года. Ту, которую успел полюбить всем сердцем. И теперь оказывается, что это было лишь сном?

Глава 31

Эвелина.

Побыть с Критофом долго не получается. Мы с Майком вынуждены отправиться на очередное интервью. Проезжая по улицам мегаполиса на заднем сидении авто, я не могу выбросить из головы слова Кристофа. Мы были женаты? Врач сказал, что это последствия затяжного сна — так он назвал кому.

— Пациентам сниться разное. Некоторые и вовсе, выходя из комы, думают, что они в раю.

— Но как это возможно? — спросила я. — Мы с ним ненавидели друг друга.

В ответ на это доктор лишь пожал плечами и сказал:

— Вы же не можете знать до конца, что у человека в голове. Кто знает, как он относился к вам на самом деле.

И теперь я просто не могу забыть его слова. Все эти… «дорогая»… Всё это так странно и совсем не похоже на Ламбера. Я-то думала, как только он проснётся, сразу пошлёт меня куда подальше… Но, кажется, я действительно слишком плохо его знаю.

Автомобиль останавливается перед зданием. Мы выходим и отправляемся на место съёмок.

В павильоне душно. Много людей. Я привыкла к скоплению народа, особенно после съёмок последнего фильма, но не сегодня… сегодня мне не по себе. Хочется побыстрее закончить и сбежать туда, где я смогу остаться одна.

— Через пару недель заканчивает пост-продакшн фильма, — сообщает Майк. — Начнётся рекламная компания. Выход запланирован на начало следующего месяца.

— Я помню, — говорю я.

— Не забудь, что твоя задача сейчас разрекламировать фильм. Продюсеры будут недовольны, если ты этого не сделаешь. В контракте это чётко прописано.

— Я помню, — повторяю я твёрже.

— Эвелина, я понимаю, что ситуация с Кристофом могла выбить тебя из колеи. Но прошу, сохраняй самообладание. Сейчас не время для лишних мыслей. Ты должна сконцентрироваться на интервью.

— Он называл меня «дорогая», — словно не слушая Майка, говорю я. — Как такое возможно?

— Да, — прикрыв глаза кивает Майк, — но потом он пришёл в себя. Ты же видела, что сегодня его состояние стабилизировалось. Он и сам понимает, что наговорил глупостей.

Глупостей…

— Но как? Он… — я трясу головой. — Как ему вообще могло такое присниться?

Майк пожимает плечами.

— Даже не знаю, что тут сказать. Хорошо это или плохо, но он сильно изменился.

— Он начал меняться ещё во время съёмок!

Майк больше не отвечает. Ясно, что его волнует только одно — эти дурацкие интервью. Но я до сих пор думаю о том, как ужасно повела себя с Кристофом, когда он хотел передо мной извиниться.

На всём протяжении интервью я веду себя отстранённо, утопая в собственных мыслях. Некоторые вопросы интервьюера и вовсе пролетают мимо ушей. Только когда в помещении воцаряется полнейшая тишина, я понимаю, что что-то не так. Смотрю на Майка, стоящего рядом с оператором, тот посылает мне какие-то знаки, и только спустя несколько секунд я понимаю, что должна ответить.

Я переспрашиваю:

— Простите, что? Вы что-то сказали?

Девушка, берущая интервью, сидящая напротив меня, смотрит так, словно я пришла в рваной одежде. Она стоит недовольную гримасу, смотрит на планшет, лежащий на колене, поднимает его и повторяет:

— Я спросила вас: как вы относитесь к тому, что случилось с Кристофом Лабером? Вы ведь в курсе, что совсем недавно он вышел из комы?

Что за странные вопросы. Почему она спрашивает меня об этом? Я смотрю на Майка, пытаясь задать ему немой вопрос: разве это есть в сценарии? Разве она может задавать такие вопросы? Майк пытается что-то изобразить, но я совершенно его не понимаю. Оборачиваюсь обратно к девушке.

— Да… — неуверенно начинаю я. — Да, я в курсе. Только… какое это отношение имеет к фильму?

— Никакого, — непонимающе пожимает плечами девушка. — Это ведь интервью не только касаемо фильма, но и касаемо всей вашей жизни. Думаю, если бы мы хотели поговорить исключительно о фильме, мы бы позвали сюда режиссера проекта.

Она смотрит куда-то в сторону. Ищет поддержки у своего начальства. Видимо, ей порядком поднадоело разговаривать со мной. Мне, если честно, тоже.

Снова оборачивается ко мне.

— Эвелина, скажите, каковы ваши отношения с Кристофом Ламбером? — звучит очередной вопрос.

Я смотрю на Майка. Он мотает головой.

— Исключительно рабочие, — отвечаю я как есть.

Это если не заглядывать в мою голову и не рыться во всей той каше, которая там сейчас происходит. Потому что я уже не знаю, какие отношения между нами на самом деле. Может, мне и вовсе уже стоит подбирать свадебное платье?

— Касаемо того ареста, когда вас обнаружили в компании господина Ламбера…

— Я ведь уже сотню раз на разных интервью говорила, что это была случайность. Я не работала в том клубе. Я сотню раз объясняла, как именно началась моя карьера и называла картины, в которых играла.

— Второсортные сериалы, — девушка смотрит в планшет, — это не показатель серьёзного актёрского портфолио. Скорее наоборот — только подтверждает, что вы вполне могли работать в клубе. Плата за сериалы была мала, поэтому вы и подрабатывали в клубе, пока не наткнулись на такую звезду как Кристоф.

Да что она себе позволяет?

— Да что вы себе позволяете?! — возмущаюсь я.

— Успокойтесь, Эвелина, это всего лишь вопрос.

— Вопрос?! — не на шутку разозлившись, продолжаю недовольствовать я. — Вы даже ничего не спросили. Только и утверждаете, якобы я работала стриптизёршей!

На лице этой нахалки появляется довольная ухмылка. Она специально провоцирует меня. Вот ведь дрянь!

— Эвелина, успокойтесь, пожалуйста. Это всего лишь интервью. Я всего лишь задаю вам вопросы. Ну нужно вести себя так. Хорошо?

Успокойтесь… Успокойся — это последнее слово, которое нужно говорить разгорячённому человеку, если хочешь, чтобы он действительно успокоился. Она это прекрасно понимает. И я понимаю тоже — если сейчас продолжу вести себя как ненормальная, то наврежу своей карьере куда больше, если буду просто молчать или вовсе уйду отсюда. Но не тут-то было. Вместо того, чтобы выбрать один из этих вариантов, я решают поступить иначе.

— Да, — киваю я. — Я работала в том клубе.

Склоняю голову чуть вбок и жду её реакции. Ну, что можно сказать? Как минимум, она не ожидала услышать ничего подобного. Как максимум, у неё теперь нет повода продолжать давление.