Элина и Орбус (СИ) - Зима Лера. Страница 30

Не все могилы были в должном состоянии. У каких-то покосились надгробия, иные были раздроблены и разломаны.

Вот склеп, странной формы. Напоминает улей. Дольмен. Венчал его круглый камень, похожий на жернов. На торце перекрытия, прямо над дырой-летком – значок в форме сердца, которое пересекает треугольник, направленный углом вверх, и все это вписано в круг. Хороший знак, это знак Валентина – почему-то думаю я. Но амулет любимого гаснет.

О, где бы ты ни был, не покидай меня! – взмолилась я, но все безучастно.

Могилы, которые пострадали от времени, или от рук вандалов, начинают шевелиться. Чувствую дрожание земли, подобное маленькому землетрясению. Из гробов вылезают покойники. Вот напасть. Они ужасные, в оборванных ветхих одеждах, с трупной серой кожей.

Надо вызвать волков-оборотней, а за одно посмотреть, в какую сторону бежать. Где Король Леса?

Поднимаю красный камень, но он не светится.

– Ну амулетик, милый, давай, давай! – молю я.

Не работает. Не светится, не показывает путь, не вызывает моих волков. Все тщетно.

Деваться некуда. Раз не помог амулет, поможет арбалет. Покойники с утробным рычанием двигаются на меня. Стреляю в первого, он падает. Достался заряд и второму. Все бы ничего, но первый снова поднимается. За ним второй. Что делать?

Нащупала в сумке те конические штуки из металла, что я нашла в подземной реке. Не зря я их прихватила. Приладив наконечник на стрелу и целюсь в зомби. Заряд попадает в цель. Вижу огненную вспышку, и разломанный на часть труп падает.

Что же делать? Зарядов надолго не хватит.

Странные слова приходят в голову. Чья-то песня, слышанная мной когда-то:

Сон-трава, укрой меня.

Покоя дай мне мать Земля.

Долюшка моя – речка быстрая.

Брошенный погост.

Да русалий хвост.[7]

Ох, Богиня Мать, дай им всем покой. Бродила я уже по речкам подземным, и вот оно, заброшенное кладбище.

Краем глаза замечаю движение. Слева от меня показывается старичок. Я хотела было в него пульнуть, приняв за очередного упыря, но это был живой, не мертвец. Необычный, сильный, он шел быстро, словно летел, хотя и кряхтел при этом.

– Вот, развели бардак, никакого порядка нет. Разворотили, нехристи, кладбище, что уже мертвые повставали из могил.

И действительно, покойники поднимались только из оскверненных захоронений.

Дед очень ловко прыгал от надгробий к надгробию. Это был не враг, но и не человек. Он сильными руками поднимал надломленное надгробие и ставил на землю вертикально. Толкнул наклоненный памятник и тот стал ровнее. Поправил покосившийся крест. Разломанный на две половины надгробный камень дед соединил как мог, сначала установил нижнюю половину, на нее – верхнюю.

Он действовал быстро. Восстановленные памятники получались неуклюжими и грубоватыми.

На одном из надгробий красовались нарисованные краской звезды и кресты.

– Фу, гадость какая! – прошептал дед, послюнявил рукав и стер надписи.

Вот как. Стало быть, из-за таких надписей тоже зомби восстают.

Дед прыгал и прыгал, и мертвецов восставало все меньше. Я расправилась с последним, (как раз потратив на него последний снаряд, найденный в подземелье), а дед, похоже, сумел починить, так или иначе, вкривь да вкось, но все надгробия.

– Все, пусть спят.

– Кто ты, дедушка? – Спросила я. – Леший? Домовой? Гов… хм… водяной?

– Погостовой! – скрипуче рассмеялся дед и растаял в воздухе.

Так вот так. А мне что делать?

Иду дальше.

* * *

Несколько зомби передо мной. Только странные, выглядят иначе. Те растрепанные были, а эти гладко-прилизанные, в хорошей одежде. Но почему? Погостовой же упокоил всех. Эти мертвенно бледные, причесанные, одеты во все черное, кружевное, бархатное.

Такие упыри мне еще не попадались. Но чем лучше выглядит – тем опаснее может быть.

Целюсь.

Мертвецы замерли от страха и один из них, с нагуталиненной черной челкой, небольшого роста, в испуге кричит мне:

– Не стреляй, пожалуйста.

– Вы кто? Упыри, зомби?

– Зомби, да. Нет, вампиры.

– Кто, кровопийцы? – И я, опустив было, арбалет, снова поднимаю, чтобы пристрелить: пусть хоть еще один вампир, или упырь, или зомби встанет на моем пути!

– Девушка, не стреляйте, мы свои, мы люди, готы. – Заступилась за друга черноволосая симпатичная девица, с густой челкой, казавшейся еще более черной на фоне мертвенной бледности ее лица. Платьице с многослойной черно-белой юбкой, конечно было, красивое, как будто она и не упырь, а ожившая кукла.

– Готы? Это кто? Вандалы? Уж не вы ли попортили надгробия? – перевожу арбалет на нее, – Мертвецов вызываете? Сатанинские ритуалы проводите?

– Нет, нет, девушка! Мы уважаем старину. Архитектуру. Мы ничего плохого не делаем. Гуляем только.

– Гуляете только?

– Гуляем.

– Ну гуляйте. – опускаю арбалет, и иду, куда собиралась, уже не обращая на них никакого внимания.

Нет бы им тихонько уйти, пока я не передумала, но нет, слышу еще один голос, мужской, из-за спины.

– Хотите, порядок наведем, еще лучше станет!

– Наведите! Обязательно, чтобы чисто все было! Иначе, клоуны, вернусь, всех вас, чертей, перестреляю! – отвечаю им не оборачиваясь.

– Мы исправим, будем следить за всем.

– Ну следите… – иду дальше.

Стоп. А откуда люди здесь, во Внемирье? Тут до меня доходит, что это было вкрапление реального мира, как там Флорентина говорила, Эфротра, в ткань Внемирья. Вернуться? Спросить, как вернуться обратно? Но нет. Они и сами не знают, как сюда попали, да и аномалия, наверняка уже закрылось.

И гордость не позволяет, чтобы эти полудурки еще показывали мне путь. И долг. Все равно, сначала выполню обещание. Помогу братьям-оборотням. Они же мне помогали.

Я уже с подозрением искала взглядом оскверненные могилы. Но нет, все было чинно и аккуратно. То ли Погостовой успел свою руку приложить и тут, то ли в этой части кладбища всегда поддерживался порядок.

Странное зрелище: несколько могил целиком закрыты решетками. Их оградки поднимаются высоко, и сверху из таких же металлических стержней или сетки-рабицы сооружена своего рода крыша. Чем-то напомнило каркасы наших теплиц в Зниче. Видимо, здесь держат особо злостных и буйных мертвецов, что их посмертно замуровали в клетки, дабы больше никогда не поднялись. Впрочем, (вспомнила я нашествие упырей, пережитое несколько минут назад), и то правда. Я так понимаю, родственники, воздвигая эти защитные сооружения исходили из самых благих соображений обезопасить памятники от вандалов, доходя до абсурда. Впрочем, и в этом резон, наверное, был. Если вандал не осквернит могилу, то и упырь из нее не поднимется. Вот так и стоят памятники за решеткой. Под сенью клетчатого потолка одной из клеток стоял памятник девочке. Юной, с только-что начавшей формироваться грудью, в короткой юбочке. Умерла так рано. Статуя из темной бронзы с тремя живыми маками в руке контрастировала с белым постаментом-надгробием, на котором красовалась надпись – «Юлушке». Вот такие, детки в клетке.

Снова красивые ангелы. Девушка, иступлено обнимающая крест.

Еще на одном мемориальном постаменте – надпись: «Любимая, вставай». Целый стих, который больше напоминал заклинание, с периодическим рефреном «Любимая, вставай!» О господи, тот, кто написал это, а ведь если встанет, ты-то что делать будешь?

Несколько склепов в готическом стиле. Фасад гробницы украшает барельеф архангела Михаила, поражающего демона Люцифера. Почему-то, лицо самого князя тьмы больше похоже на детское, которое вот-вот расплачется. Что прямо захотелось его пожалеть. Такой маленький. Бедный. Кто тебя обидел? А где твоя мама? Тьфу! Что за глупости?! Уж были бы демоны и вправду такими. Но нет, горько подумала я, уж пришлось столкнуться с ними во всей их неприглядной красе.

Еще много было надгробий. В форме ангелов, надмогильных памятников, несколько – в форме деревьев с обрубленными ветвями.