Элина и Орбус (СИ) - Зима Лера. Страница 36

Не слишком ли много упырей за один день? И в каком виде вернет Флорентина Тенебриуса? Такого же зомби с серой кожей… А я Валентина? Будет ли он человеком? Или тоже таким умертвием… Ах, Валентин!

Какая же у него была тонкая и бледная кожа. Но даже с холодной кожей и остывшей кровью он был прекрасен… но я не хочу, чтобы он мучился. Если удастся его вернуть. Пожалуйста, о, боги, пусть он только будет живым! Чтобы имел возможность наслаждаться жизнью, ее красками, чувствовать запахи, вкусы, тепло прикосновений и шепот нежных слов.

– Смотри, какой закат. – Показал великолепное зрелище Эфтан, которое я бы и не заметила, погруженная в раздумья. Мы вышли к перекрестку. Красное солнце медленно нисходило вниз, готовое закатиться между домами за дорогой.

– А закат? О… как в Зниче. Я всегда любовалась как солнце, пылая розовым шаром, падало за древнюю реку, рождая во мне мечты об океанах и морях…

Теперь я смогла отвлечься от мыслей о зомбях и их количестве.

Мы повернули, но вел Эфтан куда-то не туда. Я было подумала, что забыла дорогу, но в свете алого заката и покрывающихся багрянцем стен домов наконец осознала: ведет Тетрахромбиул вовсе не домой.

– Эфтан, а куда мы идем? – бесцеремонно спросила я.

– Навестим участников грядущего мероприятия. Все равно Флорентина пока не вернется, надо занять время. Вот и проведем его с пользой. Познакомимся с нашими ритуальщиками.

Не нравилось мне все это. Тем более без Флоры.

– Ты же говорил, что мы пойдем к тебе домой, и что Зухра приготовит нам чаю! – возмутилась я.

– Я такого не говорил, – парировал Эфтан.

Мне хотелось бы испепелить его взглядом, и даже не за то, что он решил проводить нас куда-то без предупреждения, а за то, что соврал, обещав, что пойдем к нему домой.

– Ну, если Прекрасная Леди так сердится, пошли к Зухре. А чаю можно и у наших культистов попить. И резко повернул обратно.

– Ну нет, уж пошли! – на этот раз заупрямилась уже я.

– Ну хорошо, хорошо, не серчай только. А то узнает Флорентина, что я не по-доброму обошелся с ее друзьями, превратит в лягушку.

Ха! Только представила, как огромный Тетрахромбиул превращается в пузатую жабу.

– … ну или в паука. – озвучил Эфтан видимо более привлекательный для него вариант.

На этом конфликт был исчерпан.

Завернули в дворы. Когда добрались до нужного дома, на улице уже совсем потемнело.

Зашли, захлопнув за собой тяжелую дубовую дверь, по ступенькам спустились вниз, в полуподвальное помещение. Эфтан постучался в старую дверь.

Открыл молодой человек невысокого роста со светлыми, слегка вьющимися, не сильно длинными волосами. Одет он был в черный костюм с клепками.

– Ба, Вальдемарт! А я думал, ты не придешь, – удивился Эфтан.

– Ну как это не приду, Тетра, – картинно обиделся Вальдемарт. – А что за юное создание с тобой, не познакомишь? – уставился он на меня.

– Это Элина, ученица Флорентины. – представил он меня (Надо же, ученица, стало быть).

– Элина, а это Вальдемарт. Наш хороший знакомый.

Вальдемарт положил правую руку на сердце, а затем взмахнул ей вверх.

– Пойдем, – отрывисто пригласил он, и мы, сняв верхнюю одежду, направились за ним.

Коридор тускло освещался желтыми светильниками. Мы прошли сразу в зал. Помещение пугало гротескно-мрачными тонами. Тяжелые бархатные шторы до пола, грубой выделки статуи из дерева, свечи, почерневшие от времени стальные доспехи рыцаря, старый массивный диван, на котором возлежала властная полная дама в черном балахоне. У ее ног сидела женщина помоложе, с черной короткой стрижкой и суховатым узким лицом, одетая в белый халат.

– А вот и гости! – воскликнула самая главная, Алайнна, я так понимаю.

Все бы ничего, но помимо этих двух, на стульях сидели еще трое молодых людей, и все уставились на меня.

Я почувствовала себя неловко. Да и люди, что собрались здесь, совсем не внушали мне доверия. Ух, сатанисты!

– Здравствуйте, – неуверенно выговорила я, в надежде, что Эфтан скажет что-нибудь более вразумительное. Больше всего мне не нравилось такое количество глаз, что взирали на меня. Не люблю внимания к себе.

– Да вот, пожаловали на огонек! – наконец заговорил Эфтан. – Я вижу, почти все в сборе. Готовимся?

– Да, осталось выбрать строки, какие будем читать, и проверить, как поведет себя ритуал, если в нем примет участие твоя подружка.

– Диндра, читай – толкнула Алайнна свою рабыню.

«…коротка и прискорбна наша жизнь, и нет человеку спасения от ада. Случайно мы рождены и после будем как небывшие: дыхание наше – дым, и слово – искра в движении нашего сердца. Когда она угаснет, тело обратится в прах, и дух рассеется, как жидкий воздух; и имя наше забудется со временем, и никто не вспомнит о делах наших; и жизнь наша пройдет, как след облака, и рассосется, как туман, разогнанный лучами солнца и отягченный теплотою его. Ибо жизнь наша – прохождение тени, и нет нам возврата от смерти: ибо положена печать, и никто не возвращается. Будем же наслаждаться настоящими благами и спешить пользоваться миром, как юностью; преисполнимся дорогим вином и благовониями, и да не пройдет мимо нас весенний цвет жизни; везде оставим следы веселья, ибо это наша доля и наш жребий. Будем притеснять бедняка праведника, не пощадим вдовы и не постыдимся многолетних седин старца»[8].

Сатанисты заулыбались

– Чего лыбитесь? Я не дочитала – грозно окинула их взглядом Диндра. – «Так они умствовали и ошиблись!» – вот что сказано! Служение злу – не есть служение себе. Пост, воздержание, молитва, отказ в плотских удовольствиях – вот что есть истинный путь на пути Темного Зла. А не то, что ваши кумиры понаписали.

– Они обчитались Леви и его ученика Дархона, которые считают, что сатанизм – это служение себе. – Шепнул мне Тетрахромбиул. – А вот у Алайнны и Диндры – иное понимание.

– Но почему, могущественная жрица? – Возразил Имуботт, – Разве служение тьме – не есть ли служение самому себе? Пост, воздержание, молитва – прямо как у святых отцов прошлого.

– Да, пост. Да, молитва. Да, воздержание. – Ответила вместо Диндры сама Алайнна. – Вопрос не в том, как служить, но кому! Наивный пытается поклоняться себе. Но как? Если он не видит дальше собственного носа, если он слова не может сказать поперек того, что напишут ему кумиры?

– Алайнна, Темная Госпожа, можно ли совсем забыть о себе? Или надо напротив, заниматься благодетельностью, подавать нищим? – Спросил Бормут жрицу.

– Нужно то, что нужно нашему темному отцу Самлаэлю. Если Господину понадобится, чтобы ты сделал благо, – сделай благо. Если же нужно, чтобы сотворил зло, – сделай зло. Самлаэлю не жалко нищих и бедняков, они не стоят нашего внимания и достойны только презрения. Но и упиваться собственным достатком не стоит. Ибо есть то, что Выше тебя. Вся Тьма распростерлась над тобой, – заметила Алайнна.

Фруцирон же все время молчал. Мне показалось, или он тоже музыкант, как Валентин? И что он только потерял тут? Наверное, пришел из-за вдохновения, ради тяжелой, мрачной музыки. Тогда понятно, почему ему нечего в этих условиях сказать.

– Тьма не есть то, что приписывают ей. – Прервала паузу темная жрица. – Тьма – это служение Демону. Это то, что не совместимо со всякой грязью, грехом и низостью. То, что проснется в нас всех и покроет все.

И действительно, рассказывает, как в церкви. Только вместо бога – Демон. – Подумала я.

– Подойди сюда. – позвала меня Алайнна.

Я подошла.

– Тебе понятно, что мы делаем?

– Признаться сказать, не очень.

– Мы готовимся. Пытаемся понять, все ли готовы к Ритуалу?

– И почему тогда в книге показана низость? Раз это плохо?

– Потому что это книга Балаама. Прочитанное – пример грязи. Чтобы свет был побежден, он должен утонуть в грязи. А затем придем мы, освобождая дорогу Демону, сжигая огнем мерзость. И под алыми отблесками заката предвечной ночи восставшего Демона возвысится трон, поверженный столько веков.