Мольба о милосердии - Картленд Барбара. Страница 17

— Разумно ли с вашей стороны говорить мне об этом? — вскинул брови граф. — В мое отсутствие вы могли бы пробраться в замок через один из ваших тайных ходов и забрать их.

Поскольку эта мысль уже приходила Маристе в голову и заставила устыдиться, она торопливо произнесла:

— Вероятно, ваш друг сказал вам о них.

— Так получилось, что нет, — ответил граф. — Вот видите, Мариста, и вы, пожалуй, излишне честны.

— Мне кажется, я уже говорила, милорд, — смутилась девушка, — Рокбурны всегда были.., очень.., гордыми.

— Это я уже понял, — заметил граф. — И тем не менее вы сказали, что готовы встать передо мной на колени, если это будет необходимо.

Его тон привел Маристу в замешательство.

Понизив голос, она спросила:

— Вы хотите, чтобы я.., это сделала?

Их глаза встретились, и она почувствовала, что не в силах отвести взгляд.

— У меня есть гораздо более привлекательное предложение, — поспешил изменить тему граф. — Перегрин пригласил вашу сестру покататься, и я тоже хотел бы объехать мои новые владения, что, вероятно, мне давно уже следовало сделать. Если б вы согласились меня сопровождать, то, несомненно, указали бы мне не только на то, что находится в хорошем состоянии, но и на то, что требует ремонта или улучшения.

Мариста не поверила своим ушам.

— Вы.., говорите всерьез?

— Мой фаэтон ждет, — подтвердил граф, — а также корзинка для пикника. Я чувствую, вы не горите желанием явиться в замок, чтобы вновь встретиться с Дэшфордом.

— Вот уж нет! — воскликнула Мариста. — А эта поездка будет такой.., увлекательной!

— И, несомненно, весьма познавательной — для меня, — промолвил граф сухо.

— Я почти готова!

Мариста вскочила на ноги, улыбнулась гостю и, выбежав из комнаты, заспешила вверх по лестнице.

На полпути она поймала себя на мысли, что совсем недавно порицала сестру за то, что она отправляется на пикник вдвоем с мужчиной, и вот сейчас сама намерена сделать то же самое.

«Но это же совсем другое дело, — пыталась она оправдать себя, входя в спальню. — Граф берет меня с собой только затем, чтобы я указала ему на вещи, о которых он должен был с самого начала посоветоваться с папенькой, когда выиграл замок».

В отличие от Летти она не располагала временем на раздумья, что надеть.

На ней уже было ее лучшее муслиновое платье, которое Ханна несколько месяцев назад сшила из отреза, купленного, когда они еще жили в замке.

Платье, конечно, простоватое и слегка полинявшее от многочисленных стирок, но голубой поясок, обвивший талию, сохранил цвет моря и неба, и голубые ленточки на шляпке сочетались с ним как нельзя лучше.

Мариста бросила быстрый взгляд в зеркало и с легкой грустью подумала, что выглядит типичной деревенщиной — не сравнить с тем, какой она была вчера вечером, когда ее вечернее платье украшали мускусные розы, теперь увядшие.

Но тут она решила, что граф вряд ли обратит внимание на ее внешность, а если ему нужны модно одетые женщины, то пусть отправляется в замок, там их полно.

Мариста взяла перчатки, которые Ханне уже неоднократно приходилось штопать, вынула из ящика шелковый платок, тоже когда-то принадлежавший матери, и поспешила вниз.

Граф был в холле, и под его взглядом Мариста немного смутилась, подумав, что походка у нее, наверное, не очень изящная.

Она подошла к графу со словами:

— Мне нужно только предупредить Ханну, что я ухожу. Это наша старая горничная, она заботится о нас с тех пор, как мы переехали.

"Не дожидаясь ответа, она побежала на кухню.

Ханна усердно скоблила крышку деревянного стола, расположенного в центре помещения.

— Я ухожу, Ханна, и не вернусь к ленчу. И Летти тоже.

— Не знаю, что сказала бы на это ваша матушка! — проворчала Ханна. — Все эти катания кончатся слезами, попомните мои слова!

— Надеюсь, этого не случится, — ответила Мариста.

Но, возвращаясь в холл, она подумала, что Ханна, скорее всего, права.

Что бы там ни говорила Летти, Мариста была уверена: все закончится тем, что сердце ее будет разбито.

Жаль, ей еще не представилось случая поговорить с Энтони, но она чувствовала, что и он необычайно взволнован.

Что касается ее самой…

Мариста заставила себя сосредоточиться на чем-нибудь другом.

Фаэтон графа, запряженный великолепными лошадьми, поражал воображение и был еще внушительнее, чем тот, на котором приехал Перегрин.

Грум в цилиндре с кокардой держал лошадей под уздцы.

Граф взял у него поводья, грум запрыгнул на маленькое сиденье сзади, и они отъехали.

— Куда мы направимся сначала? — осведомился граф.

— Вы действительно хотите осмотреть поместье? — ответила Мариста вопросом на вопрос.

— Я редко говорю не то, что подразумеваю, — высокомерно произнес граф.

— Ладно, — кивнула Мариста. — Но если то, что вы увидите, вам не понравится, вы не должны винить в этом меня.

Граф издал сухой смешок.

— Однако я не сомневаюсь, вы будете обвинять меня, Мариста!

Девушка промолчала, так как не смогла придумать подходящий ответ.

Легко ли вести словесную дуэль, когда так чудесно ехать в высоком фаэтоне, запряженном лошадьми, которые, вне всякого сомнения, привели бы в восторг ее отца?

Граф правил упряжкой уверенно и выглядел столь величественно, что казалось, будто он явился сюда из иного мира, — да так оно, по существу, и было.

«Интересно, каково это, — подумала Мариста, — знать, что ты обладаешь всем и стоишь выше любого смертного?»

Повинуясь порыву и почти забыв о своей робости перед графом, Мариста, спросила:

— Как вы можете.., скучать, когда у вас такое обширное.., поле деятельности?

Граф посмотрел на нее с удивлением, — Обширное поле? — переспросил он. — Что вы имеете в виду?

— Если у вас есть.., все, что вы только можете пожелать.., если вы так богаты и занимаете такое.., значительное положение.., если вы умны.., значит, вы можете навести порядок не только в ваших владениях, но и в других частях страны и даже во всем.., мире.

В эту минуту граф представлялся ей неким могущественным Аполлоном, способным помочь тем, кто нуждается в помощи, и защитить тех, кто не в силах защитить себя сам.

Когда она умолкла, граф повернул голову и с любопытством взглянул на девушку.

— До сих пор никто не давал мне такого совета, — медленно произнес он.

— Так же, как армия нуждается в генералах, а правительство — в премьер-министре, — тихо молвила Мариста, простым людям необходим кто-то, кто.., помогал бы им и понимал их нужды.

— И это, конечно, забота лендлорда.

— Лендлордов тоже нужно направлять, — возразила Мариста. — Из того, что я слышала, мне ясно, что подавляющее их большинство проводит слишком много времени в Лондоне, а люди ,в деревне, как шотландские кланы, лишившиеся вождя, прозябают, забытые всеми.

— Вы меня удивляете! — ответил граф.

Его тон показался Маристе еще более холодным, чем обычно, и, спохватившись, что надоела ему своими рассуждениями, она поспешно сказала:

— Простите, если утомила вас. Дело в том, что эта мысль не раз приходила мне в голову и я воспользовалась случаем высказать ее.

Мариста вдруг поняла, что не выполняет той задачи, ради которой граф взял ее с собой в эту поездку, и начала указывать на дома, нуждавшиеся в ремонте, и объяснять, что старикам стало трудно прожить на ту пенсию, которую в свое время назначил им сэр Рокбурн и которую новый владелец замка не увеличил.

— Понимаете, — волнуясь, говорила Мариста, — за время войны цены так выросли…

— Мне кажется, пенсионеры в других моих владениях получают больше, чем здесь, — заметил граф. — Разумеется, я это выясню.

— С вашей стороны это было бы очень.., любезно.

Решив, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, Мариста попросила графа заехать на ферму Джонсонов.

Они услышали тот же самый мрачный рассказ, которому Мариста и Летти внимали каждый день: о том, что Джонсоны не могут позволить себе нанять помощников, пока их сыновья на войне, что крыша течет и некому ее починить.