Сын мэра (СИ) - Рузанова Ольга. Страница 22

- Прости, - прошу еще раз, разворачиваюсь и даю деру.

Останавливаюсь только на входе в общежитие, втянув голову в плечи, проскальзываю мимо вахтера и бегом поднимаюсь на четвертый этаж.

Легкие горят огнем, тело сотрясает крупная дрожь. Я начинаю осознавать, что натворила. Мама всегда говорила, что моя несдержанность и топорная прямолинейность до добра не доведут.

Так и вышло. Я выплеснула на Алину все, что носила в себе последнее время. Разочарование, ревность и обиду на Греховцева, черт бы его побрал!

Что будет теперь? Меня отчислят с позором? Как я Раисе Николаевне и Герману Дмитриевичу в глаза посмотрю? Как домой вернусь?

Боже… какая я непутевая…

- Это правда, что о тебе говорят? – спрашивает ворвавшаяся в комнату Света.

На щеках румянец, в глазах азарт.

- Что говорят? – спрашиваю хрипло.

- Что ты побила какую-то фифу с третьего курса.

Зажмурившись, я болезненно морщусь. Мне конец.

- Правда, да?.. – чувствую, как прогибается матрас, - расскажешь, что случилось?

Закрываю лицо руками и отрицательно мотаю головой. Я не стану оправдываться, пусть отчисляют.

Надо позвонить маме и тете Рае.

В этот момент мой, зажатый в руке телефон, оживает. Номер неизвестный, но и так уже понятно, ничего хорошего мне этот звонок не принесет.

- Ответь, - шепчет Света, глядя на меня с сочувствием.

Я нажимаю на зеленую трубку и подношу телефон к уху.

- Спускайся. Живо! – орет голос Греховцева.

- Нет.

- Хочешь, чтобы я сам поднялся? Я могу, ты меня знаешь!

- Хорошо, сейчас выйду…

- Даю две минуты.

Обреченно вздохнув, поднимаюсь с кровати и, накинув куртку, молча выхожу из комнаты.

На улице уже стемнело. Над широким гранитным крыльцом, качаясь от ветра, тускло светит фонарь.

Кутаясь в собственные руки, я останавливаюсь на выходе и всматриваюсь в темноту в поисках черного Лексуса.

Справа, у въезда на стоянку, вдруг мигают фары, и я, преодолев три ступеньки, иду туда быстрым шагом.

Не знаю, что меня там ждет, скорее всего, Саша приехал с Алиной и сейчас заставит меня перед ней извиняться. Возможно, я извинюсь, но оправдываться точно ни перед кем не стану.

Подхожу ближе и вижу, что в машине он один. Положив голову на подголовник, наблюдает, как я приближаюсь.

Открыв дверь, сажусь рядом. В салоне тепло. Включен подогрев сидения, и в ноги дует теплый воздух. Пахнет, как всегда, кожей и Греховцевым. Вкусно.

Он не орет, я начинаю согреваться, по телу все равно волнами идет озноб.

- Рассказывай, - устало вздыхает он.

- Я не знаю, что тебе сказать. Наверняка Алина тебе уже все рассказала.

- Конечно. В красках. А подружки подтвердили.

- Меня отчислят? – рассматривая свои ногти, спрашиваю негромко.

Саша меняет положение тела. Подается вперед, кладет обе руки на руль и сжимает его до скрипа кожаной оплетки.

- Для начала я хочу выслушать твою версию.

- А что, не доверяешь своей девушке?

Повернувшись ко мне, он проходится взглядом по моим ногам, сцепленным в замок рукам, медленно, заставляя меня затаить дыхание, скользит по груди и, наконец, останавливается на лице.

- Доверяю. Мне не понятны твои мотивы. За что ты напала на нее?

- Напала?.. – переспрашиваю я, - она так сказала?

- Она и все ее свидетели, - он проговаривает это с усмешкой, и я непроизвольно копирую его мимику.

Он ей не верит?

- Рассказывай.

Я наполняю грудь воздухом и начинаю:

- Она догнала меня, когда я шла в общежитие после пар. Сказала, что знает, что мы не родственники.

- И?

Бросив на него быстрый взгляд, впиваюсь ногтями в кожу ладоней. Мне стыдно об этом говорить.

- Она сказала, что я вешаюсь на тебя…

- За это ты бросилась на нее с кулаками?

- Я дала ей пощечину! – проговариваю с нажимом, - и не за это.

- А за что?

В груди давит, в носу начинает пощипывать от подступающих слез. Закрыв лицо ладонями, еле внятно бормочу:

- За шлюху и проститутку.

Глава 25.

Услышав тихий смех, я убираю руки от лица, незаметно поглядываю в его сторону.

Барабаня пальцами по рулю и глядя в боковое стекло, он смеется! Смеется! Ему смешно!

У меня сейчас судьба решается, а он ржет!

Страх, занимавший собой всю мою грудную клетку последние часы, быстро испаряется, а освободившееся место так же быстро заполняется гневом.

- Может, скажешь, что тебя так рассмешило? – произношу голосом строгой училки, - посмеемся вместе.

- Не думал, что из-за меня телочки драться будут, - самодовольно улыбаясь, выдает говнюк.

- Во-первый, я не телочка. Во-вторых, я дралась не из-за тебя. А в-третьих, - повышаю тон, - оставьте меня в покое! И ты, и твоя придурочная подружка!

Разворачиваюсь к двери, чтобы выйти из машины, но не успеваю. С тихим щелчком дверь блокируется.

- Открой! – дергаю рычажок, рискуя выбить стекло, стучу в него ладонью.

Собираюсь кричать во все горло, звать на помощь, но замираю от неожиданности, когда чувствую, как его пальцы обхватывают мой затылок.

Берут его в жесткий захват и вынуждают меня смотреть на него.

На лице Саши больше нет дурашливого выражения, улыбки, насмешки – тоже нет. Ноздри раздуваются, в глазах дикий огонь.

- Пусти, - шиплю, пытаясь вывернуться.

- Как ты меня за@бала уже! – вгрызается злым поцелуем, не щадя, дергает волосы, царапает короткой щетиной.

Я толкаюсь, кусаюсь в ответ. Не собираюсь сдаваться. Не в этот раз. Но, похоже, своим сопротивлением завожу его еще больше.

Сдирает второй рукой с моих плеч куртку и, пользуясь заминкой, раздвигает языком мои зубы и углубляет поцелуй.

- Ммм…

Еще пытаюсь бороться с ним. С собой. Но с каждой секундой желания делать это становится все меньше.

Сплетя свой язык с его, я позорно капитулирую. Не могу… Запах Греховцева, вкус, голос, взгляд… все это заставляет мое сердце биться в припадке. Тело – плавиться в его руках.

Это снова повторяется. Как тогда, в инвентарной. Он нагло берет то, что хочет.

- Саша… - молю я.

- Сюда иди! – обхватив обеими руками, перетаскивает меня на себя.

Я упираюсь в его плечи ладонями, отчаянно мотаю головой. Но он действует в своей манере, сразу же пресекает все попытки к сопротивлению, наказывает очередным жестким поцелуем.

А затем, рванув молнию на моей кофте, спускает ее с плеч вместе с курткой. Тяжело дыша, смотрит на грудь, спрятанную в полупрозрачный лифчик. Накрывает горячими руками – меня выгибает дугой.

- Бл@ть... Ну, на@уя я приехал? - стонет он.

Сжимает обе груди, ведет губами по скуле, спускается ниже.

Я пытаюсь не задохнуться, хватаю ртом разряженный воздух и инстинктивно отвожу голову с сторону, чтобы обеспечить губам Греховцева доступ к шее.

Сначала я чувствую на коже его горячий язык, следом – зубы. Вскрикиваю, но жмусь промежностью к твердому паху.

Саша шипит. Дергает обе лямки бюстгальтера вниз и оголяет грудь.

- Нет, не надо… - выдыхаю в панике.

- Даша… - рычит предупреждающе.

Не касаясь грудей руками, двумя большими пальцами одновременно начинает перекатывать твердые соски.

Не сдержавшись, я протяжно стону. Горячие стрелы одна за другой бьют прицельно в низ живота.

Такое со мной впервые.

Откинув голову назад, бесстыдно подставляюсь его рукам.

Боже… Безумие… Нельзя так… Нельзя…

- Саша, зачем?

Он продолжает пытать меня ласками, жадно исследует губами шею, толкается бедрами вперед.

- Твою мать, как я хочу… дрянь сладкая…

Господи… мне кажется, я тоже хочу. Иначе как понять то, что происходит с моим телом. Оно горит, оно плавится и требует большего.

- Я, - толчок бедрами, - запрещаю тебе, - еще толчок, - общаться с Лехой…

Всасывает кожу на шее, прикусывает зубами. Будет засос.

- Я убью любого, кто к тебе приблизится…

Я кусаю губы. Жмурюсь и распахиваю глаза, когда до меня доходит смысл сказанного. От сладких поцелуев во рту остается горький привкус.