Безвременье страсти (СИ) - Зима Лера. Страница 34

Лишних слов не понадобилось: двое товарищей захлопнули ворота и мощными ударами по ветвям присыпали снегом вход в секретный ангар. Помогло это мало, но уж все же лучше, чем ничего. Они едва успели забраться на последнюю платформу уже набирающего скорость состава.

– Если не повезет, боюсь, этот тайник мы потеряли! – задумчиво прокричал Никколо под шум состава. Поезд прошел кривую изгиба пути и стало видно, как только-что расчищенные рельсы демаскирует следы.

Поезд шел в составе 7 вагонеток. За паровозом следовал “командный” вагон. Он был частично прикрыт тентом и здесь ехали: Никколо, который был за машиниста и главного инженера по всем вопросам, ему помогал Валентин. Тут же были Наталия, которая возглавляла экспедицию и Брод, которому доверили руководить охраной. Далее следует платформа с топливом.

Воины же размещались на остальных трех платформах. Замыкала же процессию платформа, на которой была установлена баллиста – тяжелый арбалет на опоре. За рулем баллисты находился самый зоркий боец – Фукс и рядом – два его юных помощника.

В “командном вагоне” под шум машины было сложно переговариваться.

– Только чудо нас спасет. – Сказал Валентин

– Может и спасет, но если верить, то все сложится благоприятно, – попыталась приободрить друзей Наталия.

Пошел снег. Сначала мелкими хлопьями, но вскоре обернулся массивным снегопадом.

– А вот и чудо! Скоро так заметет, что обратно дорогу только разве лопатами раскапывать! – высказался Никколо.

На основной путь с боковой ветки въехали без перевода стрелок. В обратном же направлении поезд пошел бы прямо.

– Как заброшено все стало, – думала Наталия. То и дело встречались забытые склады, сгоревшие котельни и пекарни, никому не нужные цейхгаузы. Часто попадались старые стрелочные переводы и ответвления, чаще всего тоже заброшенные: рельсы даже не просматривались под снегом. Возможно, кое-где их уже давно разобрали.

Состав мчался на полном ходу. Мощный снегопад снижал видимость до нуля. Никколо зажег фонарь, который теперь через линзу прожектора буравил световым конусом путь впереди. Но обзор все равно оставался слишком плохим.

Вдали послышались странные звуки, а затем показался и луч прожектора, светящий навстречу нашим героям. Прямо на них на полном ходу  двигался поезд.

Глава 12

Эдмонд и Флора добрались до вокзала. Никто их не провожал. Скрытность – превыше всего, особенно теперь, когда преследуют. Задача – не только добраться до нового лагеря, но и отвлечь врага на себя и сбросить его где-то на полпути, запутав след.

На удивление все было подозрительно тихо. Они сидели в полупустом вагоне, за окнами проносились укрытые снегом холмы и леса, скованные льдом ручьи, одинокие деревья и столбы. Иногда по земле стлался густой дым паровоза.

– Доедем до Умертвиева, там нас подцепит другой состав. – Сказала Флорентина.

Она открыла книгу, которую украл Тенебриус, а может, Лайма. На потертых страницах Флора обнаружила немало интересных моментов древнего прошлого. Какие-то были исковерканы демоническим налетом прошлых владельцев, иные, как самородок, открывали неведомые грани стародавней истории.

И обитали на Земле не люди, но боги – читала Флора. – Так звали они себя, предаваясь усладам, праздности, питию и веселиям. Страна, где они жили, простиралась между истоками рек Данай-Ра и Итиль, и Идиджла и Аль-Фураду.  И жил среди них Аввадай, не такой, как другие. И решил Аввадай сотворить совершенного человека. И построил он храм – ступенчатую пирамиду и насадил сад на ее многочисленных террасах. Возведение каждого храма было воссозданием первоначального акта творения мира: Аввадай засадил сад на вершине храма деревьями, завез животных редких и птиц певчих. Четыре источника были заложены на вершине террасы, вода в них поступала по водоводам, а затем растекалась по каналам для орошения.

Сад был назван Э-ден, что означало “истинный дом господа бога моего”. Не просто было попасть в запретный сад.  Вход в зиккурат у самого подножия пирамиды охраняли не только стража, но и две статуи шеду – крылатые пятиногие быки, только посмотрев на которых одним взглядом, путник терял всякое желание преступить врата. Такие же два шеду охраняли и вход в запретный сад на самой вершине зиккурата.

Вот человек, который не знает ни страха, ни порока – сказал Аввадай, когда поселил Эдаба на вершине храма.

– Он такой, покуда ты оградил его от всего мира. – Говорил ему советник Шамелай.

– Как и мы в наших лагерях. – Подумала Флора. – Зовемся орденом чистого сердца, а сумели сохранить чистоту души, коли жили бы со всеми? Вот Ленора, Джайна… но они тесно связаны с Орденом. Флора посмотрела на Эдмонда. Вот уж кто никакого отношения к Ордену не имел, всегда был сам по себе. И продолжила читать.

– Человек не будет знать ни греха, ни стыда. Невоздержание, распутство и опьянение обойдут стороной его. И жизнь будет хороша ему.  – Сказал Аввадай. – Ни хворь глазную, ни боль головную, ни старика изможденного, ни старухи утомленной, ни работника изнуренного, ни смерти, к немощному приходящей, ни труда угнетающего, ни как волк ягненка раздирает на части, ни как ворон над падалью кружит, ни порока, ни злобы, ни вопля, ни плача Эдаб не увидит.

– Нехорошо быть человеку одному, – Сказал Аввадай советнику Шамелаю, когда Эдаб подрос. А у Шамелая была жена-красавица, Белит, и  растила она дочь, и имя которой было Эвелила. И была девочка послушна и не по годам умна и выросла она в стенах храма.  Шамелай  понимал: Эдабу потребуется супруга, и зная, что тот у хозяина – любимый сын, заранее готовил дочь ему в жены. Белит учила ее всему, что знала, и Эвелила росла не зная страха и стыда во внутренних покоях храма. Отца же никогда не видела, только слышала голос, проникаясь трепетом и благоговением.

И вот Эдам возмужал, и Эвелила  повзрослела, и формы округлились ее. И пришла пора ввести Эвелилу в сад. В один день, когда Эдаб крепко спал, привел Аввадай ее к нему, и пробудил Эдаба, и сказал ему: вот Эвелила, жена твоя. Живите в мире и согласии, храня сад и возделывая его. Ешьте плоды, от любого дерева, что растет здесь, и насытят они вас. Пейте воду, из источников что бьют здесь, так утолите жажду. Но не ешьте плода древа Кишкану, что растет в центре сада, и не пейте сока его. И не подходите к краю сада, иначе увидите то, что прекратит вашу жизнь.

И были Эдаб и Эвелила, нареченная в жены ему, еще чисты как дети, не знавшие ни зла, ни порока, и были они в саду обнаженные, как младенцы, и не стыдились, потому что не ведали, что такое стыд.

Аввадай часто спорил с советником. И живет как дитя, и сокрыт от мира стенами сада, и послушен воле твоей, но будет ли он беспрекословен и послушен, выполнит ли волю твою,  – говорил ему тот. – Подготовь испытание ему, сумеет ли подчиниться тебе и выполнить всякую волю твою? И счел Аввадай, что речь советника мудра.

С самой детской поры Аввадай заповедовал Эдабу не покидать сад и не глядеть за границы его. Шамелай же знал, что Эвелила станет настоящим испытанием ему. Но и еще одно испытание появилось само собой. Как бы не хотел Аввадай, но ветер принес семена Кишкану, и посадил их. Плоды уже зрели, и Аввадай хотел искоренить  древо.

– Помнишь, мы говорили про испытания, господин? – Спросил Шамелай. – Это хорошее испытание для отрока твоего. Если он послушен тебе, то и плода не съест. А если ослушается и съест, что толку ограждать, все равно сотворит зло.

– Да, сказал Аввадай, – если он выпьет сок Кишкану, то станет таким же невоздержанным, как и все. И если поглядит за край, то прекратит свою жизнь в саду. Так мы узнаем, достоин ли он имени своего, и надлежит ли ему стать чистым человеком под стать положению его.

И жили Эдаб и Эвелила в саду, исполняя наставления господина своего.

И вспомнила Эвелила слова Белит, матери своей. Тебе, Эвелила, суждено стать женой нового человека. И знай, муж твой будет хотеть покорности. И все будут требовать от тебя смирения. Но знай, в тайне мужчина будет желать в тебе непокорную, неподвластную, необузданную силу. Ведь ты, Эвелила, не только жена. Ты еще и Лилу – древний дух необузданной страсти. Днем муж будет хвалиться, что изгнал Лилу, а ночью снова жаждать встречи с ней. Попомни мои слова.