Выход Силой (СИ) - Дай Андрей. Страница 6

- Дома учился. Теперь вот пришлось поступить, чтоб экзамены сдать на аттестат.

- Дома? Болел что ли?

- Вроде того, Добружко. Вроде того.

- Ну, выздоровел, и Слава Богам, - звонко, так что по ушам резануло, засмеялся парнишка. – Выздоровел же? Да?

- Да-да, выздоровел, - чуточку поморщился я. – Ты шумный? В смысле, ругаться будем, если ты не будешь спать давать?

- Не, не шумный. Чтоб шуметь, одного человека мало. А ко мне никто не ходит.

- Чего так? Друзей нету, что ли?

- Есть, друзья, - с вызовом бросил сосед. – Как без друзей жить? Мы в клубе шумим. Я в клуб шуметь хожу. Там не запрещают.

- Хорошо, - сказал, чтоб что-то сказать, я. – Ну, будь здоров, Добружко Утячич. Мне еще вещи по полкам разложить нужно. И к куратору сходить.

- Могу проводить, - неожиданно для мелкого, деловым тоном заявил тот. – У нас один.

- В каком смысле – один?

- Ну, раз тебя ко мне подселили, значит у наших классов куратор один и тот же, - вытаращил он кругленькие глазки, показавшиеся и вовсе огромными за толстыми стеклами очков. – Нешто он будет по этажам бегать за каждым?

- А зачем ему вообще сюда бегать?

- Ну а вдруг ты драться станешь? А младших нельзя обижать. О нас нужно заботиться. Мы ваша смена и память. Вот получишь ты свой аттестат и уедешь. Кто-то же должен будет о тебе помнить.

- Вон оно что? – я удивился, теперь уже по-настоящему. – А зачем?

- Чего зачем?

- Помнить зачем? Я уехал, ты уедешь. Так жизнь и устроена.

- Так просто? А Момшанский говорит, что пока тебя здесь помнят, Лицей остается твоим отчим домом и родительским гнездом. Иных вот и по сто лет помнят…

- Момшанский – это у нас кто?

- Это наш куратор. Растопша Жданович Момшанский.

- И как он? Суровый?

- Не. Хороший. Добрый. Только говорит сложно и быстро. Поначалу половину не понимаешь. Потом – ниче. Привык.

- Ясно. Ну, тогда – договорились. Как соберусь идти, постучусь. Пойдем, познакомимся с твоим Момшанским. Ты меня, прям, заинтриговал.

- Да не стучись, - пухлой ладошкой отмахнулся сосед. – Я и так услышу.

Я хмыкнул, подумав, что шпион из соседа совершенно никакой бы вышел. Сам не замечает, как все секреты мне выболтает. Потрепал малыша по голове, и пошел раскладывать вещи. Хотя бы для того, чтоб убрать, наконец, с глаз долой ненавистные чемоданы.

2.Руна Асс

Сразу после праздника середины зимы. 1148 год

Конец месяца Ianuarius ю.к.

Ваше высокопревосходительство!

Сим довожу до вашего сведения, что в вещах поднадзорного А.Л. артефакта Г. (М.К.) не обнаружено.

Сам же поднадзорный поступил на обучение в Первый Сибирский Лицей, где ведет себя скромно. Как-либо свое высокое происхождение не афиширует. О своих дальнейших планах сообщает, что намерен получать дальнейшее образование в одной из Высших школ Империи. Предположительное направление – геология.

Светояр

Мою комнату обыскали. Боги! Как только смог сдержать ядро Силы, когда заметил вторжение чужаков – сам себе поражаюсь! Но справился как-то. Сумел сжать зубы и не выть от обиды и ярости. И не потерял контроль, что самое главное. В общем, все остались живы, стены общежития не обратились обугленными развалинами, а я получил повод хорошенько задуматься.

С первого же дня, сразу после недолгого общения с куратором своего класса, осознал, что никому я здесь в лицее особенно не нужен. Ну, может быть, бухгалтерия была совсем чуть-чуть заинтересована в поступлении средств. Все-таки плата за полгода обучения – вполне приличная сумма. Большинство жителей Империи столько и за год жалованием не получают. Ну и все. Для остальных, включая директора Малковица, я был не более чем досадной помехой.

Для одноклассников, кстати, тоже. Все у них было хорошо. Большая часть класса в Лицее с младшей школы. Отлично все друг друга знают. Изучили, притерлись за столько-то лет. А тут я, весь такой красивый. И не разговорчивый. Провинциал еще больший, чем все они. Что от меня ждать? Как я могу проявиться во внутренней политике класса? Каково мое место в негласной, но всем понятной и давно устоявшейся иерархии? Скоро государственные экзамены, а тут я – отвлекающий фактор. Что, конечно же, не добавляло мне симпатий.

Всем было на меня наплевать. А мне плевать на всех. Ни одного знакомого. Ни единого человека, с мнением которого стоило бы считаться. Что еще нужно чтоб тихонько досидеть за партой до лета, сдать эти тролльи испытания, получить документы и, наконец, заняться настоящим делом. Идеальный план. И это мне очень нравилось.

А тут обыск! Это, в первую очередь означало, что кто-то проявляет к моей персоне сильный интерес. Кто именно и почему? Что искали и нашли ли чего хотели? Все вещи на месте, но ведь информация тоже ценный ресурс. Одних фотокопий пачки старинных свитков из «тако же и ларец злаченого древа» довольно, чтоб кое-кому надолго испортить аппетит. Хорошо, что будто предвидя саму возможность досмотра вещей, не стал брать надежно запечатанный, да еще и зачарованный ларец с собой. А больше… Кроме свитков у меня ничего этакого и нету. Информационный носитель вместе с серебряным «валькнутом» я на цепочке, на шее ношу. Самое ценное всегда с собой!

Погано, что никак не отреагировать на вторжение нельзя! Ни с какой стороны. Те, кто знает лишь об одном моем лице – обычного парнишки из глухой провинции – будут удивляться, почему я не сообщил о попытке ограбления. Ведающие больше, станут подозревать всякое, уверившись, что я проглотил обиду.

И уходить из комнаты было нельзя. Ниссе – они такие. Сказано: в помещении должен сохраняться порядок, значит – будет. Я и обыск бы не обнаружил, не явись в общежитие несколько раньше обычного.

Следующим уроком должна была стать гимнастика. Класс, относительно дружной гурьбой, отправился в раздевалки, а я побежал в свою комнату. Отговорился, что, дескать, позабыл взять с собой надлежащую, для занятий гимнастическими упражнениями, одежду.

Нельзя сказать, будто бы я стеснялся собственного тела. Две ноги, две руки. Одна голова. Все как у всех. Все на месте и ничего лишнего. Если конечно не считать татуировки. Рано, еще слишком рано было их демонстрировать. Попади они под внимательный взгляд знающего человека, и о попытках казаться обычным школьником из провинции можно будет забыть. А я, повторюсь для надежности еще раз, на ближайшие полгода намерен был лишнего внимания не привлекать.

Теоретически, можно было вообще от уроков гимнастики отписаться. И такой вариант со стариками воспитателями обсуждался. И нужно то было всего на всего предоставить в канцелярию Лицея документ, удостоверяющий мое занятие спортивными видами искусств на профессиональном уровне. С конкретным видом спорта только не определились. Из того, многообразия дисциплин, чем сейчас развлекают далеких от физического труда граждан империи, мне только фехтование худо-бедно подходило. Но после всестороннего недельного обсуждения, старцы пришли к выводу, что мне все-таки от идеи стоит отказаться.

И причины были озвучены две. Во-первых, от меня могли потребовать демонстрации умений. И что бы я им показал? Как за три секунды любым клинковым оружием превратить человека в истекающую кровью тушу? Представляется, что это малопривлекательное зрелище не добавит мне симпатий. Во-вторых, воспитатели пришли к выводу, что для меня будет весьма познавательно оценить нынешний уровень физической подготовки молодежи. В конце концов, наступит время, когда понадобится начать собирать дружину. Соратников, хирд, экипаж – называйте личный отряд отважных и умелых бойцов как вашей душе угодно. Важно лишь то, на что я, со своими людьми буду способен делать. Решение каких задач будет нам по плечу.

Это все дела будущего. Думать о них стоило, конечно. Но без фанатизма. И уж точно, не откладывая ради них куда более важных. Пока же моей ближайшей задачей было – сдать, наконец, тестовые экзамены, и приступить к подготовке к общеимперским испытаниям. И гимнастика, чтоб ее тролли утащили, к сожалению, в списке присутствовала.