Жена брата. Забрать своё (СИ) - Голд Лена. Страница 31

— О-о... Неплохо вы тут устроились, мам... Или как тебя называть? Марина Эдуардовна?! — в голосе чувствуется насмешка и… злость. — Решили все-таки избавиться от меня, да, Марина Эдуардовна? Так это нужно было сделать еще тогда... Двадцать пять лет назад. А не сейчас... Какого черта? — последнее буквально рычит.

Ночь будет длинной. И тяжелой. Чувствую, все перевернется вверх дном, когда появится Рома.

— Что ты несешь? Я никогда не хотела от тебя избавляться! — строго заявляет женщина. — Заходи. Не хочу, чтобы в такое время соседи стали свидетелями спектакля.

— Что? Для тебя это спектакль? — рычит парень. Затем слышу, как захлопывается дверь.

— Не кричи. Эту тему нужно нормально обсудить, а не орать друг на друга. Все не так, как ты думаешь. Или как тебе доложили... — последнее говорит неуверенно.

Как только Сережа входит в гостиную, я встаю с места. Наши взгляды пересекаются, и он жестко усмехается. Смотрит на меня, а потом косится на свою мать.

— Ясное дело. Тут родного сына мирить пытаешься. А младшего, — уголки его губ приподнимаются, изображая ухмылку.

— Привет, Сереж, — здороваясь, сажусь обратно на место. — Хоть разочек ведь себя как взрослый человек, а? Сядь, — киваю на диван.

— Слишком ты умно себя ведешь. Ни хрена не знаешь... — бросает мне.

Я лишь выдыхаю, жестом приглашая сесть бывшую свекровь рядом.

— Это ты ни черта не знаешь. Почему орешь? Можешь сказать, в чем вина этой несчастной женщины? — указываю на тетю Марину. Сережа поджимает губы. Садится на диван, обхватывает голову руками.

— Столько лет прошло! — вдруг повышает он голос. — Больше двадцати гребаных лет! А я только сейчас узнаю, что моя мать на самом деле мне вовсе не мать.

— Не говори так, сынок. Ты всегда был и останешься моим сыном, — тихо проговаривает Марина Эдуардовна. — Что они тебе наплели?

Она настолько бледная, что, мне кажется, вот-вот упадет в обморок. На самом деле Сережа тоже странно выглядит. На протяжении месяца, когда я с ним жила, никогда не видела его таким растрепанным и уставшим. Волосы будто не расчесывал сутками. Он смотрит на пол в одну точку, не поднимает взгляд и не отвечает на вопрос матери некоторое время. Абсолютная тишина. Мы тоже молчим.

— Она сказала, ты не отдала меня. Уговорила отца... И вы вместе... — выдает после длительной паузы. У меня брови ползут вверх от удивления. Какой бессовестной нужно быть, чтобы так нагло врать? — Это правда? Зачем я тебе нужен был? У тебя же был свой ребенок. Родной.

— Она... — усмехается женщина, вытирая текущие по щекам слезы. — Она... — повторяет, хватаясь за сердце. — В смысле не отдала? Сережа, твой отец пришел в один прекрасный день домой. Дождь словно из ведра лил. Ты на руках. Мокрый весь. Плакал, не замолкал ни на минуту. Я начала присматривать за тобой. Ты хоть понимаешь, каково мне было ухаживать за ребенком мужа от любовницы? Ты понимаешь? Но я привыкла к тебе! Полюбила настолько сильно, что не захотела отдавать! Да, я не отрицаю... Если бы она пришла через какое-то время и захотела тебя отнять, я бы тебя не отдала! Клянусь! — гордо вздергивает подбородок. — Потому что ты стал для меня родным. Я не видела разницу между тобой и Ромой. Вы оба мои сыновья, запомни! А теперь ты ответь мне, Сережа. Я разве когда-то тебе лгала? Когда-то защищала Рому, а о тебя, может быть, ноги вытирала? А? Ответь мне! Какого черта ты приходишь, так еще и обвиняешь меня непонятно в чем?! Она тебя бросила, не я! Она не искала тебя годами! А теперь объявилась, и они снова с твоим отцом встречаются! Ты у папаши сначала спросил бы! Интересно, как он начнет выкручиваться?!

Она дышит часто и порывисто. Сглатывает раз за разом. Сережа молчит, сканируя мать непонимающим взглядом. Он в замешательстве. Как я его понимаю...

— Теть Марин, успокойтесь. Ну вы чего? Воды принести?

Она отрицательно качает головой.

— Я столько лет за ним присматривала. Ночами не спала. Слишком беспокойным мальчиком был. Как и сейчас! — последнее говорит резко и грубо. — А сегодня этот мерзавец появляется и разговаривает со мной в таком тоне, будто я вышвырнула его на улицу!

— Я бы на твоем месте сто раз подумала, прежде чем нападать, — хмыкнув, бросаю безразличный взгляд на парня. — Всю жизнь буду благодарна бабушке за то, что она меня не оставила на помойке, куда мать выбросила. Я ведь родная внучка. А ты... Ты сын... Сын мужа от любовницы. Как раз она могла без раздумий отказаться от тебя... — киваю на плачущую женщину. — Ты никогда не изменишься, Сережа...

Пока я вытираю влагу со щеки тети Марины, чувствую на себе взгляд парня. Но не оборачиваюсь. Пусть задумается... И на свою родную мать как бешеная собака нападает, а не на эту невинную... С одной стороны, я его понимаю. Знаю, что чувствует. Ему уже, наверное, все мозги вынесла та, «родная».

Сережа поднимается и подходит к женщине. Опускается перед ней на колени. Я же, честно говоря, в шоке. Слегка отстраняюсь.

— Прости, мам, — он сжимает руки матери своими, целует ладони. — Прости, я погорячился. Сложно принять факт... Я бы не хотел этого... Мне не нужна та женщина. Моя мама — ты. Только ты.

Боже... Как же непривычно от этого подонка слышать подобные слова. Я улыбаюсь сквозь слезы, сжимая его плечо рукой. Молодец. Наверное, это был первый его верный поступок за всю жизнь.

ГЛАВА 25

РОМАН

Магазин находится прямо напротив дома, поэтому далеко ходить не приходится. Сахар, кофе и пару килограммов яблок — список матери. Складывается впечатление, что она просто хотела на время отправить меня куда-нибудь и поговорить с Аленой наедине. Это вдвойне неприятно! Не понимаю, что с ней происходит. Что они от меня скрывают. Но уже достаточно.

Слышу громкий голос матери и не решаюсь нажать на звонок. Нет терпения ждать, пока откроют. Пользуюсь своим ключом. Оставив пакет с покупками в коридоре, мчусь в гостиную.

Мама плачет, а брат сидит напротив на коленях. Раскаялся? Но меня больше всего сводит с ума не это. А то, как хлопает по его плечу Алена и нежно улыбается.

— Что здесь происходит? — буквально рявкаю.

Если мне сейчас же не объяснят, что тут творится, я слечу с катушек.

Алена встает с места, точно так же и Сережа. Она отстраняется, обнимает себя за плечи. Тяжело вздыхает. Только мама никак не реагирует. Она не двигается, слезы текут по ее щекам.

— Мам, ты объяснишь, что происходит? Решение приняла? С отцом разводишься? Объясните мне, что, черт возьми, происходит?

— Нет, Ром. Просто я опомнился. Понял, что у меня есть брат. И мать, — чешет Сережа подбородок. Если бы он сказал эти слова месяцем ранее, я бы подумал, что он язвит. Но сейчас он подшучивает. — Надеюсь, не мешаю вам тут? Как-никак, я враг.

— Тебе следует начать действовать как настоящий брат, Сережа, — неожиданно заговаривает Алена. — Забыть прошлое и начать все с чистого лица. Стоять рядом, поддерживать друг друга при первой же возможности. Эта женщина и так многое пережила. Вы поймите меня правильно. Откровенно говоря, я не о вас думаю, а именно о ней, — кивает на мать, окончательно вгоняя меня в ступор.

— Мам? — вопросительно смотрю на нее.

— Мы не родные, братец, — бросает Сережа и сразу же добавляет: — Но пусть это будет всего лишь... Не знаю, как выразиться. Я просто хочу, чтобы мы были как родные. Возможно, для этого мне придется круто постараться... Однако я готов на все. Не хочу терять семью. Поздно очухался, понимаю, — дергает плечами. Он не сводит с меня взгляда, в то время как я пытаюсь понять: он сейчас шутит или говорит серьезно? — Когда понимаешь, что вот-вот в этой жизни ты останешься совсем один... Приходится взяться за ум.

— Серег, ты сейчас издеваешься? Терпение у меня не железное. Не выводи меня из себя!

— А я не шучу. Моя родная мать, — на последнее слово ставит ударение, снова усмехается. — Родила и бросила меня. А отец притащил домой. Меня воспитала совсем чужая, но уже самая родная. Незаменимая. Теперь я понимаю, что чувствовала Алена... Понимаю, как подло с ней поступил. И с тобой. Я надеюсь, вы когда-нибудь сможете меня простить. И если ты не против, я бы хотел поговорить с твоей девушкой. Наедине. Мне совет нужен, брат.