На парусах мечты - Картленд Барбара. Страница 20

Вернувшись на Мальту, он ожидал увидеть, что приготовления к отпору неприятеля идут полным ходом, но, к своему удивлению, убедился, что фон Гомпеш не отдал приказа о пополнении провианта и оружия на случай длительной осады, не распорядился об укреплении оборонительных сооружений.

В марте, когда Стэнтон находился на Мальте, французский адмирал де Брюэс запросил разрешения произвести ремонт одного из фрегатов в порту Ла-Валетты, пока его флот будет ждать на якоре в открытом море.

Не уверенный в мирных намерениях французов, фон Гомпеш объявил на острове боевую тревогу.

Все на Мальте обратили внимание, что при перекличке поднятых по тревоге воинов насчитали немногим более трети состава, необходимого для успешной защиты острова.

Адмиралу де Брюэсу удалось успокоить тревогу гарнизона тем, что он с особым почтением отнесся к Великому Магистру и добился его полного расположения.

Тогда стояла прекрасная весенняя погода, и любопытные жители столицы, забравшись на крыши домов, с восхищением наблюдали за флотилией из семнадцати кораблей, стоявшей на якоре всего в миле от берега.

Это происходило три месяца назад, и Марк Стэнтон был уверен, что за время его отсутствия фон Гомпеш подготовил большее число артиллеристов, проверил наличие боеприпасов и надежность оборонительных укреплений.

Нынешним утром он попросил аудиенции у Великого Магистра и выяснил, что тот провел три месяца, минувшие со времени визита французского адмирала, занимаясь тем, что возобновлял старые церемонии и религиозные праздники, давно отмененные из-за несоответствия духу времени.

Спокойным тоном, не позволяя себе ни голосом, ни жестами выдать удивление или недовольство поведением Великого Магистра, Марк Стэнтон пересказал ему секретную информацию, полученную от княгини Джианетты в ту их последнюю страстную ночь.

— А сами-то вы не сомневаетесь, что Наполеон Бонапарт попытается захватить Египет? — спросил фон Гомпеш, не скрывая своего недоверия.

— Я не вижу другой причины, объясняющей, почему он строит такой большой флот в Средиземном море, ваше преосвященство, — ответил Марк Стэнтон, не обращая внимания на пренебрежительный тон Великого Магистра. — Если ему нужны корабли для защиты северного побережья Франции от англичан, то он использовал бы доки в Булони или Гавре.

— Я понимаю вашу мысль, — нехотя согласился Великий Магистр.

— На пути в Египет, — продолжал Марк Стэнтон, — Бонапарт пройдет вблизи Мальты. Очевидно, ему захочется пополнить запас воды или провианта для своего флота.

— Вы знаете условия договора 1756 года не хуже меня, капитан Стэнтон, — сказал Великий Магистр. — В гавань одновременно войти могут лишь четыре корабля.

— И вы сможете обеспечить соблюдение этого условия, ваше преосвященство?

— Нет причин волноваться, что для этого потребуется применение силы, — холодно ответил фон Гомпеш. — Нас поддерживают Россия и Австрия, которые не допустят атаки французов на Мальту.

— Надеюсь, что вы правы, ваше преосвященство. — Он понял, что только зря теряет здесь время.

Марк Стэнтон церемонно поклонился, поблагодарил Великого Магистра за аудиенцию и покинул дворец.

Проходя по пышно обставленным залам дворца, стены которого были покрыты гобеленами и фресками, изображающими знаменитую осаду Мальты 1565 года, он с горечью подумал, что, будь жив де Роган, его приняли бы и выслушали совсем по-другому.

Принц был настоящим Великим Магистром, которым Марк искренне восхищался.

Де Роган нередко с улыбкой упоминал о девизе своего рода: «Не могу быть королем; не желаю быть герцогом; я — Роган!»

Он обладал передовыми взглядами, широко и четко мыслил. На его столе всегда лежали тома о новейших открытиях в области науки и труды о правильном ведении хозяйства, которые Великий Магистр читал, жертвуя для этого дневным отдыхом.

Для всех Эммануил Роган был доступен и приветлив со всеми, перед лицом опасности никогда бы не занял позицию, которой придерживался слабовольный, флегматичный фон Гомпеш, который старался видеть во всем только хорошее по той простой причине, что это приносило значительно меньше огорчений и хлопот.

«Он витает в облаках и не видит реальности, — с горечью подумал Марк о фон Гомпеше. — В настоящее бурное время Ордену нужен, конечно, другой Великий Магистр».

Объяснять все это Корделии не было смысла. Марк хотел, чтобы она наслаждалась своим пребыванием на Мальте, а не тревожилась и переживала за свое будущее и будущее брата.

Он еще не решил, что предпримет, когда она будет готова покинуть остров, но поскольку ответственность за кузину лежала на нем, то Марк дал себе слово, что обязательно отыщет надежный и безопасный способ переправить ее в Англию, если только Мальте будет угрожать реальная опасность.

Графиня Малдука проявляла желание не только показать Корделии архитектурные красоты Мальты, но стремилась и развлечь ее, познакомив с местным обществом.

Мальтийская семья оказывала Корделии гостеприимство благодаря распоряжению, данному Великим Магистром де Роганом незадолго до смерти.

По сложившейся традиции будущего рыцаря на Мальту сопровождали ближайшие родственники, а поскольку у Дэвида не было ни отца, ни матери, то он решил, что с ним отправится Корделия.

Де Роган приложил в свое время немало усилий, стремясь навести мосты между мальтийской знатью и рыцарями Ордена.

Во всех присутственных местах и службах острова, кроме секретарей епископа и великого приора, которые иногда были мальтийцами, даже низший по чину рыцарь занимал более важный пост, чем самый знатный выходец с Мальты.

Де Роган устраивал приемы, на которые приглашались и местные дамы, и всячески поощрял их оказывать поддержку искусству, особенно театру, будучи сам его большим знатоком и поклонником.

Он ввел даже новые титулы для мальтийской знати и давал пышные балы, длившиеся порой всю ночь.

Эммануил Роган был уверен, что мальтийская община будет польщена, если сестра графа Ханстэнтона — представительница одного из знатнейших родов Англии — остановится в доме графа и графини Малдука.

Однако не кто иной, как Марк Стэнтон, договорился, чтобы Корделии показал резиденцию Ордена один из капелланов конвента — священник Ордена, много знавший о сокровищах, собиравшихся на протяжении столетий.

Корделия как зачарованная смотрела на зал заседаний совета Ордена, стены которого были обиты красной и желтой парчой, на госпицию Прованса, где стены и потолок были разрисованы арабесками и цветами в зеленых, малиновых, бежевых и голубых тонах.

Граненого стекла канделябры из Мурано, прекрасные ковры из Дамаска, резные буфеты из Амстердама, изящный фарфор из Дрездена, шкафы ценных пород дерева из Лиссабона — все это были подарки Ордену.

Девушку восхитили широкие каменные лестницы с резным орнаментом в стиле барокко и уютные внутренние дворики, где журчали фонтаны и росли апельсиновые деревья.

Она узнала, что в каждой госпиции еда подавалась рыцарям на массивных серебряных тарелках.

— Давно ли вы знаете моего кузена, капитана Стэнтона, отец? — спросила Корделия капеллана, пока они продолжали осмотр.

— Уже несколько лет, леди Корделия, — ответил тот. — Он большой знаток искусства мореплавания и может служить примером для молодых рыцарей.

Корделия с удивлением посмотрела на капеллана.

— Уважение, с которым капитан Стэнтон относится к своей команде, и великодушие к пленным и рабам являются лучшим проявлением христианства.

Корделию тронули искренность и благожелательный тон капеллана, его теплые слова в адрес Марка.

А она-то считала своего кузена грубым, циничным и жестоким!

«Но это было раньше, до того как я лучше узнала его», — подумала девушка, припомнив его доброту и благородство, проявленные им в трудную для нее минуту.

Из того, что ей показал капеллан, самый большой интерес у нее вызвал госпиталь, или Священный приют для немощных.

— Госпитали, — объяснил священник, — как вам, надеюсь, известно, леди Корделия, — основа основ Ордена. Забота о госпиталях и служба в них являются, по сути, главной священной обязанностью истинного рыцаря. — Он помолчал и с гордостью добавил: