Друг моего брата (СИ) - Витина Элина. Страница 44

Судя по тому как его взгляд, а затем и руки блуждают по моему телу, Глеб думает о том же. Но надолго его выдержки не хватает и он легонько толкает меня на кровать, накрывая своим телом.

— Знаешь о чем я сейчас думаю? — спросил он, проводя пальцами по моей голой спине. От его прикосновений позвоночник натянулся струной и я выгнулась дугой.

— Что, опять? — картинно удивилась я. — Дай мне отдышаться.

Гортанный смех Урицкого разливается теплом в груди и он заявляет:

— Я, конечно, не против, но вообще-то я не это имел ввиду. Я думаю сейчас о твоих словах, что ты не изменилась. Мне кажется, это неправда. Из эгоистичной девочки, требующей всеобщего внимания, ты превратилась в восхитительную женщину, Полли.

— Что? — я не могу поверить, что он решил обсудить это именно сейчас.

— Ты изменилась, — повторяет он

— Я не менялась, Урицкий. Это скорее ты собрал в охапку последние извилины и перестал смотреть на меня сквозь призму ненависти.

Я отстранилась от него, натянув на себя атласную простынь и закрыла лицо руками:

— Я не могу поверить, что мы действительно об этом говорим сейчас. Глеб, то что ты видел во мне только эгоистичную девочку, требующую внимания — это исключительно твои проблемы.

Он закатил глаза: — Я затеял этот разговор не для того чтобы обсуждать прошлое и былые обиды. Наоборот, я предлагаю забыть все, что произошло 4 года назад и двигаться дальше. Желательно вместе. По возможности, прямо в этой постели. Что мне нужно сказать? Что я тебя прощаю? Я тебя прощаю, Полли. Уверен, Макс тоже давно готов все забыть. И самое главное, твоя мама тоже…

Не дав ему закончить фразу, я вскочила с кровати, обмотав простынь вокруг себя. Мысленно считаю до 10, всеми силами пытаясь сдержать подступающие слезы и тихо произношу:

— Я не хочу говорить об этом сейчас. Я понимаю, что когда-то придется, да. Когда-то тебе придется выслушать меня и осознать, что в этой истории отрицательный персонаж отнюдь не я. Но не сейчас.

Господи, не могу поверить, что он еще и маму сюда приплел… Что он хотел сказать? Что она бы тоже меня простила? Что она бы тоже хотела, чтобы мы обо всем забыли? “Макс тоже готов все забыть”… О да. уверена, узнай брат чем мы сейчас занимались, обиды четырехлетней давности бы отошли на второй план. Хотя по сути, какая разница — этим двоим не привыкать бить друг другу морды.

— А когда? — голос Глеба, пропитанный раздражением, возвращает меня к действительности. — Ты уже не первый раз намекаешь, что четыре года назад мои глаза, уши и все остальные органы чувств меня обманули. Хватит говорить бредовыми загадками! Когда ты поведаешь мне свою версию событий?

— Тогда, когда буду готова, что все это…, — я пространно махнула рукой в сторону кровати, — закончится. Давай отложим этот разговор на тогда, когда нам обоим надоесть играть в эту игру и мы будем готовы вернуться к нашим прежним жизням, хорошо?

К недоумению в глазах Урицкого прибавляется легкая досада, но он кивает и поднимаясь с кровати меняет тему:

— Помнишь, что я тебе говорил об экономии воды? Предлагаю прямо сейчас позаботиться об экологии.

— Боюсь, если мы вдвоем пойдем в душ, то слегка отвлечемся и за это время потратим столько воды, сколько пару африканских деревень не тратят и за год.

— Возможно ты права, но значит такой вот я хреновый экоборец если меня это не смущает.

Он подходит ко мне почти вплотную и жадно впивается взглядом в мое лицо, силясь прочитать мысли, затем притягивает к себе, накрывая мои губы поцелуем. И несмотря на то, что каждая клеточка моего тела восторженно трепещет от движений его языка, меня не покидает мысль, что этот поцелуй чертовски похож на прощание.

— Я не буду закрывать дверь. Так что если передумаешь, не стесняйся, — улыбается он.

— Буду иметь ввиду, — я посылаю ему ответную улыбку, но как только он выходит из комнаты, собираю с пола свою одежду и направляюсь к входной двери, радуясь, что мы приехали на моей машине, а значит не нужно ждать такси.

Глава 47

Проворочавшись в кровати несколько часов, мне так и не удалось заснуть, поэтому я решила заняться делами. Надо было купить ткань для будущих нарядов и неплохо бы было хотя бы приступить к работе. Работа… так странно! Я до сих пор не могла до конца поверить, что у меня есть работа и от нее напрямую зависит качество моего существования. Да здравствует взрослая жизнь!

Уже в машине я вспомнила, что хотела пообщаться с жителями дома “проститутошной” и решила начать с этого, а то чего доброго, опять забуду.

Притормозив у нужного подъезда, я разочарованно заметила, что лавочка пустует и ни одной разговорчивой старушки в зоне видимости не наблюдается. Первым порывом было сразу уехать и попробовать в другой раз, но потом я решила все-таки подождать. Минут через пятнадцать к подъезду подошла пожилая женщина и с подозрением оглядела меня. В руках у нее был с виду тяжелый пакет и я, выдав ей лучшую улыбку, предложила помочь. Бабуля попыталась отмахнуться, сказав что живет всего лишь на четвертом этаже, но потом все-таки дала мне пакет, а я порадовалась своему везению, потому что квартира Русеевых тоже находилась на четвертом.

Несмотря на то, что все вокруг высмеивали мое увлечение детективами, именно из них я узнала, что желательно придумать какую-нибудь слезливую историю, чтобы надавить на жалость.

— Вы, случайно, не знаете, в 62 квартире сейчас кто-то живет?

Бабуля неодобрительно щелкнула языком и поинтересовалась:

— А тебе зачем?

— С вами, наверное, разговаривала полиция… по поводу исчезновения девушки.

И еще до того как у меня был шанс затянуть свою слезливую историю, в которой Марине отводилась роль моей пропавшей сестры, бабуля обиженно заявила:

— Не разговаривала. Я только в среду из больницы выписалась. Приезжаю, а Алексеевна мне такие новости рассказывает. А я ни сном ни духом. Можно подумать я в другом городе на курорте была, могли бы и проехаться два квартала, я бы им многое рассказала о том кто сюда шастает. Только штаны свои просиживают, работать никто не хочет.

— А когда вы в больницу попали? — Пусть перебивать было и невежливо, но я боялась, что тирада о ее недовольстве полицией может затянуться на пару часов.

— 28 сентября. Я каждую осень ложусь, как положено. Все лето на даче по грядкам ползаю, а осенью мне Анна Ивановна, участковая наша, всегда выписывает направление. Ох, толку бы было от этой больницы, — вздохнула она, — вены все искромсали мне своими капельницами, а давление на месте, да и сердце уже ни к черту.

— А 25 сентября вы, случайно, не видели ничего подозрительного?

— Видела. Она за углом пряталась!

— Кто прятался? — опешила я.

— Да кто-кто! Девка эта, которая сюда шастала. Обычно выйдет, задом своим так виляет, что чуть с лавки нас не сдувает. А тут выбежала как эта… как ее, которая разьяренная?

— Фурия? — подсказала я.

— Точно! Так вот, выбежала, но не к дороге, где ее машина ждет обычно. Каждый раз разная, между прочим. А он на своей не везет, нет. В квартиру водит, а в машину не пускает, — вздохнула она. И я в очередной раз поразилась бабулиной осведомленности. Все-таки, Диана была права, что от таких персонажей ничего не скроешь.

— А тут она за угол шасть, ну я и подумала, что пешком пойдет. Хотя куда ей на ее каблучищах пешком? В таких только так… до машины и обратно. В общем, ушла она вроде, и тут этот вышел… хахаль ее. Этот здоровается обычно, совести ж хватает, прости Господи. А тут выбежал, дверью хлопнул так, что окна во всем подъезде задрожали, в мою сторону не взглянул даже и в машину свою сел. Дорогая она у него, сразу видно. А ездит без водителя. Вот в фильмах всегда, если человек успешный, то его водитель возит. А этот сам…

— Подождите, — я поняла, что если старушку не направить в нужное русло, она еще часа три будет рассказывать о фильмах, — Вы сказали, что она за углом пряталась.