Ох уж эти Шелли - Андреева Юлия Игоревна. Страница 21

В другой раз, пообщавшись с тяжелобольным пациентом, он стал ощущать жуткую боль, так что ему пришлось срочно посылать слугу в аптеку за опием, который он принимал обычно в качестве болеутоляющего.

Добавьте к этому невероятную работоспособность Шелли. Он писал стихи и политические памфлеты, брал на дом редактуру, учил языки, находя при этом возможность встречаться с друзьями, ведя с ними долгие разговоры о политике или литературе.

Самое правильное в таком случае уехать куда-нибудь на пару месяцев. Жизнь в новой обстановке, отдых, прогулки, работа в свое удовольствие. Не это ли самое лучшее лекарство?..

Но тративший почти все получаемые от отца деньги на возмещение долгов Шелли не всегда имел возможность выделить средства на поездку. Маленькие проблемы с каждым новым днем вырастали до гигантских размеров, норовив обрушиться на своего создателя.

К обычным хлопотам неожиданно добавилась необходимость принудить слугу Паоло к женитьбе на няньке Уильяма, Элизе. Как оказалось, наглый итальянец склонил к сожительству девушку, совсем ребенка, и теперь та была беременна. Паоло сопротивлялся и умолял не надевать на него брачных уз, но Перси был непреклонен. Слезы несчастной Элизы напомнили ему о судьбе его свояченицы Клэр, но, если Шелли не мог настоять на том, чтобы лорд Байрон принял ответственность за воспитание дочери, в своем собственном доме он был полным хозяином. В разгар скандала Перси вдруг не выдержал и велел Паоло либо делать предложение Элизе, либо убираться ко всем чертям. Казалось бы, итальянец должен был тут же сбежать, но неожиданно он глубоко вздохнул и сдался.

Сопровождая всю компанию в церковь, Клэр, правда, шепнула Мэри, что, скорее всего, Перси так поступает в преддверии суда магистрата о передаче опекунства над его детьми от Хэрриет. Так как на суде непременно всплывет история с Паоло и несовершеннолетней Лиззи, и если суд узнает, что хозяин дома все знал и поощрял растление служанки, об успехе дела можно забыть. Обдумав слова сестры, Мэри была вынуждена признать, что в любом случае муж поступает справедливо. Что же до Паоло, в отличие от других слуг он, конечно, был грамотен, но Шелли не были уверены, что плут прочитал "Политическую справедливость" и, значит, вряд ли имел представления о том, что, принуждая его, хозяева идут вразрез с собственным убеждением о свободе личности, в отношении которой недопустимо проявлять какое-либо насилие, в том числе заставлять жениться.

Вечно хандрящий муж, чуть что устраивающая истерики сестра, ненависть еще недавно доверенного слуги — все глубже и глубже Мэри проваливалась в черную бездну отчаяния.

Желая хотя бы немного развеяться и прийти в себя, Мэри брала с полки "Королеву Мэб" и читала из нее любимые места. В этой удивительной сказке юная Ианта, а точнее, ее дух уносится в волшебной колеснице Королевы фей в подвластную ей древнюю страну. Замок королевы Мэб находится далеко за облаками, откуда волшебница показывает освобожденному от смертной оболочки духу девушки землю, едва различимую в круговороте других планет, повествуя о бедах прошлого и настоящего, после чего показывает мир будущего, уносясь на тысячи лет вперед. "Кто виноват в бедах рода человеческого?" — спрашивает девушка. "Священник, полководец и король!" — отвечает королева Мэб. Далее волшебная сказка оборачивается политическим памфлетом, и это происходит так гармонично и ловко, словно сама королева фей околдовала волшебные строки Шелли.

"Вон там нечеловеческое племя
В свирепости животной обращалось
С рычаньем омерзительных молитв
К тому, кто был их Дьяволом всевышним,
Они кидались в бешеную битву,
У матерей из чрева вырывали
Ребенка нерожденного и гибли
В одной толпе и старики, и дети, —
И ни одна душа дышать не смела,
О, это были дьяволы. Но кто
Был тот, кто им сказал, что Бог природы,
Что Бог благословенье ниспослал,
Особое свое благословенье
Всем тем, кто на земле торгует кровью" [11].

Иными словами Господь, благословлявший войну, насилие и несправедливость, сам по себе является деспотом и тираном. За одно только это утверждение Шелли могли бросить в тюрьму или убить на улице.

Но такое чтиво не несло успокоения и услады, в последнее время Мэри вообще почти не улыбалась и даже горячо любимый отец, который смилостивился после того, как Мэри и Перси поженились, даже его визиты уже не радовали бедняжку Мэри.

Неожиданно у двери постучали, и вбежавшая в спальню к Мэри и Перси Клэр сообщила, что на пороге констебль, желающий поговорить с сэром Шелли.

— Что ему нужно? Я вроде все заплатил в этом месяце. — Перси поднялся на ноги и надел лежащий на стуле халат.

Мэри и Клэр слушали его шаги за дверью, потом до них донеслись голоса. Но слов было не разобрать, должно быть, Перси специально закрыл дверь, отделяемую переднюю от лестницы, ведущей в спальню второго этажа.

Наконец снова раздались шаги на лестнице, и вернувшийся Шелли начал быстро одеваться.

— Куда ты? Что происходит? — Мэри схватила мужа за руку, заглядывая ему в глаза.

— Ерунда какая-то — я арестован, — кисло улыбнулся он и, поцеловав Мэри в губы, ушел, бросив прощальный взгляд на Клэр.

Глава 11

ГОМУНКУЛЫ. ИНСТРУКЦИЯ ПО ИЗГОТОВЛЕНИЮ

— Говоря об опасности "Франкенштейна", ты ни словом не упомянул, что Шелли издал памфлет "Предложение о реформе избирательных законов во всем королевстве" и очерке "Философский взгляд на реформы". Как это понимать? — Вильсон сверлил Нокса злыми кошачьими глазами, рыжие усы вздыбились, точно суперинтендант готовился атаковать тайного агента.

— Не говорил, потому как не в моем издательстве. — Нокс пожал плечами. — Перси Биши Шелли вообще не моя цель. Я занимаюсь Байроном и Мэри Шелли. — Нокс покосился в темный угол комнаты, где сидел незнакомый ему сухонький господин с непривычно длинными пегими волосами и лысиной, напоминающей монашескую тонзуру.

— Поговори еще у меня! — Вильсон погрозил Ноксу кулаком. — Большую волю взял. Впрочем, вызвал я тебя не для этого. — Он подумал и, мгновенно успокоившись, занял кресло у окна. — Шелли арестован.

— За "Франкенштейна"? — не поверил Нокс, продолжая исподволь наблюдать за неизвестным. Во время встречи суперинтенданта с тайным агентом в специально снятой для этого комнате над трактиром "Корона" присутствие постороннего было в новинку.

— Гораздо хуже, старик Уэстбрук — ну этот, трактирщик, тесть Шелли, после смерти дочери подал в суд на зятя. Собирается лишить его права воспитывать детей от первого брака. Говорит-де Перси выкрал из дома его невинную дочь, без разрешения родителей женился на ней, а когда та надоела, бросил бедняжку и сошелся с Мэри Годвин. А теперь, когда Мэри Годвин стала законной Мэри Шелли, он не желает, чтобы столь безнравственная особа хотя бы на милю приближалась к его внукам. Джон Скотт, 1-й граф Элдон, как лорд-канцлер уже в курсе и велел доставить Шелли на допрос. Так что, если он не сумеет решить дело миром, а это вряд ли, они начнут копать со всех сторон и припомнят и памфлеты и поэмы.

— Да-да, последнее время пресса действительно как-то особенно сильно нападает на "Королеву Мэб", говорят о безбожии Шелли. — Нокс поцокал языком. — Впрочем, он там не только на Творца небесного нападает:

Продажно все: продажен свет небес,
Дары любви, что нам даны землею,
Ничтожнейшие маленькие вещи,
Что в глубине, в далеких безднах скрыты,
Все, что есть в нашей жизни, жизнь сама,
Содружество людей, Свободы проблеск
И те заботы, что людское сердце
Хотело б инстинктивно выполнять —
Все на публичном рынке продается,
И себялюбье может все купить,
Всему своим клеймом поставить цену.
Продажна и любовь; услада скорби
В мученья агонии превратилась [12]…