Арчибальд (СИ) - Фарамант Герр. Страница 17

— Разумеется! Оно представлено вот тут, в конце уравнения.

— Но мы всё ещё здесь, — заметил парень, — а, если всё так, как ты говоришь, то должны быть там.

На этом моменте Карл сдался. Вздохнув, он развёл руками, понурив голову.

— Ты же ведь понимаешь, что это всего-лишь метафора, хоть и красивая, правда?

Арчи усмехнулся. Пожав плечами он поднялся, похлопав друга по плечу.

— Позволь мне тогда сделать её чуть-чуть красивее.

— КрасИвее, — машинально поправил тот.

— Не суть, просто скажи мне ещё раз, какие именно переменные тут отвечают за время. Вот эта, эта и эта?

— Так, для нашего, для Великого Ничто и для потустороннего, всё верно.

Мальчик поблагодарил товарища.

— Дай руку, — с этими словами он достал нож.

Карл смерил его непонимающим взглядом. Арчибальд оставался непоколебим.

— От общего к частному, — пояснил он. — Просто дай мне свою ладонь. Не бойся. Ты только что мать его против овчарки стоял, что, крови для дела жалко?

— Меня всё ещё колотит, сам не видишь?

Всё-таки, Карл вытянул дрожащую ладонь, закусил губу и зажмурился. Коротко выдохнул, чувствуя хлёсткое движение острого лезвия от запястья к пальцам.

Обагрённым кровью друга лезвием Арчибальд обвёл уравнение, отвечающие за положение человека в нашем мире. После он поискал глазами ту часть формулы, где описывалось время: тут была явная ошибка. Время здесь и время в Карпе очевидно течёт по-разному, только как его выразить?

Сколько бы дней он не провёл в Городе Мёртвых Детей, для его собственного мира не прошло и мгновения. Пустота. Не неизвестность, а самая настоящая пустота. Отправляясь туда, ребёнок исчезает из временной шкалы своего мира, либо возвращаясь в ту точку, из которой он пришёл, либо — если решил остаться — исчезает там насовсем.

Сделав глубокий вдох и закрыв глаза, он вновь представил перед собой невозможно-яркий свет главных ворот. Вспомнил ту музыку, что встречала путника. Те слова, что врезались в сознание всякого ребёнка — и кажущуюся бесконечной улицу красных пирамид за ними. Небеса корицевых облаков и песочный заоблачный замок, высокие минареты и великую башню из слоновой кости, ивовые парки и фонтанную площадь. Немели…

Нужные символы сами собой всплыли в сознании, и рука сама выводила недостающие элементы.

Почти закончив, уже твёрдо зная, что делает, Арчибальд полоснул собственную ладонь ножом — и обвёл своей кровью представление человека в новом мире.

Стоило ему завершить, как друзья услышали совсем тихий, едва уловимый треск, а после — вся формула осветилась, и символы словно сочились белыми лучами, заполняя помещение невозможной белизной, на которую больно глядеть.

Медленно и величаво солнце восходило на свой небесный престол, озаряя алыми лучами крыши закатного города сквозь бурую гряду облаков. Купола островерхих старых башен лучились золотистыми красками, и воздух полнился эхом колоколов.

Стоя на парапете, друзья смотрели на пейзаж неизвестного им места, поражаясь чуду тех неправильных, искривлённых форм зданий, что предстали их зрению. Высокие до небес, циклопические структуры цельного зелёного камня граничили здесь с минаретами песчаного камня и простыми для этого города зданиями колониального периода, словно сошедшие со страниц историй конца девятнадцатого века. В отдалении, сливаясь с набатом, слышался клёкот заоблачных коршунов, напоминающий рёв подземных чудищ, что и поныне спят во льдах Антарктиды, а сами перекладины балкона, где стояли друзья, были украшены маленькими литыми фигурками мирно сидящих аметистовых котов.

Взмахнув рукой, Арчибальд улыбнулся, слыша милый сердцу треск, видя, как перед ним в воздухе создаётся ледяной мост. Такой, словно приглашает путников ступить на него и идти.

Но стоило им лишь сделать шаг, как видение рассеялось, и друзья снова оказались в тусклом чердаке, в свете жёлтой лампы перед блеклой формулой, обагрённой их медленно стекающей, стынущей кровью.

— Как?.. — только и спросил застывший в удивлении Карл. И улыбку, и прежний задор как рукой сняло. В глазах мальчика играл ранее незнакомый Арчибальду блеск.

— Нет, ты ведь это видел?.. — прошептал его друг, преисполненный не то восхищения, не то благоговейного ужаса. — Ты ведь тоже это видел, правда?

Он схватил его за плечи и тряс, в надежде, что товарищ скажет хоть слово, но тот всё молчал, старался отвести взгляд, то и дело покусывая губу.

Наконец Карл его отпустил, всё ещё находясь под впечатлением увиденного.

Арчибальд вздохнул: да, он видел достаточно, и одновременно удивлялся и соглашался со своими мыслями.

— Ты хочешь туда? — спросил только с лёгкой улыбкой.

— Конечно! — воскликнул приятель. — Там же столько всего! Это ведь даже не Гесперия, это что-то… у меня даже нет слов, чтобы дать название этому городу, а я ведь их столько придумал…

— Карпа, — небрежно бросил Арчибальд. — Этот город называется Карпой, и она в разы круче Пеганы, Арды, Киммерии и Ониксового Замка вместе взятых. И придумал её ты. Ты, в своих записках и стихах, в своих рисунках. Ну, в той тетради. Представляешь?

Голос звучал тихо, ровно, чувствовалась радость, смешанная с лёгким презрением.

Карл его не слышал. Подойдя к стене, он буквально обратился в зрение, щурился, изучая формулы, начертанные перед ним, пытаясь понять, высчитать, вычислить, запомнить. Потянулся к рюкзаку, извлёк оттуда записную книжку и ручку. Стал лихорадочно списывать, то и дело сверяясь со зловещим оригиналом.

Арчибальд стоял неподвижно, наблюдая за суетящимся приятелем. Делал глубокий вдох, один за другим, стремясь унять предательски-громкий стук сердца. Крепко сжал кулаки. В правой ладони ощутил такую удобную и по-своему мягкую от пота рукоять ножа. Натянул капюшон на лицо, закусил ткань.

***

Карл не кричал. Только скулил тихо. Как щенок, или котёнок какой. Ну, маленькие животные вообще пищать по поводу и без любят, мало ли, что им взбредёт.

И дрожал, трепыхался. Тяжёлым он был, грузным. Пытался кусаться. Крепко вцепился зубами в предплечье, пытаясь вырваться.

Наверное, ему было холодно и страшно.

Нож вроде как должен был успеть нагреться, за столько времени-то в тёмном душном помещении, да и на жаре днём до этого.

Теперь он торчал из шеи мальчика — по рукоять.

Крови было много, больше, чем хотелось бы. Всё-таки здорово, что они взяли эти робы.

Резкое движение, тихий хруст — шея сломана а голова безвольно повисла, опускаясь на взмокший тёмный ворот костюма.

В глазах ребёнка застыл невысказанный вопрос.

Убедившись, что его друг мёртв, парень отступил, выдохнул, откинув капюшон. Пожалуй, только сейчас он позволил себе вздохнуть по-настоящему спокойно.

Всё пошло не так, как он хотел — и в то же время, всё складывалось идеально.

— Ты останешься здесь, Карл Шульц, — твёрдо произнёс Арчибальд, смотря на тело друга, лежавшее лицом к той самой стене, и на возвышавшиеся над ним зловещие ряды символов иного мира. — А я буду там. Прости и спасибо тебе. За всё.

СТИХ ШЕСТОЙ. «С НЕБЕС НА ЗЕМЛЮ, ВЕСТНИКИ ТЬМЫ, ПРАВО НА ЖИЗНЬ И ЗОВ ИЗ ГЛУБИН»

Арчибальд поражался собственному спокойствию. Уже дома у Карла, в чистой одежде, он сидел на диване и изучал окровавленное лезвие ножа.

«Вот так всё и заканчивается? Письма Элины, которые ты не прочтёшь. Недописанные романы, неоконченные картины, не пройденные игры и недочитанные книги. Ты ведь не хотел, чтобы всё было так, правда? Говорил, что любишь реальный мир, а стоило лишь на секунду оказаться за гранью — и всё, там лучше, да?»

— Ещё раз прости, — уже вслух произнёс. — Просто, мне надоело, что вы все всё решаете за меня. Чёрт возьми, даже этот неудавшийся ритуал мы провернули вместе, больше по твоему желанию, а я всего лишь подал мысль. Но я кое-что понял, Карл: я не буду счастлив, пока зависим от других. Пока другие указывают, куда мне идти и что делать. Ведь мы могли остаться друзьями, разойтись, и всё такое — но ты был мне другом в этом мире. А мне не нужен мир, в котором я не могу делать то, что захочу. Своей дружбой ты держал меня здесь, пытался дать понять, что всё не так плохо, и что в итоге? Ты лежишь на пыльном чердаке, тебя если отыщут, то на третий-четвёртый день, а я здесь, жду, когда всё закончится.