Удержать любой ценой (ЛП) - Корвин Джей. Страница 4

После всего пережитого нами насилия, когда я сижу на кровати с пружинами, впивающимися в мою задницу, я вспоминаю, что избалована. Тем более, я избалована заботой Адриана, поскольку с ним мне не приходится бояться ежедневных синяков, по крайней мере, тех, о которых я не буду вспоминать с нежностью. Мы бы сбежали из дома и вернулись обратно через неделю, или, по крайней мере, я бы вернулась.

Моему ребёнку и мне грозит смерть, а я сижу здесь и ною сама себе по поводу паршивого номера в отеле и того, как плохо я спала прошлой ночью. Я избалована и эгоистична.

Грубо смахиваю слёзы, которые непрестанным каскадом падают вниз, и спрыгиваю с кровати, чтобы взять свою обувь. Едой из маленькой закусочной на стоянке я, скорее всего, отравлюсь, но мне больше нечего есть. Я поискала о беременности в интернете, и мне выдало информацию о том, что мне нужен чистый белок и железо, чтобы ребёнок вырос здоровым. Ещё мне нужно где-то найти зарядку для телефона, поскольку я забыла свою в спешке, когда торопилась сбежать. Может, кто-нибудь в закусочной разрешит мне воспользоваться своей.

Путь недалекий, но даже при этом я чувствую, словно за пределами гостиничного номера нахожусь у всех на виду. Мои чёрные брюки и шелковая блузка не вписываются в это место, и я в ужасе от того, что его люди охотятся за мной. Я прикрыла волосы поношенной бейсболкой, которую нашла в шкафу, так что после отравления мне, вероятно, придётся разбираться со вшами.

Забираюсь в киоск, и маленькая старая леди в грязном фартуке наливает стакан воды и выжидающе смотрит на меня, ожидая, когда я сделаю заказ.

Стараясь взять что-нибудь простое, я заказываю яйца и тост. Надеюсь, мне удастся переварить это и избавить себя от необходимости приходить сюда еще и на ужин. Женщина, на бейдже которой читается Сэмми, идёт обратно на кухню, а я съёживаюсь, обхватывая себя за талию руками. Донельзя очевидно, что мне нужен план, и что всё время скрываться в номере отеля – не вариант. Адриан вне всяких сомнений пошлёт за мной людей. Если я хочу выжить и позаботиться о своём ребёнке, мне нужно выбраться из города.

Мысль о том, что я уеду, что он никогда не найдёт меня, обнажает некоторые реалии, которые я еще не позволяла себе обдумать. Как я смогу позаботиться о ребёнке, будучи без гроша и работы? Когда он родится, как я смогу смотреть на него каждый день, видя в нём Адриана, и не захотеть вернуться к нему и умолять о прощении?

Мне становится плохо от одной мысли о том, что я больше никогда его не увижу, даже хуже, чем от того, что внутри меня растёт крошечный человек. Глажу рукой свой живот. Он всё ещё плоский, но я могу представить, как малыш растёт, и что я буду чувствовать по мере приближения к дате его рождения.

Сэмми возвращается с яйцами и тостом, которые не так уж и плохо выглядят, или это я настолько голодна, что меня это уже не волнует.

После того, как я сгребаю всё и оплачиваю счёт, я возвращаюсь в номер отеля и рассматриваю то, что у меня осталось. Не сказать чтобы много вещей. Немного одежды, мобильник, несколько ювелирных украшений и небольшая пачка наличных, которую я нашла на дне сумки.

Ничего, что имело бы большую ценность, и ничего, что подсказало бы мне, как выпутаться из этого беспорядка и найти безопасное место. Вот чего я хочу... и по этому я скучаю больше всего. Рядом с Адрианом я чувствовала себя в безопасности. Словно ничто в мире не сможет коснуться меня. Теперь я чувствую себя неприкаянной. Я чувствую себя опустошённой, словно дыня летом.

Вибрирует телефон, и я вижу, что звонок от повара, и скорее беру трубку.

— Привет.

— Всё ещё жива, я погляжу.

Я усмехаюсь.

— Ну, если вши не возьмут меня, то еда может, так что... под конец дня судьба может тебе улыбнуться.

Улыбаюсь себе под нос. Роуз ответила бы в подобном ключе. Она всегда была сильной. Сердце сжимается от желания вновь подержать её за руку. Это не то же самое, что чувствовать боль от тоски по Адриану. Они оба – шрамы на моём сердце, но в разных смыслах этого слова.

— Я приду к тебе сегодня и принесу необходимые вещи. Что-то, что поможет тебе выжить, пока всё не уляжется, чтобы ты смогла выбраться из города.

Она излагает мне мой план слово в слово, и мне кажется, что он слишком предсказуем. И, вероятно, не слишком хорош.

После ещё одной минуты разговора об охране пентхауса она вешает трубку, и я крепче прижимаю телефон к груди. Как так сложилось, что она стала моим единственным шансом на спасение? Даже с учетом того, что она помогла мне выбраться и помогает с едой, я ей не доверяю. Не представляю, как смогу довериться кому-нибудь ещё хоть раз в жизни. От этой мысли мне становится грустно.

Стираю новую порцию слёз и ложусь обратно на кровать. Внезапно я чувствую себя настолько измученной, что глаза слипаются.

Просыпаюсь от тяжёлых ударов в дверь. Поначалу меня пробирает страх. О, боже, он уже добрался до меня.

Но затем через дверь доносится сердитый голос повара.

— Здесь холодно, и я не хочу простоять здесь всю ночь.

Отбрасываю одеяло и спешу отстегнуть цепочку. Когда дверь открывается, она заходит и раздвигает грязные занавески.

— Не думаю, что за мной был хвост. Все они думают, что ты мне не нравишься, так что... у них нет причин думать, что я помогла тебе сбежать. — Протягиваю руки, чтобы обнять ее в знак благодарности, но она останавливает меня. — Ты всё ещё мне не нравишься, девочка, так что не лезь.

— Прости, — бормочу я и присаживаюсь на край кровати. — Спасибо, что пришла.

Она снимает с шеи серый шарф и бросает тяжёлый пакет на кровать рядом со мной.

— Я взяла это с кухни, и никто не заметит пропажи, а также ещё немного вещей, которые могут тебе пригодиться.

Открываю пакет и заглядываю внутрь. Немного еды, которую я смогу съесть, не волнуясь о том, что меня вырвет, зарядка (как она узнала?) и тяжёлый чёрный...

— Ты принесла пистолет. Чей он?

— Никто его не хватится. Он не из оружейной в пентхаусе, так что не волнуйся. Я не идиотка.

Хмурюсь, разглядывая его в пакете, а затем закрываю его, чтобы больше не смотреть на него. Оружие до сих пор вызывает у меня дрожь.

— Какие-нибудь новости, они уже ищут меня?

Она кивает.

— Все сейчас ищут тебя. Все, кто может, ищут тебя, а твой муж мечется по дому как загнанный в клетке зверь на случай, если ты вернёшься, или кто-то свяжется с ним по поводу выкупа.

Чувство вины омывает меня, и я наклоняюсь, чтобы подавить боль под сердцем.

— Ненавижу это. Так сильно ненавижу. Продолжаю думать, что если я вернусь...

— Тогда он убьёт тебя, — невозмутимо произносит она. — Он затащит тебя внутрь и убьёт прямо в дверях. Он не приемлет слабости, а ты показала его уязвимость в той степени, которая никогда не была ему присуща. Черт, да если бы не ты, он бы не попал под прицел совета.

Она права. Конечно, она права. Мне нужно держаться от Адриана как можно дальше. Буду не просто оберегать его сына, я буду помогать ему, защищать его.

— Хорошо. Попытаюсь двинуться дальше и уехать из города. Может, ранним утром я смогу найти новый отель и продолжить путь, пока не найду место, куда можно уехать.

Повар кивает, на её морщинистом лице проступает суровая гримаса.

— Хорошее начало. Просто не останавливайся и воспользуйся тем, что я тебе принесла, если почувствуешь, что ты в опасности. Будь осторожна, хорошо?

Киваю, и хочется сказать ей, что я не полная дура, но сомневаюсь, что она согласится с этим.

— Спасибо, что помогаешь мне, впрочем. Если я смогу чем-нибудь помочь, когда выберусь отсюда, пожалуйста, дай мне знать.

— Мне от тебя ничего не нужно, девочка. Просто не хочу, чтобы ты выбросила свою жизнь на ветер. Не хочу смотреть, как он убивает тебя так или иначе, пока ты не уйдешь навсегда.

Это почти самое приятное, что я от неё слышала, но я не говорю этого, потому что ей это не понравится. Лишь киваю.

Повар вновь надевает шарф на шею и идёт к двери.