Поля Крови (СИ) - Игнатов Михаил. Страница 7

Его жизнь, его дело. Но отметил для себя лишь одно: если Кодик пройдёт ещё одно посвящение, уже как гаэкуджа Дома, то может стать ещё сильней. Так что мне есть, что ему предложить и кроме жалования. Не на это ли он рассчитывал, когда согласился стать хённамом отряда?

Но сейчас лучше подремать, пока спит этот младенец, чтобы Безымянный забрал его голос до утра. Это же нужно так орать? Никогда бы не подумал, что такой крохотный человечек может так орать.

А с утра нужно обязательно потренироваться. Так как это делал отец каждое утро. После сегодняшнего я как никогда понял его слова, что дары Хранителей — это то, что даётся идарам так же легко, как дышать. А вот путь меча это тяжёлый каждодневный труд. Но мне к труду не привыкать. С тех самых пор, как отец впервые позвал меня на пробежку вокруг замка.

Тогда мне было тяжело, но, наверное, это была лучшая тренировка в моей жизни. Потому что тогда отец бежал рядом со мной и подбадривал. Интересно, помню ли я момент, когда отец сменился Флаймом?

Кажется, это было последнее, о чём я подумал, проваливаясь в сон.

Глава 3

Идар, который и командовал в этом лагере, сначала несколько мгновений пялился на меня, затем перевёл взгляд мне за спину, где выстроились дети, после вновь глянул на меня и изумлённо спросил:

— И куда, по-твоему, я должен их деть?

Я, едва сдержав улыбку, лишь пожал плечами:

— Мне откуда знать, ваша милость? Я выполнил приказ своего командира, доставил их сюда. Остальное не моя головная боль.

— О как, — идар, на халате которого не было, кажется, ни единой лишней складки, смерил меня взглядом. — А напомни мне, достопочтенный, из какого ты Дома.

Я спокойно, словно и не представлялся буквально десяток ударов сердца назад, повторил:

— Лиал из Малого дома Денудо.

— Ага, вон как. А ещё вопрос, достопочтенный. Север, да?

— Да.

Идар покивал:

— Ну я так и думал. А кто у нас командир северян?

— Сам бы хотел знать и перебраться к ним, — Я развёл руками. — Но не судьба, я из отряда Кузни Крови.

Идар нахмурился и ещё раз оглядел меня. Он так скоро запомнит все дыры на моём халате.

Показалось или его тон слегка изменился, стал пренебрежительным, когда он махнул мне ладонью:

— Ладно, свободен, достопочтенный Лиал.

Я не сдвинулся с места и идар вопросительно поднял бровь.

— Ваша милость, — Я даже снова вскинул перед собой руки, смыкая пальцы в приветствии. — У меня просьба. Во время нападения Кровавых жнецов на наш лагерь, мои люди потеряли свои доспехи в огне. Я вижу здесь обозы и дымящую походную кузню. Нет ли возможности выделить моим людям доспехов?

Идар теперь вскинул обе брови. Отбросив напускную вежливость, пробурчал:

— Парень, ты вон какой уже здоровяк вымахал, скоро бриться начнёшь. Кто же так ведёт дела? — Я нахмурился, но следующие слова идара заставили меня смутиться. — Сначала ты мне нагрубил, а теперь просишь об услуге?

Мне оставалось лишь выругаться про себя. Ну и что, что за эти два дня я уже измучился слушать крики младенца и только и ждал момента, когда их можно будет спихнуть на другого? Нужно чаще вспоминать совет матушки и сначала думать, крепко держа язык за зубами, а только потом открывать рот.

Не опуская рук, я поклонился:

— Прошу простить меня, ваша милость. Я не хотел вас оскорбить. Молодой, глупый. Я только неделю, как прошёл посвящение.

Разогнувшись, шагнул прочь, к своим людям.

— Стой.

Обернувшись, я встретился взглядом с идаром. Он, сцепив руки на груди, несколько ударов сердца молчал, затем негромко сказал:

— Когда-то я сражался бок о бок с одним северянином. Он тоже был несдержан на язык, но парень был хороший и храбрый. Я бы помог тебе, но всё, что у меня было, уже раздал. Всё, что осталось, строго учтено и я не могу отдать его просто по своему желанию. Я ведь даже не знаю, к кому приписана эта ваша Кузня, первый раз слышу про неё. У тебя есть два пути, парень. Трофеи. А судя по тому, что я вижу, — идар кивком указал на следы стрел на моей груди, — у тебя не должно быть с этим проблем. Или же купи, если трофеи тебе не подходят. В лагере есть лавка Дома Осколков, приехала только два дня как.

На этот раз я отстегнул с пояса ножны, добавив меч к вежливому жесту:

— Спасибо за совет, ваша милость. Я обязательно им воспользуюсь.

В лавку я даже не стал соваться. У меня ни монеты в кармане. Даже мои люди следуют за мной, лишь надеясь только на мои слова. Эдак я скоро дождусь, что у меня зубы начнут чернеть, а мои и без того слабые дары начнут мне отказывать. Везёт ещё, что когда я давал на алтаре Кузни клятву Кодику, то не назвал сроков, лишь условие — когда вернусь в замок Денудо.

Вот только когда это случится? Когда мы вышвырнем реольцев со своих земель? А что делать сейчас? Мне даже не на что купить людям лечебной мази. Обходимся тем, что Тощий накопал в лесу и натёр.

Мне остаётся лишь второй путь. Трофеи. И на этот раз за нашими спинами нет детей, так что я с радостью потренируюсь на реольцах. Можно сказать, что сейчас я даже хочу, чтобы они попались нам на пути обратно.

***

— Ха-ах!

Стражник, стоявший в дверях, кубарем влетел под ноги своим сослуживцам и принялся там возиться, пытаясь прийти в себя и встать.

Терсия ворвалась в казарму, отшвырнув со своего пути стражника и даже не заметив этого. Идар, в жилах которой пламенел ихор, окутывая её сиянием адепта внешних техник. Даже глаза её горели алым отсветом, словно у Кровавого жнеца.

При виде этого младшие воины попятились, старшие невольно потянулись за мечами.

Но она не заметила и этого.

Обведя взглядом казарму, отыскала единственную фигуру в шёлке, а не в доспехах или грубой ткани. Рявкнула:

— Нумеро!

Он развёл руками:

— Что?

— Гонец!

— Я знаю, — скривившись, отмахнулся. — Солдаты Вораза разорили деревню, заявили, что жители вырубили...

— Нет! — сияние вокруг Терсии стало ярче. — Ещё один гонец. Только что! Реол напал на лагерь короля на границе.

Нумеро застыл на миг, затем покачал головой и забормотал:

— Так вот почему он обнаглел. Думает, сейчас судьям будет не до споров двух...

— Нумеро! — Терсия топнула ногой, каменная плитка разлетелась осколками, заставляя солдат спасать глаза. — О чём ты думаешь? Плевать на этого Вораза.

Теперь уже Нумеро рявкнул:

— А о чём я должен, по-твоему, думать в такое время?

Терсия всплеснула руками:

— Ты со своими железками совсем поглупел? Какой месяц на дворе? Юг! Лиал! Лагерь короля! Ты вообще помнишь о нашем сыне?

Взгляд Нумеро наполнился изумлением, затем неверием. Он и впрямь последние месяцы был очень занят. И ещё миг назад был уверен, что до посвящения ещё две десятицы.

Прищурившись, он потребовал:

— Подробности!

Терсия лишь развела руками:

— Через десятые руки, только сама эта весть. Король жив.

Нумеро отмахнулся, опустив взгляд, принялся напряжённо размышлять.

Наконец шумно выдохнул:

— Значит, пора с этим заканчивать.

Терсия нахмурилась:

— С Реолом? Как-нибудь и без нас разберутся. Это всё, о чём ты сейчас думаешь?

Нумеро кивнул:

— С Воразом. Разберутся. Нет, не всё.

Терсия склонила голову, пальцы правой руки сложились в печать:

— Нумеро, не зли меня. Сначала ты пытался скрыть от меня письмо от сына, а теперь и вовсе...

Вскинув руку, Нумеро оборвал возражения Терсии:

— Довольно. Оденься для конной прогулки, прихвати тёплый плащ. Ты едешь со мной.

— Зачем для поездки на юг тёплый плащ?

Одним шагом Нумеро пересёк разделявшее его и жену пространство, ухватил Терсию за плечи и толкнул к выходу из казармы:

— Меньше слов. Давай иди!

Терсия фыркнула, разжала ладонь, убирая печать, развернулась, в три шага выскочив из казармы.

Нумеро перевёл взгляд на солдат, скомандовал:

— Гамион, на стены тройные посты. Никого без меня не впускать. Ни единой подводы, сестры поварихи или гонца. Никого. Кто сунется к стенам, встречайте стрелами и огнём. Орак, готовь десяток старших и десяток младших воинов. Конными. Живо.