Не свой респаун (СИ) - Изотов Александр. Страница 27

Естественно, те, кто может накопить больше всех пинга, ценятся выше. Хойро с неохотой ответил, что в среднем жители земли имеют по 5-6 единиц пинга.

— Всего-то? — мои плечи заметно расправились.

Теперь мне было ясно, чего эти гоблины так обрадовались, когда меня увидели.

Обычно дань составляла 2-3 единицы пинга, остальное игроки могли обменивать на оружие, защиту, на те же самые навыки. Тем более, весь ценный хлам, что им выпадал в катакомбах, так же в основном шёл покровителям.

— Это у всех так?

— Кроме эйкинов, жёлудь. Лучше тебе не иметь попадание к ним.

— У них всё гораздо жёстче?

Хойро кивнул, хрюкнув:

— Эйкины имеют поговорку — «У мёртвого раба больше пинга, чем у живого».

Я хмыкнул, осознавая, из каких проблем выпутался.

Покровители решали, какие оружие и доспехи носить. Как прокачивать класс, какие навыки можно учить, а какие нет. И они решали, нужно ли повышать ранг, позволяя делать это только самым верным и отличившимся подчинённым.

Для людей картина складывалась совсем не радужная. Что-то мне это напоминало, и было это в истории человечества не так уж и давно.

— Много их, городов?

— У исхюров? — Хойро кивнул, — Много. У эйкинов меньше.

— А у тебя… ну, в твоей этой ключевой точке, уже есть катакомбы эти пинговые?

— Я.. эээ… хрю… — Хойро как-то замялся, — У нас пока пинг не имеет хватание.

Я только цыкнул от досады — вот попал, так попал. Не хватает пинга для пинга, что называется.

— А у этих эйкинов и исхюров оно уже идёт вовсю? Я имею в виду, добыча пинга в катакомбах?

Свин горестно вздохнул, и с вопросами я решил пока повременить.

***

Мы шли по лесу, как я понял, в направлении всё той же скалы, основной базы сюнэ. И в этом лесу, как в игровой локации, конечно же водились мобы.

Параллакс явно поиздевался над культурно-временными срезами, выстраивая игру для землян. Когда затрещали кусты, увешанные уже знакомыми мне «апгрейдфрутами», оттуда с уханьем выскочил волосатый гуманоид очень первобытного вида: одетый в шкуры и с дубиной в руках, а на голове полированный шлем с высоким красным гребнем.

Тут же мигнула надпись передо мной:

Одичавшая горилла-римлянин 1 ранга

Дубина у этой гориллы была странная — рукоять с гардой, как и положено любому уважающему себя римскому клинку. Вот только вместо клинка из гарды торчала корявая деревянная палка, увешанная сучками.

Так-то, если присмотреться, то дубина эта действительно напоминала римский гладиус. Вот что бывает с римлянами, когда они дичают.

Горилла уставилась на нас, стуча дубиной то по земле, то по мощной груди. Свин вскинул арбалет, прицелившись, но я придержал его:

— Погоди, Хойро. Дай-ка, я попробую.

Глава 20

— О-о-о… — мир вокруг меня взорвался красным светом.

— Глупый жёлудь, он же иметь ранг больше, — хрюкнул Хойро, качаясь передо мной в багровых отсветах.

След от удара дубиной всё ещё чувствовался у меня на груди, но больше всего мне досталось от встречи с деревом после короткого полёта.

— Всё нормально, — отпихнув назойливого сюнэ, я попытался встать, пошатываясь, — Не вмешивайся, я сам!

Горилла, потряхивая римским гребнем на шлеме, кружила неподалёку, оставляя за дубиной светящийся след — она применила против меня какой-то особый навык, явно не малой мощности. Ухая и чмокая губами, монстр стучал дубиной по земле, но подходить не рисковал, подозрительно поглядывая на моего пятачкового друга. Он его боялся, иначе сразу бы напал на меня ещё раз.

Да, первая разведка боем оказалась слегка неудачной. Мой «бараний лоб» точно требовал тренировки, потому как горилла-римлянин легко ушла с линии атаки, впечатав дубину мне в нагрудник.

Стрелу Богини Мести я на всякий случай перед боем спрятал в инвентарь. Будет обидно, если зачатки Хранителя человечества сломаются в бою в самой первой песочнице.

— Ох, — я всё же встал, чуть размялся, пытаясь почуять, не сломаны ли рёбра.

Красные круги перед глазами уже рассосались, и боль в груди практически прошла, оставив тупой ноющий осадок.

Прекрасно, нагрудник всё же хорошо сдержал удар. И заодно я понял, какая примерно разница между нулевым и первым рангами — против меня применили убойный скилл, и я всё ещё жив. Хотя не уверен, выдержу ли второй такой.

— Если он сделает убийство тебя, ты поимеешь потерю пинга, — проворчал Хойро, — А я ещё не имею знания, как сделать тебе помощь с этим.

Я усмехнулся, снова шагнув к горилле. Нет уж, хитрый сюнэ, наверняка у тебя есть козыри в рукаве, ты их просто не хочешь выкладывать.

— Давай я сделаю убийство, и делаем хождение дальше, — взволнованно сказал Хойро, — Нет времени.

— Успеем, — я отмахнулся, — Что бы ни случилось, не лезь.

Это прозвучало так круто, что для картинки не хватало только солнцезащитные очки нацепить на нос.

А в голове у меня уже созрел небольшой план. Так, теперь буду действовать тоньше, недооценил я противника.

Горилла чуть отскакивала с каждым моим шагом, при этом оглядывалась то вправо, то влево, будто в панике смотрела, нет ли сзади ловушки. Ага, заманивает меня, чтобы я подальше отступил от сильного напарника.

Ну, в эту игру можно играть и вдвоём.

Я сделал ещё шаг, а потом, охнув, оступился. Упал на одно колено, опёршись о землю ладонью.

— Да пиксельные твоя яйца, — я шлёпнул себя по лбу, затряс головой, будто пытался прийти в себя, — Что ж так хрено-о-о-ово-то!

Актёр из меня был никудышный, фальшивил я дай боже, но монстр клюнул. Ноздри гориллы задёргались, она прищурилась, дубиной поправила съехавший на лоб шлем. Глаза так и поблёскивали в предвкушении.

— О, бедный я житель Земли, — опираясь обеими ладонями, я судорожно закашлялся, — Убила меня римская горилла… Беги, друг мой Хойро, расскажи, какой я был герой!

Сюнэ, скривив губы, недовольно отмахнулся и отступил за дерево:

— Жёлудь, ты имеешь глупость…

На любого отягощённого интеллектом гуманоида мой спектакль не повлиял бы, но примат-полководец уже явно праздновал победу. Увидев, что мой опасный напарник трусливо покинул поля боя, горилла не спеша двинулась ко мне, закинув дубину на плечо. Иногда она останавливалась, чтобы бухнуть кулаком по груди и огласить округу рёвом победителя.

Хрустнула рядом ветка, надо мной нависла тень. Ну что, он там достаточно расслабился?

В ту же секунду я закричал, вскакивая с четверенек. Только я прыгнул не вперёд, а сразу вбок. В то место, где я только что был, мигом опустилась дубина, и только после этого я, откатившись, ринулся со своим «бараньим лбом».

— Уа-а-а! — гориллу отнесло точно так же, как меня пару минут назад от её удара.

Туша примата столкнулась с деревом, сверху посыпались какие-то гигантские ягоды, взрывающиеся пахучей фиолетовой слизью. В меня едва не попала одна такая голубика-переросток, но я всё же прорвался к монстру, как раз съехавшему на землю со ствола. У противника съехал шлем на лоб, и видеть он меня не мог.

Зато, видимо, мог слышать…

Снова я едва не напоролся на дубину. Сучковатая махина свистнула прямо перед носом, заставляя меня выгнуться назад.

— Твою же… — вырвалось у меня, когда мои ноги скользнули по мякоти лопнувшей ягоды.

Инерция. Этот сраный закон физики работал и здесь, и, как назло, работал он против меня.

Поскользнувшись, я попытался затормозить, но безуспешно. Не сразу до меня дошло, что моя щека ухнулась в упругую, мощную грудную мышцу, поросшую редкой короткой шерстью. В нос резко пахнуло римской свежестью потного лесного жителя.

Затем на мои плечи мягко опустилась толстенная лапа, весом с бревно, и с нежностью гидравлического пресса стала прижимать меня. Прямо над ухом весело хохотнула довольная горилла, только-только поправившая дубиной шлем. Такого подарка в свои объятия монстр явно не ожидал.

— Ух-хо-хо-хо!

— Уф-ф-ф! — мой обзор стал резко краснеть.