Война Доминантов. Раунд 4 (ЛП) - Бейн Люциан. Страница 22

Она, казалось, пыталась справиться с эмоциями. И словами.

- Можно мне обнять тебя? Ненадолго. - Безумное желание пробило мою непринужденность, и, не глядя на меня, Тара медленно придвинулась ко мне. Я раскрыл объятия, не заботясь о том, что она сомневалась и с чем-то боролась, я был не в том настроении, чтобы трахаться.

Прижавшись, она обняла меня за шею и обхватила голову, коснувшись своим лицом моего, ее руки мягко пробежались по моим волосам.

- Каково это - иметь отца? Расскажи самое лучшее воспоминание, связанное с ним.

Мое сердце ужасно защемило от того, что у Тары не было таких воспоминаний. Я не мог понять эту пустоту. Я изо всех сил старался что-нибудь вспомнить для нее, что-то хорошее.

- Когда мне было пять лет... мы вместе разговаривали у костра. Это было всего несколько минут, но он рассказал мне историю о том, когда был молодым. Для меня это звучало как приключение. Он был хорошим рассказчиком. Очень артистичным. - Я погладил ее по спине, прикрыв глаза, когда она поцеловала меня в ухо. - Это была история о том, как он работал на ферме. На тракторе. Он наехал на улей и пчелы начали его жалить, и ему пришлось спрыгнуть с трактора и помчаться к пруду, спасаясь от них. Он рассказывал, - я улыбнулся про себя, - что он, должно быть, выжал на тракторе передачу, когда спрыгивал, потому что пять минут спустя появился трактор, дви... дви... дви... дви... двигающийся в сторону пруда. - Я усмехнулся. - Мой отец очень громко смеялся над этой частью рассказа. Он был... другим, когда был счастлив.

Я быстро отключил память, чтобы не вспоминать о последовавших событиях. А те не заставляли себя долго ждать. Боль всегда сопровождала все хорошее, связанное с ним. Я крепко прижал Тару к себе, желая забыться.

- Расскажи мне о своих лучших воспоминаниях, связанных с бабушкой?

Она отстранилась и улыбнулась мне, и этот крошечный жест согрел все холодные места внутри меня.

- Несомненно, те времена, когда мы достали поросят. Я читала "Паутину Шарлотты"³ и считала, что стану Ферн и Шарлоттой.

- Ферн и Шарлоттой?

- О да, я все спланировала. Я бы выбрала самого маленького поросенка, вырастив его, как это сделала Ферн. Но тогда мне пришлось бы отдать его на благо природы, и в этот момент я стала бы Шарлоттой и нашла способ спасти его. - Она улыбнулась. - Бабушка не скрывала для чего в конечном итоге нужны поросята, так что... да. Ему нужен был спаситель. И я была уверена, что смогу стать им.

Я погладил ее по щеке большим пальцем.

- Как ты назвала поросенка?

- Ясен пень. Уилбур.

Я улыбнулся.

- Правильно. И он был милым?

Ее лицо расцвело в широкой улыбке, которая украла мое сердце.

- Он был о-о-о-очень очарователен. - Она издала тихий хрюкающий звук, и я усмехнулся.

- Так вот где ты этому научилась?

Она посмотрела на меня, ее глаза сияли.

- Научилась чему?

- Звук, который ты издаешь, это звук маленького поросенка.

Она сделала это снова и расхохоталась.

- Ага. Наверное.

Мое тело внезапно наполнилось желанием проглотить ее полностью в этот момент. Я сглотнул, сопротивляясь ему, позволяя своим пальцам подыгрывать счастливому пульсу на ее шее.

- Разве тебе не интересно? - спросила она. - Спасла ли я Уилбура?

- Нет, если...

- Я действительно спасла его. - Она снова улыбнулась своей лучезарной улыбкой, гордо кивнув.

- Ты это сделала? Слава Богу, - я вздохнул. – А то я уж подумал, что для него все плохо закончилось.

Она продолжила улыбаться и покачала головой.

- Это потому, что я купила его. Я работала и копила деньги. Это был единственный способ сохранить ему жизнь - заплатить столько же сколько он будет стоить в виде бекона, как сказала бабушка: "Свинья - это ужин на столе".

- Бекон - это жестоко.

- Вот именно, - сказала она, довольная, что я принял ее сторону.

Снова эта потребность в том, чтобы она ударила меня, почти лишило меня дыхания. Она увидела это, и ее улыбка медленно исчезла, когда ее глаза встретились с моими. Я был парализован желанием, все, чем я когда-либо был до того, как встретил ее, исчезло. Внезапно, я не смог осознать, что мне нужно было делать в ту секунду, я только знал, что я должен был что-то сделать.

Она, казалось, сражалась сама с собой, а слова сожаления так и норовили соскользнуть с моего языка. Я вспомнил, что не могу их произнести, и меня пронзила агония. Потом я вспомнил о плане искупления. Только у меня перехватило горло, и я не мог произнести, как сильно я ее люблю.

Она вдруг обхватила мое лицо руками и поцеловала меня. Это прорвало плотину, и я тоже обхватил ее лицо, сражаясь за то, чтобы поцеловать ее как можно глубже и с точной мерой любви, поющей в моих венах.

- Займись со мной любовью, Люциан. Сейчас же.

Настойчивая тоска в ее голосе заговорила с моими руками, и они немедленно начали подчиняться, срывая всю одежду. Я уложил Тару на сиденье и устроился между ее бедер. Я нежно поцеловал ее, когда вошел в нее полностью, одновременно услышав тот резкий вздох, который я, блять, должен был услышать. Ее ногти жадно блуждали по моему телу - по плечам, голове, спине, бокам, затем по заднице.

- Тара, - прошептал я, двигаясь внутри нее, теряясь в ней. - Тара. - Ее имя было всем, что я мог сказать. Всем, что мне было нужно.

- Я люблю тебя, - выдохнула она. - Навечно.

Эти слова зажгли во мне огонь, начиная с души и заполняя мышцы этой бурлящей радостью и невыразимым голодом. Я высвободил их в своем поцелуе, в своих толчках, в своих пальцах, запутавшихся в ее волосах. Я должен был держать ее, обнимать, прижимать к себе, пока брал ее жестко, глубоко, быстро, заставляя ее кричать мне в рот, выжигая их на моем гребаном сердце.

Я должен был сделать ее своей, она должна была быть моей. Сейчас. Вчера. Завтра. Каждое гребаное завтра. Никаких игр, никакой боли. Только я и она, любящие и смеющиеся. Живые. По-настоящему живые. Черт, я мог бы жить, если бы у меня была Тара. Я мог бы реально жить.

****

- Где мы? - Тара огляделась. Она не отодвинулась в дальний конец машины после того, как мы занимались любовью, но и не прижалась ко мне. Это уже был прогресс.

- Не уверен, - солгал я. - Похоже на какой-то торговый центр. Возможно, Стиву нужно остановиться.

- О. - Она осматривала местность, как ребенок, попавший на карнавал.

- Ты... хочешь зайти?

Она повернулась ко мне с таким выражением лица, что мне захотелось подарить ей весь мир.

– А, можно?

- Я не вижу причины, почему нет, если ты действительно этого хочешь.

Она в нерешительности покачала головой из стороны в сторону. Странно, что она не хотела, чтобы я знал, как сильно ей это было нужно.

- Первый раз в большом торговом центре?

Тара нахмурилась.

- Что? Нет, - за которым последовало, - пф-ф-ф. Конечно, нет. У нас есть торговый центр.

- Один?

- Один большой.

Я улыбнулся.

- Пойдем прогуляемся.

Мы вошли в большой универмаг, и она ахнула.

- Эскалатор.

Я улыбнулся ей.

- Нравится?

Она улыбнулась в ответ, не стыдясь, и поспешила к нему.

- Да.

- Ну, тогда нам лучше пойти посмотреть, что там наверху.

Мы ступили на эскалатор, и только на половине пути наверх она выдохнула.

- Их там три!

Я засмеялся.

- Да. Гигантские. - Я наклонился и поцеловал Тару в губы, но она отстранилась, не желая демонстрировать свою любовь на публике. Или она стеснялась меня?

Эта мысль пронзила меня как раз в тот момент, когда телефон завибрировал в кармане и на меня обрушился страх. Черт. Нет. Боже.

Мы направились к следующему эскалатору, и я огляделся.

- Интересно, на каком этаже находится туалет?

- Давай спросим. - Мы сошли с эскалатора и получив подсказку от первой встречной женщины, направились в нужную сторону. Мы оба прошли в туалет, и я вытащил свой дурацкий телефон. Заставь Тару ревновать.