Жернова (СИ) - Росс Вик. Страница 49

Страшная отрубленная голова птицезверя, казалось, все еще сверлила Илайну передними, затянутыми пленкой, глазами. В боковых глазницах торчали длинные арбалетные болты. Перерубленная шея желтела срезами массивных позвонков, заляпанных кровавыми волокнами плоти и жил.

— Докладывайте! — приказал советник начальнику лаарской охраны. Тот торопливо начал объяснять:

— Группу из пяти птиц вел ичан — «ведущий Рухов», минрэй. Мы с трудом завалили лишь трех. Пуль и коротких болтов рухи почти не замечают — посмотрите, минрэй, их шерсть очень густая, многослойная. Кожа толстая, под ней — очень плотная жировая прослойка — в ней все вязнет. Сердце и печенка также прикрыты жиром и мощными мышцами груди и брюхе. Но летучая скотина сдохнет, если пробить пару ее глаз, достав до мозга.

— И что? — нетерпеливо спросил Свер ан Оллард, — в Ариании и Лааре настолько хилые стрелки?

— Нет, минрэй, — смутился офицер, — просто мозг у рухов тоже защищен жировым слоем, а еще эти летающие куры весьма увертливы, несмотря на размеры, и потому поразить глаза сложно… но…

Офицер был перевозбужден, и, по-видимому, больше опасался не рухов, а гнева королевского советника. Однако Олларду хватало здравого смысла понять, что упрекать гвардейцев и арианских воинов было бы несправедливо — предусмотреть подобную атаку не сумел ни он сам, ни король Готфрид, ни служба безопасности.

— И как только они летают — эти шкафы? — пробормотал себе под нос офицер.

— Как-как, да не иначе как с помощью гнилого шаманства проклятых умшигтаев! — вмешавшись в разговор лаарцев, гневно воскликнул алрас. Рэй Оллард не возразил ему, но и не поделился своими соображениями, внимательно рассматривая внутренности разрубленной птицы. До сего дня советник видел лишь подрастающих птенцов рухов величиной с десятилетнего ребенка… Их дрессурой последние два года с азартом занимался прионс Лизард, естественно, в защищенных вольерах и под неусыпной охраной жрецов. Белый Принц обожал охоту, экзотических животных и даже для верховой езды чаще использовал не жеребца, а огромного тсаккура, служившего ему, подобно верному псу.

— И как же ваши люди справились еще с двумя… курами? — спросил советник.

— Врагов у руха нет, — ответил управитель каравана, перехватив инициативу у лаарского офицера. — Но, хоть мозги прикрыты толстыми костями черепа, темя ему пробить можно, там кость тоньше, слабее… — ведь нападать на птицу сверху просто некому… И вот именно это обстоятельство и помогло спасти ее высочество. — Алрас низко поклонился прионсе, невозмутимой и бледной, стоящей в окровавленном платье рядом с тушей птицы и не сводя с нее широко раскрытых зеленых глаз.

…Курица, всего лишь большая боевая курица, только с крыльями… — Ничего страшного, — уговаривала себя Илайна. Она десятки раз ощипывала и потрошила кур на огромной кухне, когда их учили стряпать, как простолюдинок. Просто те, настоящие куры были меньше… и глаз у них было всего два… Но ничего страшного, — если забыть, что эта громадная четырехглазая курица насмерть заклевала Гретту… как и говорила старуха Гримхильда…

— Рух стоял прямо под проломленной крышей вагона — готовился напасть, но хвала Жизнедателю, — воины стреляли прямо с крыши в упор и вбили ему в макушку сразу несколько пуль и длинных болтов. Успели разворотить ему мозги… Правду сказать, зверь уже подранен был — мальчишка-порх ему глаз раскурочил…

Оллард кивнул, вскользь отмечая, что следует щедро наградить спасителей королевской дочери.

— А те вот уроды, минрэй, — внедрился в разговор Юцкан, кивнув на дохлых птиц, лежащих подальше, — даже на земле крутились, как бешеные — били когтями, клювами… Глаза то у них, что спереди, что по бокам — все вокруг видят. Шея высоко сидит — пешему с земли трудно достать, даже если ближе подобраться. Ранены пятнадцать человек, семь разорваны в клочья. Два верблюда да четыре жеребца погибли…

— Как справились? — Оллард задавал короткие вопросы, ожидая полных, но четких ответов.

— Наши воины, арианцы, — подчеркнул алрас значимость вклада в победу своих солдат, — атаковали рухов на боевых верблюдах с двух сторон, чтоб сбить их с толку. Бросали болас — одному зацепили шею, двум другим сумели опутать лапы. Одновременно использовали и болты, и копья, и огневое оружие. Это вынудило подранков опуститься на землю, а уже там по их шеям наискось прошлись боевыми косами… А шея будто деревянная — на вид голая, да вся в жесткой плотной чешуе…

— Вот именно, — согласился с ним офицер лаарских гвардейцев, — и потому, если нохой догадаются прикрыть шеи рухов кольчугой, а голову чем-то навроде шлема, — убить птиц будет очень трудно…

— Трудно, но вполне возможно, если Энрадд согласится поставлять нам новые, а не устаревшие модели огневого оружия, — отрезал Оллард.

Слушая подчиненных, он не переставал прокручивать в голове возможные причины нападения на прионсу. Кто стоял за этим покушением на жизнь племянницы. Умшигтайцы? Смешно. Племена Умшигтая, включая нохой, которые умели дрессировать рухов, боготворили властительниц Лаара с древности, и, как божеству, поклонялись Элмере. Кроме того, уже много лет боевые группы рухов под управлением ичанов использовались для тайных военных и разведывательных операций самого Лаара. И весьма успешно, особенно в связке с жрецами, которые держали под контролем племена Умшигтая. Нохой служили преданно, как и прочие обитатели равнин. У них нет и быть не может причин для кровавой атаки. У них нет воли против древней силы Элмеры Милостивой.

Советник подошел к изломанной фигуре наездника-ичана, толчком ноги перевернул тело на спину и поморщился. Ведущий Рухов был жив и тяжело дышал. Под ключицей торчал арбалетный болт. По изуродованному лицу нельзя было определить, к какому именно племени относится злоумышленник. Губы и нос были срезаны, и вверх смотрели черные дыры ноздрей и щерящийся рот.

Илайна, упрямо сопровождавшая дядю, отвернулась, не в силах вынести вид еще одного изуродованного лица. Она не понимала, как можно одновременно испытывать к врагу и гнев, и отвращение, и жалость, но это было именно так. Управитель каравана наклонился к раненому, сорвал с поясного ремня маленький костяной кинжал в виде короткого острого шипа и покрутил его в пальцах.

— Слыхал я об ичанах, — он кивнул на стонущего пленника, — что при пленении они выкалывают себе глаза, чтобы даже с помощью яджу нельзя было выведать их секреты, увиденные сверху города и тракты, а главное — лица тех, кто отдавал им приказы. Может, это лишь их суеверия, но мы на всякий случай все же перебили этому скоту пальцы на руках, минрэй, и теперь он не сможет выколоть себе глаза…

— Отлично, — кивнул Оллард. — Пусть с ним разбираются Жрецы. Дознаватели выдавят из него все, что смогут. Преступник должен остаться живым, а его глаза — неповрежденными. На всякий случай… — Он со значением посмотрел на врачевателя, который степенно поклонился и раскрыл лекарский короб.

Пытаясь успокоиться, Илайна смотрела вдаль — где в сгущающихся сумерках еще виднелись хребты Змеиных гор, но услышав отвратительный булькающий звук, невольно обернулась: ичан хрипел, глядя прямо на нее, а из его раззявленного рта хлестала кровь. Она не могла отвернуться, — ее будто парализовало. Хрипящий ичан оскалил в жуткой улыбке окровавленные черные зубы, и вдруг с силой харкнул в ее сторону. На подол шелкового платья шлепнулся кровавый кусок мяса. Юный паж, до этого державшийся довольно стойко, не выдержал, и бросился прочь, содрогаясь всем телом и давя рвотные позывы.

— Ичан откусил себе язык! Он сейчас сдохнет — останови кровь! — яростно вопил алрас, тряся перепуганного врачевателя, который не знал, что делать.

С досадой поморщившись при виде исходящего кровью ичана, Свер ан Оллард продолжил размышлять: Так кто же мог направить нохой против дочери властительницы Лаара? Арианская принцесса Фрейя отравлена в цитадели, прионсу Лаара пытались убить по дороге домой… Неужели мудрейший малхаз Мгер-Камари решил, что это Лаар устранил его дочь Фрейю и приказал подкупить, или обмануть, или умело подставить племя нохой… Абсурд. Во-первых, племена Умшигтая, и особенно нохой — враги Ариании. Во-вторых, у нас ровные плодотворные отношения с малхазом… В-третьих, королю Готфриду не нужна смерть малолетней дочери Мгер-Камари. В-четвертых, даже если бы это покушение было задумано Готфридом, то Илайну заранее вывезли бы из Садов, не подвергая ни малейшему риску… И малхаз должен был это сразу понять. Убивать дитя одного правителя, когда дитя второго находится в заложниках у первого, — невероятная и невозможная глупость.