Невеста поневоле (Брак поневоле ) - Картленд Барбара. Страница 28

— Было безумием привести вас сюда, — отрывисто произнес он. — Но я не мог расстаться с вами не объяснившись.

Камилла замерла в удивлении, и он продолжил:

— Я видел ваше лицо, когда вы пожелали мне спокойной ночи, и понял, что не могу оставить вас такой несчастной.

— А если я стану несчастной завтра, — тоненьким голосом проговорила Камилла, — то… уже не смогу поделиться с вами…

— Вы сами сделали выбор, — ответил он: Его лицо исказила боль. — О, любовь моя, ну почему так должно было случиться?

Камилле показалось, что сад озарила вспышка яркого, ослепительного света. У нее перехватило дыхание от радости. С трепетом в голосе она переспросила:

— Как… как вы назвали меня?

— Черт возьми! — с отчаянием в голосе воскликнул он. — Я люблю вас. Вы знаете, что люблю, и ничего не могу с собой поделать. Мне остается лишь как можно скорее исчезнуть из вашей жизни. Я уеду сразу после бракосочетания. Да я бы уехал раньше, если бы мой отъезд не вызвал пересудов. И больше вы никогда не увидите меня.

— Нет, зачем вы говорите так? — вскричала Камилла. Казалось, ее голос шел из самого сердца.

Он смотрел на нее жадным взглядом, словно хотел сохранить ее в памяти. На ее лицо падал лунный свет, от которого она казалась необычно бледной.

На длинных пушистых ресницах блестели капельки слез. Он любовался изгибом ее губ и сиянием лучистых глаз. Никогда Камилла не видела такого выражения на лице мужчины.

— Господи, как вы прекрасны! — произнес он. — Прекраснее всех женщин на свете! Раньше я и представить не мог, что женщина может быть настолько красивой! И я привез вас, чтобы отдать в жены человеку, которого вы никогда не видели, который, по словам всех…

Он замолчал и сжал кулаки так сильно, что побелели костяшки пальцев.

— Как вы могли поступить так? — горестно спросил он. — Вы — самая лучшая из всех женщин.

Она потупила взгляд, понимая, что сейчас, невзирая ни на что, скажет ему правду..

— Я согласилась выйти за него, потому что… предложение руки и сердца его королевского высочества спасло нас всех… моего отца, маму и меня… от долговой тюрьмы.

Он остолбенел, затем схватил ее за плечи и повернул к себе.

— Не правда, — укорил он ее, — вы хотите обмануть меня. О чем вы говорите? Я собственными глазами видел ваш дом. Я приезжал к вам.

— Вы видели наш дом после ремонта, который мы сделали на деньги, полученные из Мельденштейна! Вы видели лакеев, разодетых специально для этого спектакля, их роли исполняли деревенские ребята, садовников мы нарядили в старые ливреи. Вы ели еду, приготовленную поваром, которого выписали из Лондона, и заплатили за все теми же деньгами.

Представление как раз предназначалось для того, чтобы обмануть вас, чтобы в Мельденштейне никто не подумал, что невеста принца — на самом деле нищенка, чтобы те, кто преклоняется перед деньгами, не стали презирать ее, узнав о ней… правду. — Камилла помолчала и срывающимся голосом добавила:

— Так, как вы… презираете… меня.

— О боже, за что мне такие мучения! — воскликнул он.

Хьюго отпустил Камиллу и уронил голову ей на колени.

— Простите меня, — взмолился он.

— Вам не за что просить прощения, — мягко ответила Камилла. — Вы никогда не должны были узнать правду. Наверное, я совершила ошибку, рассказав вам все.

Он приподнял голову.

— Вы считаете, вы действительно думаете, что я способен причинить вам зло?

Его глаза отчаянно пытались прочесть что-то важное на ее лице. Наконец, он не выдержал:

— Ответьте мне хоть что-нибудь. Если бы не бедность, если бы вы поехали в Мельденштейн не по принуждению, а по собственной воле, то тогда вы бы позволили мне развернуть яхту и вернуться в Англию? Ответьте мне, скажите правду!

Ей можно было не отвечать, потому что он увидел ответ в ее глазах.

— Вы знаете… что я бы молила вас об этом.

Он отвернулся, словно обжегшись от света ее лица.

— Мне кажется, что я полюбил вас в тот самый момент, когда вошел в вашу гостиную. Вы стояли у окна. Заходящее солнце бросало теплые нежные лучи на ваши волосы. Вы казались такой хрупкой и беззащитной, словно создание из другого мира. Мне не верилось, что вы решили продать себя за деньги, как делали это все женщины, которых я знал. Я пытался возненавидеть вас, пробовал излить на вас все мое презрение к женскому полу, но проиграл. Камилла! Вы завоевали мое сердце, и оно больше не принадлежит мне. Я не в силах больше сопротивляться. Я люблю вас!

— А я люблю вас гораздо дольше, — нежно произнесла Камилла.

— Вы любите меня!

Его слова прозвучали словно пистолетный выстрел.

— С тех пор как я впервые увидела вас на Аполлоне, — призналась Камилла. — Я всегда мечтала о вас, думала о вас и верила, что когда-нибудь найду вас.

— О, моя милая — любовь моя! — горячо воскликнул он. — Я боготворю вас, Камилла, но не смею дотронуться до вас. Поймите меня, если я хоть пальцем прикоснусь к вам, то уже никогда не выпущу из своих объятий. Что бы ни грозило мне потом, я просто унесу вас с собой. Вы бы принадлежали мне и никогда не смогли убежать от меня.

Она затрепетала. Он смотрел на ее губы, и ей казалось, что он целует ее. Она подалась к нему, но он отвернулся.

— Я не могу смотреть на вас. Я жажду обнять вас, — тяжело вздохнул он. — Не искушайте меня, Камилла. Я всего лишь мужчина и люблю вас больше жизни. Я мог бы поцеловать вас и умереть. И я был бы счастлив!

— Нет, вы не должны говорить такие вещи, — испугалась Камилла. — Возможно, однажды мы снова обретем друг друга. Кто знает, что ждет нас в будущем?

— И вы согласны ждать? — спросил он. — Вы нужны мне сейчас. Я хочу, чтобы вы стали моей женой. Я с ума схожу, когда думаю о том, что вас коснется другой мужчина, пусть даже вы никогда не видели его, а он — вас.

— Не говорите… о нем, — взмолилась Камилла. — Меня пугали дурные предчувствия еще до поездки, еще до того, как мы встретились, и я поняла, что…

Она замолчала.

— Продолжайте, — попросил Хьюго, — произнесите эти слова, Камилла. Это все, что останется у меня, и долгие годы я буду хранить их и выражение ваших глаз в своей памяти.

— Что… влюблена в вас, — прошептала она. — Я люблю вас всем сердцем. Я не догадывалась, что любовь может быть такой сильной. И теперь не представляю будущего без вас.

— Когда вы прибежали ко мне прошлой ночью, — проговорил он, — вы испугались и прижались ко мне.

Я чувствовал, как вы дрожите. Вы доверились мне, потому что знали, что я защищу вас. Тогда я поклялся себе, что, даже если весь мир обрушится на вас, я и тогда приду к вам на помощь. Я всегда буду оберегать вас. Поэтому, любимая, мы должны помнить о вашей репутации. Поэтому, и только Господь видит, как мне тяжело, я должен уберечь вас от себя.

Он нежно приподнял Камилле подбородок, чтобы видеть ее глаза.

— Я хочу запомнить, как вы выглядели в эту нашу встречу. Ваш образ навсегда останется в моем сердце, даже когда мы расстанемся. Я люблю вас, Камилла, и именно поэтому не могу опорочить вас. Я должен отпустить вас к другому мужчине.

Ей хотелось закричать, что больше всего на свете она мечтает остаться в его объятиях, слышать, как бьется его сердце, потому что он пробуждает в ней ощущения, которые трудно передать словами. А потом он отпустил ее, и она, не в силах пошевелиться, продолжала безмолвно смотреть на него. Да и вряд ли нашлись бы такие слова, которыми можно было передать ее любовь к нему или страх потерять его.

— Я должен отвести вас назад, — прервал он молчание. — Если нас кто-нибудь увидит, то подумает, что мы возвращаемся из комнаты для игр, где все еще играют в карты.

— Неужели… уже пора? — удивилась Камилла. Пожалуйста, давайте побудем здесь еще немного.

— Любовь моя, я обещал защищать вас. Я не должен был приводить вас сюда, но у нас не оставалось выбора. Я не мог оставить вас, видя, что вы несчастны.

— Я… ревновала, — призналась Камилла.

— К Анастасии? — улыбнулся он. — О, милая, вам нет нужды ревновать к ней. Не буду скрывать, когда-то, до военной кампании в Пиренеях, я был сильно увлечен ею. Я даже просил ее руки. Но она хотела денег. Богатство — вот что Анастасия ставит превыше всего, и я думал, что все женщины — такие же, как она.