Невеста поневоле (Брак поневоле ) - Картленд Барбара. Страница 33

Конная гвардия маркграфа поразила ее своим торжественным видом. На начищенных шлемах кавалеров трепетали страусовые перья, пики украшали яркие флажки, сбруя лошадей сверкала на солнце.

Эскадрон ехал во главе процессии, и Камилла могла любоваться тем, как лошади весело гарцуют под своими блестящими наездниками.

Карету, в которой она приехала из Амстердама, ночью украсили цветами. Сейчас вместо четырех лошадей в нее было запряжено шесть. Кучера надели парадные и необыкновенно красивые ливреи.

Как оказалось, Камилле предстояло ехать в одном экипаже с маркграфом и баронессой. Хьюго опять путешествовал верхом. Он вместе с другим конным эскадроном следовал сразу за ними, а завершали процессию еще несколько карет, среди которых находился и экипаж леди Уилтшир.

Когда Камилла спустилась вниз, Анастасия вместе с другими дамами стояла в холле замка. В шелковом платье цвета коралла, украшенном великолепным бриллиантовым колье, она выглядела чрезвычайно элегантно. А ее бесподобной шляпке завидовали все присутствующие дамы. Но, несмотря на свой роскошный вид, она явно пребывала в отвратительном настроении. В то время как другие дамы при появлении Камиллы поспешили присесть в почтительном реверансе, она даже не сделала намека на него и язвительно заметила:

— Если бы вы задержались чуть дольше, мисс Ламбурн, нам бы пришлось подумать, что вы выходите замуж поневоле.

В ее глазах таилась ненависть, а тон, которым она произнесла это, был таким откровенно вызывающим, что Камилла испугалась, не успел ли маркграф разболтать о вчерашнем происшествии прежде, чем Хьюго поговорил с ним.

— Приношу свои извинения за то, что моя медлительность доставила вам столько неудобств, мадам, — ответила девушка.

Как только Камилла появилась, придворные распорядители стали приглашать гостей занять места в каретах. Имя Анастасии уже назвали, но она помедлила и подошла поближе к Камилле.

— Оставь его в покое, — тихо, но отчетливо проговорила она.

На минуту Камилла смутилась, а затем обратилась к маркграфу, стоявшему поблизости:

— Ваше высочество, леди Уилтшир жалуется, что ей придется ехать одной. Надеюсь, она не правильно поняла вас и кто-нибудь составит ей компанию.

— Разумеется, — отозвался маркграф; — В каждой карете поедут четыре человека.

— Тогда вашему сиятельству не о чем беспокоиться, — любезно сказала Анастасии Камилла. Она постаралась придать голосу некоторую снисходительность и, как ей показалось, достигла нужного эффекта.

Анастасия одарила ее злобным взглядом и спустилась по ступеням вниз. Там стоял Хьюго Чеверли и провожал отъезжающих. Камилла увидела, как Анастасия взяла его за руку. Графиня смотрела на него, и ее Лицо казалось невыразимо красивым в окружении колыхающихся перьев шляпки.

Камилла не слышала слов леди Уилтшир, но внезапно почувствовала такую острую боль в сердце, словно ей в грудь вонзили кинжал. Скоро Хьюго вернется в Англию, где Анастасия сможет видеться с ним, говорить и очаровывать, как она пытается сделать это сейчас. А Камилла останется в Мельденштейне — принцесса в золотой клетке.

Она чуть не заплакала от подобной несправедливости и жестокости. Ей хотелось подбежать к Хьюго, взять его за руки и бросить сопернице вызов. Она показала бы ей, кого любит Хьюго. Он бы прогнал Анастасию и не позволил ей ранить Камиллу своими язвительными замечаниями. Но она ничего не могла поделать. Ей уже подали карету, а маркграф что-то говорил ей и галантно предлагал опереться на его руку.

С неимоверным усилием ей удалось сдержать свои чувства, она даже ответила маркграфу, хотя не слышала ни слова из того, что он сказал. Камилла села в карету, и процессия тронулась. Придворные и слуги провожали их прощальными возгласами. Под скрип колес, цоканье лошадиных копыт и звон упряжи Камилла печально думала о том, что у нее начинается новая жизнь, из которой не будет возврата к прошлому.

Они ехали довольно быстро. Маркграф то без умолку говорил о том, как он восхищается Британией, то бесконечно длинно и скучно рассказывал о планах по переустройству своего княжества.

Он монотонно бубнил всю дорогу, и Камилла заметила, что баронессу, сидевшую напротив, стало клонить ко сну. Адъютант маркграфа тоже давно задремал, тем более что он наверняка слышал все это не первый раз.

Камилла перестала слушать и предалась воспоминаниям о тех волшебных минутах в саду, когда Хьюго признался ей в любви, и она поняла, как сильно сама его любит. Она жалела, что его щепетильность помешала ему обнять ее. Больше всего на свете ей хотелось почувствовать на губах его поцелуй. «Что, если он так никогда и не поцелует меня, — думала она. — Тогда мне суждено сожалеть об этом несбывшемся поцелуе всю оставшуюся жизнь».

Они ехали без остановок. В карете стояла жара и духота, и маркграф приказал адъютанту открыть окна. Но это не принесло облегчения. Дышать становилось все труднее. Наконец, когда Камилла была уже близка к обмороку, маркграф проговорил:

— Мы пересекаем границу. Мисс Ламбурн, приготовьтесь познакомиться с премьер-министром Мельденштейна.

Они остановились, и Камилла вышла из кареты.

Ей показалось, что она уже давно знает Людовика фон Хелма. Он в точности соответствовал описаниям отца. Вместе с ним встречать невесту принца прибыла огромная толпа придворных. Камилла внимательно выслушала длинное приветствие премьера. К счастью, он произнес его на английском. Затем ей представили весь кабинет министров.

«По виду они ничем не отличаются от политиков любой другой страны, — подумала она, — разве что чуть выше ростом, чем англичане».

Ей подарили роскошный букет, а затем провели через толпу ликующих жителей в красивое здание, где должен был состояться торжественный обед.

В отведенной дамам комнате отдыха баронесса бросилась к ней с изъявлениями благодарности:

— О, мисс Ламбурн, капитан Чеверли сказал мне, что маркграф ни словом не обмолвится о моем пренебрежении своими обязанностями. Как я могу отблагодарить вас? Клянусь, что сделаю для вас все, что прикажете.

— Рада, что вам не о чем больше волноваться, ответила Камилла. — Мне было бы горько сознавать, что моя первая подруга попала в немилость по моей вине в самом начале жизни в Мельденштейне.

— Вы считаете меня своей первой подругой? Баронессу явно тронули слова Камиллы.

— Конечно. Позвольте мне поблагодарить вас за доброту. И в будущем, когда мне понадобится поддержка или помощь, я буду полагаться на вас.

Камилла чмокнула баронессу в щеку, чем растрогала старую леди до слез. В этот момент к ним присоединились другие прибывшие дамы. Комната наполнилась шуршащими шелками и атласами, жалобами на духоту и ароматом духов.

Они напоминали стайку щебечущих птиц. Камилла нашла глазами Анастасию и с облегчением обнаружила, что та занималась только собой и своим отражением в зеркале.

— Пойдемте вниз, — шепнула Камилла баронессе. Она боялась, что при второй встрече мстительная русская леди выставит ее в невыгодном свете.

— Да-да, — согласилась баронесса и, повысив голос, сказала:

— Милые дамы, прошу не задерживаться. Мисс Ламбурн желает незамедлительно приступить к трапезе. Меня предупредили, что из-за нашего опоздания время обеда будет сокращено.

Камилле показалось, что кто-то спросил, по чьей вине они опоздали, но ей было все равно. Она выбежала и устремилась вниз с надеждой увидеть Хьюго.

Как она и ожидала, он стоял в гостиной вместе с другими мужчинами и потягивал из бокала вино. По мнению Камиллы, он выглядел чрезвычайно элегантно и благородно. Она знала, что Хьюго выделялся бы в любом обществе. Сейчас он казался прибывшим из другого мира, и этим миром была Англия.

Наконец они прошли в огромный банкетный зал и сели за накрытый стол. Камилла тоже сделала несколько глотков из хрустального фужера, стоявшего перед ней. Премьер-министр просматривал какие-то заметки, и девушка поняла, что он снова собирается держать речь, а взглянув на других министров, догадалась, что не он один.