Невеста поневоле (Брак поневоле ) - Картленд Барбара. Страница 41

Он объяснил Камилле, которая не поняла ни слова из их разговора, что фермер неустанно жаловался на невзгоды, которые пережила страна за время войны, но не понимал, что виновен в них прежде всего человек, начавший войну.

— Я думала, европейцы ненавидят Наполеона, — удивилась Камилла.

— Не все, — возразил Хьюго. — Многие восхищаются его храбростью и тем, что долгое время он выходил из всех сражений победителем. В жизни никому не хочется быть проигравшим, поэтому люди поддерживали его.

— Ненавижу войну и все, что с ней связано! — воскликнула Камилла. — Ты ведь не останешься в армии?

— На этот вопрос очень легко ответить, — улыбнулся он. — Даже если бы я и хотел, то не смог бы позволить себе такую роскошь. Ведь скоро у меня появится расточительная жена, и мне придется заботиться о ее расходах.

— Я — не расточительная, — вспыхнула Камилла, но тут же поняла, что ее поддразнивают. — Ты не пожалеешь, что увез меня?

Он покачал головой.

— Я хочу одного — быть с тобой рядом, — ответил он. — Я попытаюсь поступить куда-нибудь на службу.

Как только мы окажемся в безопасности, придется поломать голову над тем, как жить дальше.

— Я тоже думала об этом, — призналась Камилла. — У моих родителей достаточно денег, чтоб продержаться до конца года. Так сказал папа перед отъездом. Не думаю, что нам придется возвращать Мельденштейну те десять тысяч фунтов, которые они передали мне на приданое.

— Согласен, — ответил Хьюго. — Хотя сэра Горация придется убеждать в этом. Едва познакомившись с ним, я понял, что он человек чести.

— Я не разрешу ему возвращать деньги, — решительно сказала Камилла. — В крайнем случае мама убедит его в разумности такого поступка. Ей это всегда удается.

— Ты думаешь, тебе тоже удастся влиять на меня? — поинтересовался Хьюго, Она одарила его улыбкой, которая протянула между ними невидимые узы. Но на дальнейшие разговоры времени больше не было. Они снова оседлали коней, и те сразу взяли в галоп. Скоро усталость начала брать свое, да и лошади уже выбивались из сил.

Вскоре они увидели придорожную гостиницу.

Она находилась уже на территории Голландии, и Камилла с невыразимым облегчением подумала, что завтра они достигнут Амстердама. Хьюго отправился менять лошадей, а Камилла спряталась в небольшой рощице. Несмотря на усталость, в этот раз она не могла заснуть.

Она инстинктивно чувствовала, что ее любимому грозит опасность. Затаив дыхание, она ждала его возвращения и молилась. Он появился, и она с криком радости бросилась к нему на шею.

— Я так переживала за тебя! Я боялась, что ты не вернешься! — воскликнула она и вдруг ахнула от ужаса.

На лице Хьюго красовалась ссадина, а костяшки пальцев на правой руке кровоточили.

— Меня заметили, — объяснил он, — и пришлось как следует отделать этого парня. Можешь не сомневаться, он поставит на ноги всю округу. Вперед, нам нужно прибавить ходу.

Он оседлал свежих лошадей, и они снова пустились вскачь. Камилла всю дорогу прислушивалась, не слышно ли за ними стука копыт, криков или выстрелов.

Они скакали не меньше часа. Наконец Хьюго остановил коня. Он повернулся назад и постоял с минуту, внимательно вглядываясь в даль. Не увидев и не услышав ничего подозрительного, он обратился к Камилле:

— Мы допустили промах. Но что делать? Тебе нужно немного отдохнуть, такое напряжение не под силу женщине.

— Я могу ехать дальше, — заверила его Камилла.

Он не ответил, а подъехал к стогу сена и снял ее с лошади.

Камилла легла и почувствовала, что у нее болит все тело, а полосы, оставшиеся на плечах от ударов кнута, горят, словно ее обмотали горячими бинтами.

Тем не менее, она мгновенно провалилась в сон.

Ей казалось, что она лишь на минуту закрыла глаза, а Хьюго уже будил ее. Светало.

— Пора, — проговорил он.

Полусонная, Камилла уселась в седло. Лошади, которых Хьюго раздобыл прошлой ночью, были не такие хорошие, как предыдущие, но бежали неплохо. Вперед… вперед… вперед, наконец, к облегчению Камиллы, они остановились, чтобы напоить лошадей из ручья.

— Нам нельзя рисковать и задерживаться на завтрак, — произнес Хьюго. — Наши преследователи уже недалеко. Ты очень голодна, любовь моя?

— Я постараюсь не думать об этом, — улыбнулась Камилла. Вдруг она указала на землю:

— Смотри, вот наш завтрак!

Под ногами у них раскинулась плантация дикой земляники. Они спешились и жадно набросились на спелые сладкие ягоды, которые неожиданно оказались очень сытными.

— Если я вскоре не найду для тебя еды, — сказал Хьюго, поднимая Камиллу на лошадь, — то ты станешь такой легкой, что улетишь от меня. Ты продержишься еще несколько часов, пока мы не окажемся в безопасности?

— Конечно, — храбро пообещала Камилла.

Тем не менее она обрадовалась, когда Хьюго решил заехать в маленькую деревушку, расположенную в нескольких милях от дороги, и пообедать в гостинице.

— Не думаю, что наши преследователи догадаются искать нас здесь, — успокоил он Камиллу.

Несмотря на то что вся их одежда изрядно запылилась в дороге, по их виду владелец гостиницы понял, что перед ним знатные гости, и встретил их чрезвычайно любезно.

Камилла поднялась в спальню, чтобы немного привести себя в порядок. Увидев себя в зеркале, она вскрикнула от ужаса. Лицо было черным от пыли, амазонка забрызгана грязью, а волосы растрепаны.

Она быстро помылась, расчесала волосы и уложила их в прическу. Жена хозяина, восхищаясь богатым бархатом ее костюма, чистила его до тех пор, пока он не заблестел как новый.

Она бросала на Камиллу любопытные взгляды, но не задавала никаких вопросов. В любом случае Камилла чувствовала себя слишком голодной для разговоров и поспешила спуститься в маленькую гостиную, где их ждал великолепный ужин.

Они оба набросились на еду и с наслаждением поглощали все блюда, стоявшие на столе, пока Камилла со смехом не призналась, что больше не сможет проглотить ни единого кусочка. Хьюго с бокалом вина откинулся на спинку стула:

— Ты выглядишь бесподобно, словно только что пришла на бал. Удивительно, как тебе удается выдерживать такие физические нагрузки и выглядеть при этом такой хрупкой, будто твоих сил хватит лишь на то, чтобы сорвать несколько цветков на клумбе?

— Неужели я действительно так выгляжу? — улыбнулась Камилла. — Уверяю тебя, что в действительности я очень выносливая. Мы с моим братом часто скакали наперегонки, и всегда я его побеждала.

Мы уезжали на целый день, хотя мама считала это времяпровождение неподходящим занятием для леди, а когда возвращались, он уставал больше меня.

— Благодаря этим тренировкам ты смогла выдержать трехдневные скачки. О, любовь моя, я никогда не простил бы себе, что подвергаю тебя таким мукам, если бы это не было для твоего же блага!

— Тихо! Мы еще не в Амстердаме, — напомнила об осторожности Камилла.

— Осталось всего двадцать пять миль, — ответил он. — Хозяин гостиницы пообещал нам сменить лошадей, Бог знает, что это будут за лошади, но он клянется, что они свежие. Но может быть, ты предпочтешь ехать в экипаже по главной дороге?

— Ты с ума сошел, Хьюго! Ты ведь сам говорил, что на наши поиски брошена вся конная гвардия Мельденштейна. Поедем, нам нельзя мешкать.

— У меня язык не поворачивался сказать тебе, что пора ехать. Если ты упадешь, мне не будет оправдания.

— Нужно поторапливаться. Пока я не услышу английскую речь и не окажусь в посольстве на английской земле, я не смогу чувствовать себя в безопасности;

— Тогда пошли. — Хьюго поднялся из-за стола и протянул ей руку.

Она оперлась на нее и встала. Внезапно, подчинясь какой-то неведомой силе, они оказались в объятиях друг друга. Она прижалась к его груди, а он склонился и поцеловал ее в губы. На мгновение они забыли обо всем на свете. Камилла полностью отдалась новым ощущениям. Его прикосновения вызывали в ней волны восторга и наслаждения, она чувствовала, что полностью и целиком принадлежит ему, и от этого в ней все пело и бурлило.