Высокий, молчаливый и смертоносный (ЛП) - Мэтьюсон Р. Л.. Страница 32

— Ты родился таким или был обращен? — спросил Сет, пока Крситофер наблюдал за заменой очередного пакета, запоминая все его действия, чтобы потом не пришлось насильно кормить Хлою, заливая кровь в горло.

— Родился, — предположил он, все еще не понимая, что пошло иначе после стольких лет.

Сет кивнул, как бы записывая информацию.

— Это определенно исключает вампиров.

— Я думал, мы это уже выяснили, — сухо ответил Кристофер, когда перевел взгляд на часы и запомнил время.

— Мне скоро придется уйти, — сказал Сет, тоже увидев время.

Кристофер рассеянно кивнул, взял руку Хлои и поцеловал ладонь.

— Она может не обрадоваться при пробуждении, — заметил Сет очевидное.

— Она будет в ярости, — пробормотал Кристофер, уже зная, что она возненавидит его после того, как проснется.

— Оборотень, у которого ты ее украл, будет…

— Она никому не принадлежит, — рявкнул он, перебив вампира.

— Нравится тебе или нет, ее пометил оборотень. Заявил на девушку свои права. И он рассвирепеет, обнаружив кражу, — резко ответил Сет.

— Мне на это наплевать, — сказал он, не волнуясь о каком-то долбаном оборотне. Он был потрясен, когда Сет рассказал, что они действительно существуют, и разозлен, что тот позарился на Хлою.

Ублюдок мог идти нафиг, потому что Кристофер не позволит, чтобы кто-то обращался с Хлоей, как с дерьмом, особенно, когда Сет объяснил, что именно оборотни делают со своей собственностью. Когда он обнаружил, что означают отметины на ее спине, то едва смог сдержать ярость. Помогло только обещание, что однажды он найдет оборотня, который изуродовал девушку, и разорвет этот кусок дерьма голыми руками.

— Тебе не будет плевать, когда он приведет свою стаю за вами обоими, особенно, если Марта окажется на пути, — сказал Сет, заставляя все в нем замереть, а перед глазами опять все стало красным. — Тебе придется смириться с фактом, что не сможешь защитить их обеих. Однажды оборотень придет за ней и заставит тебя заплатить, и, если Марта будет рядом… — Вампир не договорил, но Кристоферу это и не нужно было, чтобы понять, что при появлении оборотня ему придется сделать выбор: защищать сестру, которую любил больше всех в мире, или женщину, которую считал своей.

* * *

«Пора», — с грустной улыбкой подумала Марта, осторожно проводя кончиками пальцев по куску пожелтевшего пергамента, который носила с собой с детства.

Тот факт, что он выжил вместе с ней в крохотной комнатке рядом с лабораторией, при их побеге из Европы, в бегах и в ее сумочке все эти годы, до сих ее поражал. Кристофер разозлился, когда понял, что она взяла этот рисунок.

Папа запретил ей входить в комнату Кристофера, но брат был ее самым любимым человеком на земле, и иногда, когда ей становилось слишком одиноко, пока он был на уроках или пока няни сердились на нее, она проникала в его комнату садилась перед камином и просматривала его рисунки. Ей нравилось смотреть на ее работы.

Даже ребенком, Марта понимала, что это что-то особенное. Она думала, что Кристофер использовал магию для создания своих рисунков и статуй, поскольку мог с легкостью запечатлеть детали лица, совершенно и без изъяна. Он не развеивал ее предположения и соглашался со смешком или подмигиванием, создавая произведения искусства, которые могли соперничать с работами мастеров. До сих пор она не видела ничего, что могло бы сравниться с талантом ее брата.

Дело не в том, что он мог передать чье-то сходство идеально, а в том, что он, казалось, мог запечатлеть сердце и душу. Именно выражение лиц, изгиб губ и манера держаться заставляли поверить, что Кристофер нашел способ превращаться людей в изображения на бумаге, в камень или мрамор. Она любила смотреть за процессом работы, любила все его творения, но это старый кусок пергамента…

Это ее любимая.

Бумага была простой, какую он обычно использовал для рисования. Линии немного размылись за годы, но рисунок все еще был идеальным, каким она когда-то нашла его в школьной тетради Кристофера.

На бумаге был изображен Кристофер, держащий ее на руках совсем крошкой, возможно, когда она только родилась, но выражение обожания на его лице заставило ее чувствовать себя особенной, в безопасности. Он всегда вселял в нее это чувство, даже когда она, вероятно, заслуживала шлепка по заднице. С этими мыслями Марта еще раз провела пальцами по рисунку, которую хранила большую часть жизни.

— Я защищу их, — слова Кристофера донеслись до нее сквозь решетку в полу, когда боль пронзила ее усталое тело, — я защищу их обеих.

«Нет, он не сможет», — подумала она с грустной улыбкой, беря еще один пузырек с таблетками, о которых Кристофер не знал. Марта начала глотать их одну за другой, делая маленькие глотки воды через каждые несколько минут, чтобы проглотить пилюли.

Когда пузырек опустел, она осторожно опустилась на пол и отодвинула маленький коврик, который Кристофер подарил ей на Рождество, чтобы ноги не касались холодного пола зимой.

Как можно тише и молясь, чтобы Кристофер все еще был поглощен своим делом, она дрожащими пальцами отодвинула доску, которую обнаружила после покупки дома, и сняла ее. Марта рисковала, делая это сейчас, пока Кристофер в доме, но сейчас у нее не осталось выбора, если она хотела сказать, как сильно его любит.

Она потянулась к коробке из-под обуви, которую хранила там, и в этот момент боль пронзила ее живот и спустилась к ногам, почти заставила ее сделать то, от чего она воздерживалась весь прошлый год, — закричать.

Крепко ухватившись за выступ, она закрыла глаза и попыталась успокоить дыхание, понимая, что в противном случае Кристофер услышит ее сильное сердцебиение и примчится, чтобы проверить.

Через несколько минут, когда ее тело начало неметь и дрожь усиливаться, ей удалось успокоиться достаточно, чтобы протянуть руку и убрать крышку с коробки. Сверху лежало письмо, которое она написала год назад, когда доктор поставил ей диагноз.

Одной рукой она прижала его к груди, а второй помогла себе подняться и снова устроиться на кровати. Сев на край постели, Марта закрыла глаза и крепче сжала письмо, жалея, что не могла сказать большего, чтобы поступить правильно для Кристофера, но времени не осталось.

Если услышанное ею из вентиляционного отверстия правда, тогда для Кристофера все изменилось. Теперь у него был шанс, шанс жить, быть рядом с кем-то, кто может сделать его счастливым, и она отказывалась это у него отнимать. Он и так многим ради нее пожертвовал.

Открыв глаза, она осторожно вздохнула, легла на кровать и положила письмо рядом с рисунком. Вознеся последнюю молитву за Кристофера и Хлою, она закрыла глаза в последний раз.

Глава 21

— Слушай, мне нужно уйти до рассвета… — Повисли в воздухе слова Сета. Он бросил на Кристофера вопросительный взгляд, когда сладкий и соблазнительный аромат раздразнил его чувства, заставив его желудок заурчать.

— Что это такое? — спросил Кристофер, открыв все чувства. Услышанное заставило его сделать шаг к лестнице. Инстинкт защищать сестру настолько укоренился, что он уже подошел к ступенькам, но впервые в жизни заколебался. Взглянул через плечо на бледную, беззащитную женщину, которая нуждалась в нем, и прорычал проклятье.

Он не мог ее оставить.

— Вытаскивай ящик, — приказал он Сету, быстро возвращаясь к кровати, чтобы взять Хлою на руки, но не успел поднять, как раздался стук в дверь.

— Ох, это нехорошо, — пробормотал Сет, опустошенно плюхнувшись на край кровати и уронив голову на руки.

— Что, черт возьми, происходит? — потребовал Кристофер, не понимая, как ему реагировать.

Сет просто сидел, выглядя усталым и немного раздраженным, когда стук не умолкал. В нем не было ни намека на страх или гнев, которые предупредили бы Кристофера о надвигающейся опасности. Вампир выглядел просто…

Смирившимся.

— Защитники, — сказал Сет, а через несколько секунд наклонил голову и втянул воздух, нахмурился и тихо выругался, прежде чем добавить, — и оборотень, и люди.