Щуки в море (СИ) - Ворон Ярослав. Страница 28

— Что случилось? В смысле, кроме «денег нет»?

— Да ничего особенного, потому и пью! Ну закончу я свой институт…

— …Устроишься на работу, женишься, будешь вместе с супругой «пялиться в телевизор», — тем же тоном подхватил Артур.

— Хочешь хохму? Был я уже женат. И всё так и было. Не хочу больше! — Виктор начал лихорадочно скручивать крышку со второй бутылки.

— Подождём, может быть? Полседьмого только. Я столько сразу не могу, давай лучше покурим.

Медитируя на огонёк сигареты, Артур задумчиво прикидывал, где же ему сегодня ночевать. Лучше всего, конечно, прямо здесь, но… Довести мысль до конца он не успел, ибо прямо перед ним стукнулись о столик стакан водки и миска с пельменями.

— Ну ты из астрала-то выходи! Тост бы лучше придумал.

— Не лезет ничего. Хотя подожди, есть же универсальный тост — «Будьмо!»

— А отзыв — «Лехаим»? Не, ну я тебя умоляю! Как говорил наш командир, «несвежий тост — это отмычка, а водка не любит, когда её вскрывают отмычкой».

— Ага. Или как один грузинский футболист в интервью говорил: «Сказал два слова — и опрокинул, будто не уважает».

— Эт точно! — задорно отозвался Виктор. — А ты, кстати, фанат или просто газеты про футбол иногда читаешь?

— Как у нас говорят, «фантик». Два выезда только, и всё. Для меня и Москва-то до сего времени была всё равно что выезд.

— Это за ваш «Арсенал» два выезда, что ли?

— Какой ещё «Арсенал»? Ну, ходил пару раз на него, а так я всю жизнь за «Спартак»!

— Блин! Душевно сидим, а ты такие нехорошие слова говоришь, не к ночи будь помянуто.

— Тогда уж «не к матчу будь помянуто» — отшутился Артур.

* * *

О футболе они проговорили часа полтора. Виктор с детства болел за ЦСКА, но «правым» не был и интересовался именно футболом, а не фанатскими разборками, поэтому «прийти к консенсусу» удалось почти сразу. Быстро согласившись, что «от Курил и до Карпат фанат фанату друг и брат», что «менты — козлы» и что «хохлы — параша, победа будет наша», они с удовольствием начали вспоминать успехи любимых клубов, найдя тем самым почти неисчерпаемое месторождение тостов. Но чем шутливее становились тосты, тем сильнее оба чувствовали, что над разговором нависает тень какой-то недосказанной глубины.

— Блин, поубивал бы этих жопников! — вырвалось наконец у Артура, когда речь зашла о Лиге чемпионов.

— Что за гопники?

— Да не гопники, а «жопники». Ну, которые по любому поводу причитают, что «мы-в-жопе». Тьфу, паскуды! Всякую охоту отбивают что-то делать. Прямо хоть в словарь заноси определение: «Жопничество — род деятельности людей, которые мешают всякого рода деятельности». Придурки, не понимают, что от них только хуже!

— Да прекрасно понимают! — яростно сверкнули глаза Виктора. — Они ж на самом деле и «в жопе», и «руки не к тому месту приделаны», и всё такое. Так ведь только у них самих! А они всех тянут в эту самую жопу, чтоб самим обидно не было.

— Хм… — задумался Артур. Ему как-то не приходило в голову, что «жопничество» — не мнение и даже не позиция, а вполне осознанная цель. — Сам додумался или как?

— Да не «додумался», а по жизни знаю. Даже в морду давал.

— Везёт тебе! Я бы тоже с удовольствием, но они мне только в Интернете попадаются, не выкуришь. Всё, что я могу, — это развесить таблички: «Осторожно, говно!» Чтобы «наивные чукотские юноши» за ними не повторяли.

— Эт точно! Ну и хрен с ними, мы говна не пьём! — Виктор открыл последнюю бутылку. — Я и телевизор из-за них смотреть перестал. Что ни канал, то сплошные канальи… Во! Махнём, чтобы канальи с каналов смылись в канализацию!

«Махнув» и отсмеявшись, Артур вспомнил:

— Кстати, так кинуть кости у тебя можно? А то уже поздно в Тулу ехать.

— Обижаешь! Ты что, хату не снял ещё?

— Не успел, только сегодня приехал. Есть, конечно, пара склепов в Москве, но не в таком же виде туда заваливаться.

— Склепов?

— Кости же в склеп кидают.

— Ну ты даёшь, Артюха! Щас ключ от той комнаты поищу. Только там голый диван и всё.

— Слушай, а зачем тебе вторая комната? Баб водишь?

— Да ну их, этих баб! Я как развёлся, так больше смотреть на них не могу — сплошные кривляки. Просто надо было быстро снять хату, а однокомнатных на примете не было. Вот и плачу теперь в полтора раза больше, чем мог бы.

— А с кем-нибудь скинуться не пробовал? — Артур сообразил, что у него есть шанс не бегать в поисках квартиры и не переплачивать посредникам, и начал осторожно подводить разговор к Очень Важному Вопросу. Но Виктор понял с полуслова — видимо, тоже думал об этом:

— Только заплати завтра за месяц, хорошо? Я не смогу так быстро деньги достать, как достану — отдам половину. За свет и всё такое уже уплачено. Держи ключи — вот входной, а вот от той комнаты.

У него мелькнула было мысль: «Какая неосторожность — давать случайному знакомому ключи от квартиры!», но он резко отогнал её: «Я что, москаль какой-нибудь? Тьфу, над старым телеком ещё трястись! Лишь бы Артюха не струсил, я для него тоже пока случайный знакомый. А завтра, чтобы больше друг другу доверять, перепишем договор на двоих. Парень-то, похоже, мой будущий друг!» Виктор догадывался, что Артур думает сейчас примерно то же самое.

* * *

— Кофе есть?

— Не поможет, тут её самую надо.

— И её тоже. Мы вроде не допили вчера?

— Блин, точно! — через минуту Виктор опять появился на кухне, прижимая к груди початую бутылку.

— Давай кофе, щас «микстуру Малиновского» сделаем.

— Что за она? Так, вот кофе. Сахар надо?

— По вкусу, — Артур насыпал в чашку четыре ложки растворимого кофе, три — сахара, налил полчашки воды, размешал и плеснул хорошую порцию водки. — Попробуй. Не знаю, как тебе, а мне помогает. Да, и закуси пряником.

— Какой Малиновский? Который маршал или врач какой-нибудь? — поинтересовался через пять минут начавший отходить Виктор.

— В данном случае — твой непокорный слуга. Все мы сами себе врачи, однако.

— Так твоя фамилия — Малиновский? — Виктор встал «смирно» и машинально попытался щёлкнуть каблуками, но только шлёпнул задниками тапочек. — Товарищ маршал, разрешите представиться: старший сержант Доронин!

— Ты чего это? — Артур тряхнул головой, которая всё ещё «не пролазила в стакан».

— Шутить изволим-с!

— С бодуна???

— Если с бодуна не шутить, то можно сразу вешаться! Давай быстрее допивай — хозяйка должна за деньгами прийти, я ей звонил.

— Она «общечеловеческими ценностями» возьмёт или надо именно рублями?

— Возьмёт, я уже пару раз так платил.

* * *

Артур Малиновский был настолько скрытным, что даже саму его скрытность не мог заметить абсолютно никто. Если человек остроумен на грани язвительности, разговорчив до болтливости, имеет своё мнение по любому вопросу и не стесняется сразу же его высказать, да ещё и постоянно на виду — может ли у него быть время на какие-то тайные дела или даже тайные размышления? Но Артур знал — может, и не только у него самого.

Чтобы Ужасный Ребёнок был не столь ужасен, ему дают сначала пустышку, потом погремушку, а потом — до самой пенсии — сажают на телевизионную иглу. Конечно, при Новом Мировом Порядке детей, отказывающихся от пустышки, сразу берут на заметку для последующего промывания мозгов, но родителям Артура не привалило счастья жить в Цивилизованных Странах. Остервенело выплёвывавший пустышки двухмесячный карапуз с выразительным не по-младенчески взглядом был завален погремушками и прочей подобной ерундой — без всякого уведомления органов медицинских дел.

Через три года, перепробовав чуть ли не все детские игрушки, он принялся за взрослые. Вешая полку, отец вздыхал с облегчением — наконец-то сынок просто сидит и молча смотрит, а не донимает его бесконечными вопросами! Однако уже на следующий день невыносимый Артюша умудрился заправить в дрель сверло, включить её в розетку и проделать в стене дырку чуть ли не к соседям. Он уже начал заталкивать в стену дюбель, когда примчалась смертельно перепуганная мать, выскакивавшая «на полминуты» к соседке. В столь редкую в трёхлетнем возрасте наблюдательность она не поверила и вечером устроила отцу скандал — он-де чуть ли не нарочно подсунул ребёнку включённую дрель. После этого все инструменты в доме буквально подвешивались к потолку, а Ужасного Ребёнка пришлось срочно учить читать, поскольку семья советских инженеров ещё не успела купить телевизор.