Три мести Киоре (СИ) - Корнеева Наталия. Страница 12

— Удалось узнать что-нибудь о предыдущей жертве? — спросил герцог, уже ненавидевший журчание воды.

Она как будто шептала ему, что всё бесполезно, что следы смыты, что преступника не найти.

— Нашли ее родителей. Они из пригорода, дочь отправилась работать гувернанткой, так как получила неплохое образование. Писем от нее не получали больше месяца, но родители думали, что у нее просто нет денег на бумагу. Об этой ничего еще не знаем.

Сырость лезла под плащ ядовитой гадюкой, хотела там свернуться кольцами и не отпускать. Доран невольно поежился, ощутив, как по шее скатились призрачные капли дождя.

— Вайрел направил сюда?

— Нет. Я сегодня в смене самый старый, — следователь довольно булькнул. — А юнцам и воровки хватит для начала. Тут им делать нечего.

Доран был согласен со следователем: успеют еще опыта набраться. Что-то царапнуло слух, но из-за навалившейся усталости он не сообразил, что именно.

— Будешь вести это дело. Отчитываешься мне лично. В крайнем случае — Вайрелу.

— Опять дело забираете, ваше сиятельство! У нас уже ваших людей за гонцов смерти считают — голодать скоро будем без заработка! — следователь жаловался с легкой насмешкой, так, как можно старому начальнику, с которым прошли уже огонь и воду или же, в их случае, трупы, предательства и кровь.

— Если виконта Оленского не заменят кем-то более умным, я стану и главой управления.

Следователь только вздохнул, похлопав себя по карманам в поисках папирос:

— Тогда не мелочитесь, ваше сиятельство, дело воровки сразу забирайте. Если так рассуждать, то всё равно у вас окажется.

— Какой воровки? — предчувствие царапнуло второй раз.

— Киоре, ученицы Кровавой Эши, какой ж еще. Управлению отдали расследование похищения рубина, а она в тот же день, оказывается, еще утащила целый мешочек брилльянтов у главы торговой гильдии.

Дорану захотелось курить. Откуда-то пришло осознание, что жизнь неисправимо пошла под откос. Или потихоньку стала погружаться на дно болота, что с чавканьем коварно и медленно поглощало его, обманчиво мягко обнимая жижей, почти незаметно, чтобы в какой-то момент наброситься на расслабившуюся жертву. Протянутую следователем папиросу зажал в пальцах, а через мгновение размышлений выплюнул в темное небо дымное кольцо, закашлялся. Лааре ненавидела запах табака… Затоптал окурок под удивленным взглядом. Нет, все-таки мерзкая это вещь, Лааре права…

— Скажи, тебя никакие предчувствия не тревожат?

Следователь, бывший, наверное, чуть старше герцога, задумался. Ему и самому не нравилось то, что стало происходить в городе. Странные трупы тревожной увертюрой выплыли на сцену размеренной повседневности с бытовыми убийствами и грабежами. Искрой фейерверка туда же ворвалась с неведомая воровка. И вдобавок по городу грозовой тучей или мерзким туманом расползались странные слухи, окончательно убивая привычное болотное спокойствие.

— Да, что-то происходит. Не может столько всего одновременно обрушиться на наш Тоноль, — наконец ответил он. — Кстати, ваше сиятельство, слышали о предсказательнице?

— Нет, — он нахмурился: не доложили по недосмотру или не посчитали нужным?

— Несколько раз видели ее в городе. Она постоянно говорит о какой-то мести и спасителе. Но поймать или выследить ее не удалось даже нищим, у которых уши и глаза на каждой улице.

Доран переступил с ноги на ногу. Месть… Против воли перед глазами всплыл яркий хаанатский вьюн на постели императора, а за ним, как по цепочке, появилось смутное видение воровки в его кабинете. Есть связь или это ложный след? Помнится, мастером на такие подачки был упущенный шпион. Голова герцога раскалилась, как сковорода на углях, но ни одной ясной мысли, объяснявшей творившееся вокруг, не было. Он понимал, что будут еще девичьи трупы, что еще будет воровать Киоре и что, возможно, у предсказательницы появятся последователи. А всё только потому, что у него нет информации. Тайный сыск и Особое управление ничего не знали и не узнают так скоро. Доран чувствовал, что вокруг не какой-то банальный заговор ради власти, не преступления сошедшего с ума маньяка, а что-то неимоверно сложнее. И было бы хорошо, если бы все эти ниточки привели к одному преступнику, а не оказались несколькими паутинами, в которых он увязнет, застрянет, не зная, в какую сторону двигаться.

Доран хотел уже ехать домой, отпустив следователя, когда из кустов вырвался взмыленный посыльный с застрявшим за ухом листком.

— Ваше сиятельство, господин Корте просили вас отправиться, — он задумался, но тут же бодро назвал адрес, от которого Доран нахмурился, — сказали, что по делу шпиона!

Усталость оказалась сброшена в сточную канаву. До указанного посыльным дома требовалось ехать час — западная окраина Тоноля находилась сравнительно недалеко. Вайрел звал его в злачные места, где множились притоны и чадили самые плохие мануфактуры, в которых люди работали по восемнадцать часов. Задремавший водитель быстро очнулся и, услышав адрес, покачал головой.

В ночи один квартал Тоноля слабо отличался от другого, разве что на окраине горело несравнимо меньше фонарей, и потрескавшиеся каменные дома тонули в тумане. Закутанные в плащи и отрезы ткани тени скользили вдоль улиц и прятали от света лица. Перебравшие с наркотиками или алкоголем валялись вдоль тротуаров, но никто не спешил им помогать. Дикая вонь курева разъедала нос, и герцог машинально нашел платок во внутреннем кармане кителя (пригодилось воспитание дворецкого, который не мог оставить господина без этой обычно лишней детали!), закрыл им нос.

Окраина, как всегда, подавляла. Император закрывал глаза на торговцев нелегальными вещами, пока они отдавали в казну определенный процент и пока смертность из-за их деятельности не превысила установленного еще прадедом Паоди порога. Иногда Доран, конечно, проводил чистку притонов для профилактики безнаказанности, но это было своеобразной игрой формальностей, ведь все знали: не пройдет и дня, как притоны снова распахнут двери, пусть уже под руководством нового человека. Дворяне приходили сюда с закрытыми масками лицами в поисках лекарства от скуки, а простые люди — в поисках спасения от повседневных бед. Торговцы сладко улыбались каждому, продавая заветный порошок и устраивая клиента на грязной койке в доме, среди тел, многие из которых не доживали и до рассвета.

Вайрел ждал начальника, прислонившись к стене. Доран, прежде чем выйти из машины, отдал платок водителю: герцогу с тряпкой говорить будет неудобно, а слуге он поможет дождаться его. Заместитель без слов открыл скрипучую дверь, сколоченную из досок, пропуская его в грязный барак. Тела вокруг стонали, тянулись за миражами, падали на пол, они выли, и не было от этого спасения лучше, чем убраться из проклятого места. Однако почему-то людей всё равно тянуло в притоны.

Иногда Доран задумывался, увидел бы он Лааре, если бы попробовал, если бы решился отдать золотую монетку торговцу с паучьими глазами и жуткой улыбкой на сальном лице? Всякий раз он прогонял даже тень мысли, а, побывав в притоне, не мог без содрогания думать о том, что он, герцог и князь, в погоне за сладким обманом также корчился бы на матрасе, полном клопов, среди опустившихся простолюдинов. Он знал, что существовали и другие притоны, для богатых, где в отдельных комнатах стояли роскошные кровати, наркотики воскурялись за шелковыми шторами, томно переливавшимися при свечах, а скучавших клиентов развлекали роскошные девицы с мертвыми глазами, напоминавшие механизмы с заложенным алгоритмом действий. Но туда Доран не ходил, поскольку даже не мог подумать, чтобы его коснулась не Лааре, да и обстановка не меняла сути — мерзко это все…

Все мысли и ощущения уложились в несколько шагов до койки, на которой лежал посеревший человек с желтыми от употребления наркотиков глазами и серым лицом.

— И кто это?

— А вы послушайте, — Вайрел ударил мужика в плечо, да так, что тот взвыл.

— Ничего не знаю! Не знаю! Он умер! Умер! Я сбросил его в реку! Монаха! Он бежал, бежал!