Одна дорога из Генуи (СИ) - Зубков Алексей Вячеславович. Страница 41

— Шрам, я подумал и принимаю твое предложение насчет отступных, — сказал Беккино.

— Он один! — крикнул разбойник, отправленный на разведку, — Здесь только конь!

Маккинли шагнул назад, за дерево, а когда показался с другой стороны, держал в руках натянутый лук со стрелой. Шотландский лонгбоу заметно короче, чем классический, и его вполне можно принять за простую палку, особенно в лесу.

Арбалетчики не стреляли без команды атамана, а когда Беккино крикнул «Убить его», Маккинли уже успел два раза спустить тетиву и попасть в обоих. Аркебузиры жахнули, но оба предсказуемо промазали. Рыцарь бросил лук и выхватил меч.

Генуэзцы сначала не успели ударить первыми, а потом не успели отскочить. Маккинли в полтора взмаха положил двоих, но остальные разбежались. Аркебузиры спешно перезаряжались.

Рыцарь оценил обстановку и атаковал в сторону стрелков. Никто не встал на пути, и оба стрелка убежали на безопасное расстояние, бросив оружие и рассыпав порох.

Все противостоящие стороны посмотрели друг на друга.

— Дурацкая ситуация, — сказал Беккино, — Мы на Вас, сэр рыцарь, не полезем. Вы нас не догоните.

Маккинли кивнул.

— Если останетесь тут, то, если и не уснете, то зевнете.

Маккинли снова кивнул.

— Если уедете… Вижу, что не хотите. Но груз-то Вам одному не взять. Не переложить. Не увезти. Во всяком случае, весь. При всем уважении, мессир, надо как-то по-хорошему поделиться.

— Давайте, мы, корсиканцы, поможем Вам убить этих генуэзцев, а Вы нас щедро вознаградите, — предложил Бруно.

— Хорошая идея, — присоединился Бастиан.

Теперь генуэзцы остались в меньшинстве, семь против десяти корсиканцев. И, возможно, рыцаря.

Почти любой рыцарь любитель охоты. И умеет тихо ходить по лесу. Что корсиканцы Шрама, что генуэзцы Беккино — горожане, и в лесу не отличат шаги охотника от шагов дичи.

Фредерик задержался, пока переходил вброд Тидоне. Сражаться в мокрой и холодной одежде ему никак не хотелось, и он потратил время, пока надевал сухие штаны и чулки с туфлями, не забыв тщательно вытереться.

Пока две с половиной банды смотрели на Маккинли, Фредерик пересчитал разбойников и решил, что двое рыцарей против семнадцати простолюдинов соотношение неплохое. Как говорил дядя Максимилиан, половину зарубишь — остальные сами разбегутся.

Сэра Энтони Фредерик сразу не узнал. Зато узнал Томазо Беккино и по началу переговоров догадался, что тот с рыцарем знаком. Стоит ли ждать, пока они договорятся? Или напасть на разбойников самому и вынудить рыцаря продолжить бой?

— Montjoie! Saint Denis! — поскольку рыцарь говорил по-французски, то Фредерик атаковал с французским боевым кличем.

Разбойники снова не приняли бой, кроме двоих ближайших, которые приняли не столько бой, сколько удары. Фредерик прошел через цепь и оказался в центре круга, рядом с Маккинли. Шотландец тоже попытался достать кого-то из врагов, но к его атакам все были готовы и отступили.

— Сэр Энтони?

— Фредерик?

— Вы нас преследуете? Где Ваши солдаты?

— Потом объясню.

— Рад Вас видеть, мессир фон Нидерклаузиц, — церемонно поклонился Томазо Беккино, — Как здоровье Вашей прекрасной супруги?

— Вы очень любезны, — кивнул Фредерик, — И мы, может быть, даже оставим вам жизнь.

— Обратите внимание, мы Вас не грабили, это все дикие корсиканцы.

— Мы не виноваты, нас заставили! — Бруно некультурно показал пальцем на Шрама.

— Да ты же сам к Бастиану с планом пришел! — закричал Шрам, но по-корсикански, и Фредерик с Маккинли ничего не поняли.

При желании любой из разбойников мог убежать. Или даже все сразу. Но под деревьями лежало такое богатство, которое требовало торговаться, договариваться или драться, пока оставался хоть какой-то шанс. Атаковать рыцарей в лоб без подготовки дело безнадежное. Но в спину и предварительно подумав — может и выгореть. И генуэзцы, и корсиканцы отлично умели побеждать, нападая сзади, организованной группой и по предварительному умыслу. Жестами и тихими фразами на своем жаргоне разбойники по двое — по трое согласовывали тактику. Куда бы рыцари не повернулись, на них напали бы сзади. Главное — растащить их, чтобы не стояли спина к спине.

Оба атамана все видели и понимали. Рыцари тоже что-то подозревали, но сильно недооценивали противников.

Маккинли подошел к мулам и мешкам. Посмотрел. Оценил.

— Тысячу дукатов на всех, и можете уйти живыми.

— Мало! — одновременно ответили несколько голосов.

— Тогда режьте лишних, и я дам тысячу дукатов на всех победителей.

Беккино и Шрам переглянулись.

— Мало! — ответили оба.

— Последнее предложение, — тихо сказал Беккино Шраму, — Мочим рыцарей и делим поровну.

— А справимся? — спросил Шрам.

— Предлагаешь взять тысячу на всех?

— Господа хорошие, щедрость — добродетель рыцаря, — воззвал Беккино, — Что вам стоит поделиться по-божески? Отдайте нам дукаты, а слитки заберите себе.

— Это не добыча, которую можно делить, а золото короля, которое нужно доставить, — ответил Фредерик.

— Я согласен, — раздался голос из кустов со стороны реки, — Дукаты вам, слитки мне.

Все обернулись в ту сторону, и из кустов вышел монах с мечом. Вокруг левого глаза у монаха расплывался здоровенный синячище.

Пропустив мастерский удар от своего учителя, брат Витторио потерял сознание и пролежал без движения все время, пока Кокки, Марта и Бонакорси в очередной раз воровали золото.

Он пришел в себя от хлопков по щекам и резкого запаха нюхательной соли. Его нашли монахи и собирались перенести к себе вместе с прочими ранеными и убитыми. Разница только в том, нести мертвого в часовню или живого в трапезную для паломников. Но брат-демонолог не первый раз получал по голове, и от госпитализации отказался. Меч остался там, куда Витторио его положил. То есть, в брошенной пустой телеге. Демонолог повесил верный клинок на пояс и пошел разбираться, что он пропустил.

Засада предсказуемо провалилась. Просто не хватило людей. С одной стороны, покойный Карло Сола сам так рассчитал. С другой стороны, кто же знал, что вместо трех рыцарей будет больше двадцати. Самое обидное, что не хватило всего чуть-чуть. Монахи рассказали, что из обоза ушел только один рыцарь, и тот раненый. Но вместе с ним ушли обе телеги, а вдогонку отправился командир французского отряда.

Настоятель особенно ругался на угон парома. Пеших паломников можно и на лодках возить, а конных, а телеги? Запасной паром стоял на южном берегу под навесом и на подпорках. Конечно, это был не новенький со стапелей паром, а старый, вместо которого год назад поставили тот, что сейчас угнали. Но все лучше, чем ничего. Четверо монахов уже собирались в экспедицию вниз по течению за паромом. Понятное дело, что дальше реки он никуда не делся, да и крайне маловероятно, что его угнали такие матерые речные волки, чтобы смогли вырулить до Календаско. Так что для начала надо найти паром у того или другого берега и выставить на нем караул, чтобы не разобрали на кусочки. Потом уже ломать голову, как вернуть его на место, без весел, без парусов и против течения.

Настоятель южного Парпанезе тоже отправил лодку вдогонку парому. Только не с монахами, а с неудачливыми паромщиками и их взрослыми сыновьями. На ней же он сам и прибыл в северный Парпанезе, чтобы узнать, что тут было и чем закончилось. Все-таки старшим по переправе считался настоятель южной стороны, и это ему предстояло отписываться перед монастырем и епископами обо всех неприятностях, включая утрату парома.

В итоге настоятель остался на северном берегу, а его лодка, на ночь глядя, отчалила с паромщиками, монахами и демонологом. Встречаться с Кокки в одиночку брат Витторио очень не хотел, и попадаться на глаза недобитым французам тоже.