Род Корневых будет жить! (СИ) - Кун Антон. Страница 13

Я специально так предложил, чтобы не было заметно, что я на самом деле не знаю куда идти.

— Вы уверены, Владимир Дмитриевич? — спросил управляющий. — У вас сегодня был тяжёлый день. Может, отдохнёте?

— Да я одним глазком только… — отмахнулся я. — Разок гляну, да пойду спать.

Егор Казимирович отставил на столик пустую чашку из-под кофе и поднялся.

Я тоже встал. И тоже поставил чашку. Хотя, она не была пустой. Как-то за разговорами я про кофе забыл совсем. Пришлось оставить недопитый.

Мы вышли из гостиной и пошли по коридору к лестнице, а потом на второй этаж.

Если я правильно помнил, то в помещичьих усадьбах в моём мире обычно хозяйские спальные комнаты располагались как раз на втором этаже. А вот комнаты гостей — на первом. Видимо, чтобы гости не болтались по дому. Тут было точно так же.

Кабинет, что вполне ожидаемо, оказался рядом со спальнями.

Я протянул руку к дверной ручке.

Но, прежде чем прикоснуться к ней, обернулся и посмотрел на управляющего.

Он спокойно наблюдал за мной. И перехватив мой взгляд, одобряюще улыбнулся:

— Смелее! В худшем случае ничего не произойдёт.

И тут я почувствовал, как мои ладони начало слегка покалывать.

Это было настолько неожиданно, что я убрал руку. И на вопросительный взгляд управляющего, сказал:

— Вы правы, Егор Казимирович. Сегодня был сложный день. Так что я, пожалуй, пойду спать. А завтра уже на свежую голову попробую открыть и посмотреть, что там.

Управляющий не стал спорить. Лишь ответил:

— Как скажете, барин. Если понадобится моя помощь, то позовите.

— Хорошо, — ответил я.

Егор Казимирович, поклонившись, развернулся и спокойно пошёл к лестнице, а потом так же спокойно, не оборачиваясь спустился на первый этаж.

Я снова посмотрел на дверь в кабинет.

С одной стороны, меня подмывало попытаться открыть её. А с другой, я чувствовал какую-то необъяснимую тревогу.

Зависнув между желанием и ощущениями, я вдруг осознал, что так и стою в коридоре и пялюсь на дверь кабинета.

Ну возможно ещё и потому стою, что не знаю, какая из комнат моя. Понимаю только, что рядом с кабинетом вероятно родительская спальня, а моя вряд ли рядом с ней. Скорее всего она находится в другом крыле.

Однако, рассудив, что я в этом доме теперь единственный хозяин, а значит, могу спокойно занимать ту комнату, какую захочу, я вошёл в соседнюю с кабинетом.

Это оказалась как раз родительская спальня. Я понял это по большой двухспальной кровати, коллекции холодного оружия на стене с одной стороны кровати и корзинке на столике с клубочками пряжи и торчащими из неё спицами — с другой.

Как только я осознал, что нахожусь в комнате покойных главы клана и его супруги, меня охватило странное чувство. Как будто я хочу сделать что-то запретное. И я непременно должен это сделать. Но пока не знаю, что и даже не догадываюсь как.

Навалилась странная слабость, и я не нашёл ничего лучше, как сесть на расстеленный на полу ковёр с длинным ворсом.

Я сел, согнув колени и опершись на них локтями, и со вздохом огляделся. Что-то я действительно сильно устал — как-то сегодня всё на раскоряку идёт. Хочу сделать одно, а получается чёрт знает что. Никогда ещё столько не косячил за такой короткий промежуток времени.

Глаза закрылись сами собой, и перед внутренним взором снова замелькали картинки, как тогда в душе. Только в этот раз картинки не были хаотичными. В этот раз все они так или иначе были связаны с проявлением силы или с чем-то необычным. Начиная с того, что я увидел приближающуюся сквозь дымовую завесу пулю, а в следующий момент открыл глаза на кладбище. Потом поднимающиеся над телами облачные волки. Моё удивление — почему волки? Ведь фамилия убитой семьи Корневы… Должны быть корни, а тут — волки. И фамилия того, кто решил нас уничтожить — его светлость князь Волков Александр Петрович. Случайно ли такое совпадение? Что-то подсказывало: нет.

Потом было дрожание воздуха и, наконец, покалывание ладоней. И закрытая дверь в кабинет.

Я не знал, как со всем этим разобраться. Что мне делать со всей информацией, которую я получил от Егора Казимировича — про чёрного колдуна, защитные барьеры реликвии и документы. А ещё ведь есть деревня и волколаки с лютыми мертвецами!

И посоветоваться не с кем. Вот совсем не с кем! Нужно чтобы и человек был компетентный, и я ему доверял. А таких людей вокруг меня сейчас просто нет.

А потому я лёг на ковёр так, чтобы мне было видно коллекцию холодного оружия. Почему-то она меня успокаивала.

Как-то лениво просквозила мысль, что обычно коллекция — это предмет гордости коллекционера. И он старается продемонстрировать её гостям или другим коллекционерам. А тут в спальне… В спальню гостей не поведёшь, чтобы похвастаться новым приобретением.

Тогда вот этот меч с резной рукояткой и такие же резные ножны, сабля с потёртыми ножнами и парочка кинжалов тоже с ножнами либо настолько дорогие, что показывать их другим чревато. Но тогда они скорее были бы в защищённом кабинете. Либо это и не коллекция вовсе. А вполне себе то, чем глава рода пользовался постоянно. Так же, как и его жена вон теми клубками и спицами.

Но если про клубки и спицы понятно — женщины любят всякое рукоделие. То вот меч, сабля и кинжалы — в повседневности я им применение найти не мог. Не хлеб же ими резать в конце концов!

А значит, есть что-то что ускользает от моего взгляда.

Но я всё ещё видел меч, саблю и кинжалы, хотя глаза мои уже были закрыты, а дыхание стало ровным и размеренным.

Глава 9

Ко мне подошёл белый волк с бакенбардами, ткнул носом мне в плечо и сел примерно в метре от меня.

Я тоже сел, оставаясь глазами с волком на одном уровне.

Как ни странно, но здесь, в родительской спальне, с холодным оружием на стене позади него, этот волк смотрелся вполне естественно.

Или я спал и это мне снилось?

Нет, не снилось — волк широко зевнул, и я почувствовал запах из его пасти.

Это был запах силы. Я сразу узнал его.

В мире силы уважают силу. Значит, и я должен продемонстрировать её.

Зевать, как мой гость, я не стал, но спросил у волка:

— Ты зачем пришёл? Помочь или просто так.

— А ты как хочешь? — спросил волк.

— Я хочу обрести силу.

Не знаю, почему я сказал именно так. Но чувствовал, что именно так я должен ответить волку.

— А зачем тебе сила? — спросил волк?

Ответ на этот вопрос я знал.

— Защитить деревню и усадьбу, — не задумываясь, ответил я.

На что волк снова широко зевнул.

— Ну защитишь, а дальше что? — лениво спросил он через некоторое время.

И я задумался: действительно, и что?

Смог бы я не допустить, чтобы Фёдор и его товарищи погибли, если бы был сильнее? Наверное, смог бы. А дальше что? Разогнал бы волколаков и лютых мертвецов и стал бы героем. И все смотрели бы на меня с восторгом и уважением. А не так обречённо, как сейчас… И волковские прихвостни бы не смели бы наезжать. Наоборот, почтительно спешились бы и уступили мне дорогу.

— Нравится? — с ухмылкой спросил волк.

— Нравится, — признался я.

И тут же понял, что обязательно появится кто-то сильнее меня, кто захочет испытать мою силу. Чем сильнее я буду становиться, тем сильнее у меня будут противники. И мне придётся тренироваться снова и снова, чтобы становиться ещё сильнее. Вся жизнь в гонке за силой. Пока не появится кто-то кому я уступлю. А он появится, потому что всегда приходят молодые и злые. А ты моложе не становишься.

И сразу как-то скучно стало, и я понял, почему волк зевнул. А потому я поправил ответ:

— Но не для этого я хочу обрести силу.

— А для чего же? — поинтересовался волк.

Причём именно поинтересовался — ленивое выражение исчезло с его морды, и даже появилось некоторое оживление.

— Я хочу наказать мерзавцев, которые идут по головам, которые ради развлечения или каких-то сиюминутных целей с лёгкостью причиняют людям боль.