Род Корневых будет жить! (СИ) - Кун Антон. Страница 17

— Тут ведь вот какое дело, Владимир Дмитриевич, — сказал он. — Когда ты в бою, нужно думать о бое. Иначе оглянуться не успеешь, как лишишься головы.

— Это-то понятно, но… — начал было я, однако старик перебил:

— А что «но»? Вот хочет человек тебя толкнуть? Разве это твоя проблема? Это его проблема. Он же хочет? А у тебя дело есть — вон, лопату в сугроб засунуть. А ты его пропусти! Позволь ему…

— Так он же меня толкнуть хочет! — я сделал акцент на слове «меня».

— А ты этого хочешь? Ну, чтобы он тебя толкнул? — глядя своими хитрыми глазками мне не то что в глаза — в душу, спросил дед Радим.

— Нет, не хочу, — уверенно ответил я.

— Ну так не подставляйся!

И я вспомнил, как дед Радим проходил через толпу — тут приостановится, тут отклонится, тут развернётся, тут присядет… Он просто делал своё дело — условно говоря, шёл сунуть лопату в сугроб, а парни которые хотели его толкнуть… Это были их проблемы, не его. Он реагировал на их выпады и занимался своим делом.

Осознав это, я завис.

— Вижу, Владимир Дмитриевич, вам кое-что осмыслить нужно, — дед Радим похлопал меня по плечу. — Идите в избу. Вон Дуня пошла к дому. Значит, скоро бабы обедать позовут.

Уходить не хотелось, хотелось повалять дурака вместе со всеми, но дед Радим строго глянул на меня:

— Хватит вам на сегодня! И так разворошили… — сказал он. — Завтра продолжим.

Мне не осталось ничего другого, как развернуться и потопать к воротам. Как-то было грустно. Уходить совсем не хотелось. Понятно, что ни в какую избу я не пойду, а отправлюсь в усадьбу. Тем более там завтрак Матрёна принесла. И чего я не позавтракал? Сейчас как-то силы все разом закончились…

Ушёл от тренировочной площадки я недалеко. Из тени ближайшего дома мне навстречу шагнул Мо Сянь.

Он сразу же соединил руки в кольцо и поклонился мне:

— Молодой господин.

От неожиданности я растерялся и спросил у него:

— И давно вы тут?

— Давно, — ответил Мо Сянь. — Я пришёл почти сразу же, как и молодой господин.

— А что не присоединился к тренировке? — спросил я.

На что Мо Сянь, снова соединив руки в кольцо, вежливо поклонился. Молча.

Ну и чёрт с ним! Я вообще уже хотел есть, а остальное — не мои проблемы.

И я пошагал по улице.

Китаец пошагал следом за мной.

А следом за нами лениво пошагали два мохнатых лопоухих пса. Они были похожи, как близнецы-братья.

Я уже прошёл мимо большой избы и подходил к воротам, когда на крыльцо вышла Бажена.

— Владимир Дмитриевич! — окликнула она меня. — Что ж вы мимо проходите! Щи готовы. И пироги испеклись. Пойдёмте с нами отобедаете!

Под ложечкой противно засосало, и я подумал: а почему, собственно, я должен идти в усадьбу? Я ж и тут поесть могу! Да заодно ещё с дедом Радимом поговорю о чём-нибудь. Он мужик умный. На некоторые вещи интересно смотрит. Да и про магию точно что-то знает. А то у меня по поводу магии в голове была полнейшая каша.

Я повернулся к китайцу и предложил:

— Как думаете, Мо Сянь, может, нам зайти, пообедать тут?

— Как скажете, — китаец снова поклонился.

Интересно, ещё только сутки прошли с того момента, как я оказался здесь, в этом мире. А было такое ощущение, что мне тут всё родное, особенно в деревне.

Возможно, это потому, что вчера мы вместе отбили атаку волколаков и лютых мертвецов.

Ну, ладно! Это они отбили! А ко мне отнеслись тепло, несмотря на мои косяки. И несмотря на смерти товарищей…

Я собрался с духом, и мы вместе с китайцем поднялись на крыльцо.

Бажена протянула полотенце.

— Вон там рукомойник, умойтесь да за стол.

Рукомойник стоял в стороне от крыльца, ближе к углу здания.

Я кивнул Мо Сяню, чтобы он взял полотенце, потому как его руки однозначно были чище моих.

Заканчивая умываться, я увидел, как по улице идут парни вместе с дедом Радимом.

В окружении молодых и крепких мужчин дед Радим не выглядел стариком, но вот вчера, когда я приходил сюда он еле ковылял.

Это было странно — вот такое его омоложение. Однако я, увидев раскрасневшиеся и улыбающиеся лица, и сам разулыбался.

Дождался парней и передал им полотенце, с удовольствием наблюдая, как они отфыркиваются от воды, как брызгают друг на друга, весело гогочут и продолжают валять дурака, только теперь как бы слегка, не бросая друг друга на землю.

Умывшись, так же со смехом парни отправились в избу. Ко мне подошёл Богдан, приобнял меня за плечи и сказал:

— Пойдём, барин! Перекусим, что там наши хозяюшки нам приготовили.

Когда мы вошли в избу, я сразу вспомнил вчерашние поминки. Стало как-то странно видеть улыбающиеся лица. И я, наклонившись к Богдану, негромко спросил:

— А Фёдора и других воинов похоронили что ли?

Богдан, нахмурившись, стёр с лица улыбку и пригладил свой чуб. Потом ответил:

— Завтра хоронить будем. Приходи, барин, попрощаться. Скажешь добрые слова им в дорогу. Чтобы Род осветил им путь сквозь тёмные миры до самого Источника.

— А где они сейчас? — спросил я, не успев подумать.

Богдан с удивлением глянул на меня и ответил:

— Так по своим домам. Близкие прощаются с ними.

Попытавшись как-то сгладить момент, я пробормотал:

— Так вроде траур, а тут все улыбаются.

Богдан с ещё большим удивлением посмотрел на меня.

— А зачем омрачать им путь нашими слезами? — спросил он и добавил: — Вы после кадетской школы какой-то странный вернулись. Сильно изменились. Как будто другой человек…

— Есть немного, — согласился я.

Знал бы Богдан, насколько он прав!

И чтобы как-то сгладить возникшую неловкость, я спросил:

— А во сколько завтра подойти?

Богдан глянул на меня и покачал головой.

— Вроде и понимаю, что про завтра спрашиваете. Но спрашиваете так, что не понятно.

— Я про часы, — пояснил я, лихорадочно пытаясь вспомнить, видел ли в этом мире хоть где-нибудь часы и понимая, что не видел.

Богдан почесал затылок.

— Так нет у нас часов! — ответил он. — Слыхал я от вашего батюшки про такую диковинку, но не видел ни разу.

Я облегчённо выдохнул, понимая, что ещё чуть-чуть, и мне пришлось бы рассказывать, кто я и как попал в это тело. А так хорошо, что такой предмет, как часы, в этом мире существует. Хоть объяснять не пришлось.

Тем временем женщины начали раздавать миски со щами. Пироги уже стояли на столе.

Миски-то ставили, но никто не торопился брать ложки. Все сидели и чего-то ждали.

Я тоже сидел и ждал.

Богдан наклонился ко мне и прошептал:

— Барин, обращение к Роду, как старший скажите… Все ждут.

— Не привыкли ещё Владимир Дмитриевич, — снисходительно сказала Дуня, которая оказалась рядом и слышала слова Богдана.

А я готов был провалиться сквозь землю, понимая, что понятия не имею, как эти обращения говорить.

Глава 12

Я поднялся и, пряча за торжественностью мандраж, сказал:

— Я сегодня сюда пришёл не как барин, а учиться. Я здесь сегодня младший из младших. Поэтому обращение к Роду пусть скажет тот, кого здесь все уважают и слушаются. Дед Радим…

Я видел: мужикам мои слова понравились. Но мне было немного не до этого — я был рад, что нашёл выход из создавшегося положения. Уж если мои расспросы про Фёдора и других погибших вызвали в ответ вопросы у Богдана, то что произошло бы, начни я нести околесицу, я даже представить не могу. А ведь по логике я должен знать все эти слова! Владелец тела ведь слышал их каждый день да в день по несколько раз… Ну почему мне не осталось его памяти?!

Дед Радим тем временем поднялся и поклонился мне.

И снова я отметил, что он помолодел со вчерашнего.

— Спасибо, Владимир Дмитриевич, за доверие, — сказал дед Радим.

Я кивнул, мол, говори!

Дед Радим взял в руки миску, и все тут же подняли свои миски со щами.

Я само собой присоединился ко всем.

— Великий Род! — начал дед Радим. — Благодарим тебя за то, что у нас есть эти щи и эти пироги. А также за то, что мы можем все вместе сидеть за одним столом!