Под чёрным солнцем (СИ) - Ворон Ярослав. Страница 19

* * *

— Папа?.. — с надеждой вскинулась девочка.

— Жив твой папа, — Евгений Вячеславович закурил и налил крепкого чаю себе и вошедшей следом Лене. — Её вот благодари! Сама-то операция не самая сложная, но если бы она не держала, мы бы просто не успели.

— Можно сигарету? — разлепила пересохшие губы Лена.

Хирург машинально протянул открытую пачку, совершенно не задумываясь, сколько примерно лет может быть девушке — как-никак не малолетка на улице стреляет, а боец, только что сражавшийся плечом к плечу с ним!

— Спасибо, — Лена отпила глоток чая. — С девочкой всё в порядке?

— Вроде да, только перенервничала сильно.

— Да, меня посмотрели, сказали, ободралась только об асфальт. И таблетку дали, чтобы я успокоилась, — девочка, похоже, уже немного отошла от потрясения.

— А маме-то позвонили? Волнуется же небось! Да, зовут тебя как?

— Маша. Нет, маме не звонили, у меня нет телефона. У папы есть.

— Разбился его телефон, — заволновался хирург. — Номер-то мамин знаешь? — он начал набирать на своём мобильнике диктуемые Машей цифры.

«Вот ведь влипла почти в ту же историю, что и Даша!» — усмехалась про себя Лена. — «Тоже машина, тоже наезд, только Даша смогла малыша придержать в последний момент, а я — нет, я по-другому удержала. Хотя что тут удивительного? Самые частые несчастные случаи в Москве — это именно автомобильные аварии. Фея Маша, фея Даша…» — её мысли почему-то стали уноситься совершенно не в ту степь. — «Фея Маша?» — она наконец осознала, что за таракан так неудержимо лезет ей в голову.

— Чёрт! — хирург закончил разговор. — Извините, я не вам. Маша, мама не может сейчас за тобой приехать.

— Я знаю, — спокойно кивнула девочка. — У меня брат маленький.

— Давайте я Машу домой отведу, — предложила Лена.

— А вы-то кто такая? — у Евгения Вячеславовича наконец появилась возможность спокойно разглядеть «колдунью», как он называл её про себя. Невысокая, даже, можно сказать, миниатюрная. Тёмные волосы с рыжинкой, тёмно-зелёные глаза, бледное, какое-то аристократическое лицо. Одета красиво и со вкусом, очень изящные серьги с зелёными камешками, такое же кольцо на левой руке… Нет, не «колдунья» — фея!

— Елена. Как вас по имени-отчеству — я знаю, — глаза девушки смотрели с какой-то печальной отстранённостью, как будто она была не вполне здесь. «А ведь так оно и есть», — подумал хирург. — «Ты именно что «не вполне отсюда», если можешь не дать умереть человеку, потерявшему почти всю кровь».

— Что ж, не буду больше ничего спрашивать, — вздохнул он. — Чудеса в жизни тоже должны быть. Маша, ты далеко живёшь?.. Ага, минут пятнадцать пешком. Пойдёшь с Леной?

— Пойду, — девочка улыбнулась и встала.

— Да, Елена, простите, сколько вам всё-таки лет? — решился наконец спросить Евгений Вячеславович, оценив профессиональным взглядом девичьи руки феи, совершенно не вязавшиеся с нарядом взрослой девушки и глазами совсем уж зрелой женщины.

— Четырнадцать, — спокойно ответила Лена, и хирург наконец понял, что бок о бок с ним в операционной стояла даже не девушка, а девочка-подросток, только-только вступающая в юность. Слишком рано повзрослевшая девочка.

* * *

— Маша, ты плохо себя чувствуешь или просто домой не хочешь? — Лена заметила, что девочка плетётся откровенно нехотя.

— Не хочу, — призналась Маша. — Мама дёргать начнёт: «Опять с книжкой села? Иди с Полинкой поиграй!» Ну, с сестрой. А с ней трудно, — она печально, совершенно не по-детски, вздохнула, и девушка поняла, что Полина чем-то больна. — Только успокою её, играть начинаем — «Картошку почисть, почему я одна должна? У меня ребёнок маленький!» Полинка плачет, с мамой поиграть хочет, а мама одним Жориком занимается, от нас только отмахивается. Через два года и Жорика бросит, новую ляльку себе родит.

— «Ляльку» — это она так выражается? Кстати, вас трое детей у неё?

— Ага. Четверо, Андрюша ещё.

— А сколько кому лет?

— Мне одиннадцать уже. Андрюше шесть, Полинке три, а Жорик маленький совсем.

— А папа что? А бабушки с дедушками?

— Папа только, по выходным. Хотел нас с Андрюшей в зоопарк сегодня сводить… — девочка начала плакать, прижавшись к Лене.

— Подожди, так он с вами не живёт? А Андрей-то где?

— Не пустили его. Полинку тетёшкать заставили вместо меня! — чувствовалось, что Маше очень обидно за брата. — А у него не получается, Полинка плачет, а мама только кричит на них. И у папы не получается, — она опять расплакалась. — Папа с нами живёт, только он поздно с работы приходит. Хочет со мной поговорить, а мама нас спать гонит, чтобы про Жорика ему рассказывать, один Жорик у неё на уме!

«Какая же я маленькая ещё!» — с горечью поняла Лена. — «Взрослость-то есть, а опыта и знаний — мизер! Что творится с Машиной мамой — не понимаю, что с Полинкой — тоже не понимаю, как помочь — тем более. Будь здесь Ната с Артуром… Нет, надо самой! С кем-то по-настоящему взрослым посоветоваться не зазорно, но с кем? Степаныч — мужчина, Кристину я знаю плохо, да и на работе она… Стоп, Елена! А родная мать-то у тебя есть? Ты просто привыкла уже, что это она — неразумный ребёнок с водочной погремушкой, но мама же не пьёт больше».

— Маша, а давай возьмём Андрея и сходим в зоопарк? Успеем ещё, — предложила она.

— Не хочу без папы, — укоризненно посмотрела девочка. — И Андрюшу мама не отпустит. А Полинка как же? Ой, пришли… — Маша обиженно нахмурилась — ей очень не хотелось расставаться с новой знакомой, и Лена почувствовала это.

— Давай посидим минут пять, — она показала на скамейку. — У тебя дома, я так понимаю, мама поговорить не даст?

— Ага. Она меня с Полинкой играть отправит, а сама тебе про Жорика начнёт — «мы покушали» да «покажи тёте, как мы улыбаемся», — девочка довольно умело спародировала маму.

— Ну что ж, послушаю, — девушка слегка рассмеялась. — И заодно приготовлю вам что-нибудь.

— Ой! Мама же просила хлеба купить и сосисок, а деньги у папы остались, — вспомнила Маша. — А больше ничего нет дома.

— Давай лучше пиццу закажем, — несмотря на свою раннюю взрослость, Лена всё-таки была подростком и любила всякий фастфуд.

— Мама не разрешит. Жорик тоже в рот потянет, а у него диатез от всего. И ей самой нельзя.

— Ладно, сосиски так сосиски, пошли в магазин! Мороженое будешь?

— Тогда и Андрюше надо, — улыбнулась девочка. — А мама не разрешит.

— А с Андреем-то что? Горло, что ли, слабое?

— Андрюше можно, это Жорику нельзя, — объяснила Маша. — Мама ничего вкусного не разрешает домой приносить.

«Бедный Жорик!» — подумала девушка. — «Мало того, что самому всё вкусное вредно, так ещё и остальные дети уже тихо ненавидеть начинают из-за мамашиной дури».

— Сколько ему? — уточнила она. — Скоро год? Ну да, рано ещё мороженое есть. А с Полиной, кстати, что? Она ведь больна, так?

— Да, почти не ходит, и руки непослушные, — Маша вновь вздохнула. — Оборвано у неё что-то в голове, ей только со мной лучше становится.

«Леренна!» — Лена, конечно, знала о даре тарлаонской Первой ученицы и об исцелении Мхитара. — «Но она тоже ушла в иные миры… Стоп, а с чего вдруг Маша употребляет то же слово — «оборвано»? Видит, что ли? Как Леренна?»

— Маша, а ты догадываешься, кто я такая? — девушка резко остановилась.

— Да, — понимающе посмотрела Маша. — Фея. Но я маме не скажу.

— К сожалению, пока только ученица, — Лена потянула девочку к скамейке и сняла кольцо. — Давай проверим — может быть, ты тоже будешь феей?

— Как Гарри Поттер? А волшебная палочка у тебя где?

— Как Таня Гроттер, — поправила девушка. — Ты же знаешь, что в России палочками не пользуются, у нас магические кольца, — она надела кольцо на палец Маши. — Что на нём написано?

— По-английски что-то, но мы такие слова ещё в школе не учили.

— Маш, не всё, что написано латиницей, написано по-английски! Палочкой на земле изобразить можешь?