Карат. Чёрное сердце (СИ) - Синякова Елена "(Blue_Eyes_Witch)". Страница 19
- Мишка, разве ты не говорила, что твой отец богат, знаменит и не имеет проблем со вниманием женщин? - Нефрит чуть изогнул бровь, заставляя меня внутренне содрогнуться, оттого что снова в нем мелькали те язвительные и высокомерные нотки, которые обычно явственно слышались в сладком голосе Карата. Они заставляли вспомнить о нем. Снова.
- Разве ему есть смысл заниматься поиском сомнительных девушек еще и с помощью каких-то сомнительных мужчин?
- Если бы смысла не было, Робстон не появился бы в том заведении, где мы его и упустили, - лаконично заявил Сапфир, на что я кивнула в согласии, замечая, как Райли успел это заметить, продолжив все так же приглушенно, словно у дома могли быть лишние уши:
- Через пару дней откроется новое заведение этого типа. Приглашены все специальные клиенты.
- Откуда такая информация?
Райли криво усмехнулся, отпивая чай и чуть пожимая плечами, но от меня как и от остальных Беров не укрылось то, что он пытался спрятать глубоко внутри себя. Страсть.
- У полиции достаточно источников, о которых гражданским лицам знать не стоит.
- Играете в плохих копов, задерживаете преступников, а потом отпускаете их взамен на то, чтобы они работали на вас? – хмыкнул Нефрит, на что Райли улыбнулся хоть и очаровательно, но явно скрывая что-то такое, до чего простым нюхом было не добраться.
- Не работали. Просто иногда делились слухами из своего преступного мира.
- Значит через несколько дней? – вскинул брови Нефрит.
- Два дня в запасе.
- Мы должны быть там! - уверенно кивнула Мишка, заглядывая в глаза Сапфира, который кивнул в ответ, а потом почему то оборачиваясь на Нефрита, словно именно на него были возложены все права и обязанности Карата в отсутствие отца.
Нефрит никак не отреагировал на этот взгляд Мишки, глядя сосредоточенно только на Райли, и я была почти уверена в том, что он копался в его душе как только могли это позволить его обостренные чувства, что не изменились даже с тем, что все называли испорченной кровью.
Теперь и моя кровь была такой.
Но внутри ничего не изменилось.
- Мы просто войдем и все? – обратился он к Райли.
- Достанем особые пригласительные, которые получают только специальные клиенты.
- Как достанем?
- Оставьте это мне, - улыбнулся Райли, снова отпивая чая.
Кажется на этом вопрос был решен, и Мишка успокоилась, а Тайга улыбнулась, когда парень позавтракал и уже обирался домой с целой горой контейнеров с едой от мамы Зои для Штиля:
- Приходи еще пораньше! Покажешь нам новые приемчики!
- Постараюсь заглядывать после ночных смен, - улыбнулся он, подмигивая и скрываясь в лесу, чтобы вернуться домой и наконец-то выспаться.
День шел своим чередом.
В заботах о малышах, в помощи на кухне девочкам под их милый лепет и смех, в ворчании отца, когда вернулся Янтарь с горой мороженного, только не ванильного, как хотел папа, и в хохоте братьев, потому что бедняге Янтарю снова пришлось нестись в город за нужным мороженым.
Но где-то под ребрами словно засела заноза.
Крошечная. Совершенно незаметная. Но она жгла своим ядом, отравляя кровь и заставляя меня вздрагивать от любых шагов, которые раздавались позади.
Я никогда не была пугливой. И уж тем более никогда не отступала ни на шаг назад от того, что могло пугать или загоняло меня в угол, потому что так поступали только жертвы.
Его не было рядом.
Его хищной, гнетущей энергии, которая забиралась под кожу и росла, словно раковое пятно, стоило ему только коснуться меня единожды.
Но было жуткое отвратительное ощущение, словно он поставил на мне метку, которую невозможно было стереть, смыть, отшоркать, даже если стереть кожу в кровь.
Она отравляла мою жизнь с того самого дня, как мы оказались в том проклятом баре.
Это гложило меня. Не давало дышать спокойно. Не давало расслабиться.
Это раздражало меня!
Как может раздражать бойца неспособность запомнить маневр, который сделает сильнее.
Сколько бы я не тренировалась, сколько бы не выжимала свои силы до полного изнеможения, а у меня не получалось переступить эту черту.
Хуже всего было ночью…
Пока Тайга сладко спала, раскинувшись на своей кровати, я не могла найти покоя в этой кричащей тишине, где самой себе я казалась потерянной и одинокой в том, что внутри меня кружило и душило, а я делала вид, что ничего не происходит.
Особенно тяжело было сегодня, потому что Север и Мия совсем не спали, а…кхэм…обновляли метку.
С тех пор, как я дала свою кровь Мие после родов, а она мне свою, чтобы я стала максимально невидимой для всего своего рода, наша связь с ней стала куда сильнее, чем мы сами могли это предположить. Думаю, что я была вторым Бером, после самого Севера, который чувствовал девушку так, словно на ней был маячок, а во мне станция слежения.
Именно ее эмоции я ощущала сильнее и ярче, чем всех остальных девушек, никогда до этого не задумываясь о том, что смогу стыдливо и жадно впитывать их в себя сейчас.
Ее эйфорию от близости с горячо обожаемым мужем, красивее которого едва ли можно было найти. Ее внутренний жар и жажду до его откровенных и горячих прикосновений.
Черт! В какой то момент, я поняла, что даже дышу так же отрывисто и рвано, как Мия, которая была на втором этаже за закрытыми дверьми, отчего на теле выступили солеными капельки холодного пота.
Эта нега пленяла.
Она кружила голову и тянула за тонкие золотые ниточки всех дрожащих рецепторов, скручивая их в единый запутанный узел, из которого было просто не выбраться, потому что я знала теперь, что это далеко не предел.
Что может быть еще ярче, еще сочнее, еще слаще.
До черных звезд перед глазами.
До полного помутнения рассудка, когда уже ничего не важно, кроме этой ядовитой бурлящей энергии, которая так похожа на адреналин и опьяняет, словно забродившие душистые ягоды поздней терпкой осенью.
И было неправда, что я хотела избавиться от этого ощущения, что подбиралось ко мне удушливой волной, от которой напрягалась каждая мышца в теле. Я хотела этого. Еще.
Но всеми силами запрещала себе, пообещав клятвенно после поцелуя с Каратом, что больше я ни за что не прикоснусь к себе, позволяя этому яду пленить меня еще сильнее.
Всеми силами я пыталась отгородиться от эмоций Мии, которые взрывались и в моей крови через нее, что были слишком яркими и кричащими, чтобы совсем не обращать на них внимания.
Как когда то в далеком детстве я усердно считала белых медведей, прыгающих через льдины, плотно сомкнув ресницы и не позволяя себе пошевелиться, потому что даже трение кожи о простыню было сродни маленькому наслаждению, которое могло повлечь за собой полное падение в бездну.
Я снова видела их под плотно сжатыми веками и дрожащими от усилия ресницами.
Ту пару в клубе. Их тела, которые сливались в едином танце.
Руки мужчины – красивые, сильные, с тугими венами под загорелой кожей – они сжимали бедра девушки, оставляя на ее коже отметины, и заставляя ее двигаться навстречу своему телу. Насаживая ее на себя до резких глухих шлепков. Заставляя ее прогибаться так сильно, что даже я ощущала это напряжение в спине.
Ощущала его дыхание на собственной коже и горячие ненасытные губы, которые касались жадно и жарко, не боясь причинить боли, потому что через нее познавалась эта жуткая черная страсть.
Ощущала аромат его тела, который был такой пьянящий и такой чертовски знакомый, что я содрогнулась, хрипло выдохнув во мрак душной ночной комнаты.
Карат!
Сердце тут же захлебнулось не то от восторга, не то от попыток сбросить с себя его ядовитую пелену, которая проникала в кровь, подобного сильному наркотику, опьяняя и путая разум своей черной чувственностью и похотью.
Подождите…
Я тяжело сглотнула, замерев, и слыша, как сердце заколотилось сильнее и затравленнее, отдаваясь шумом в пульсирующих висках.
Больше это не были мужчина и та девушка из бара.