Л.Е.С. Пробуждение (СИ) - Хорс Игорь. Страница 40

Митька снова закашлял, согнувшись пополам.

— Да, поехали. И поскорее. А то мой друг совсем плох.

Мы сели в машину, неслышно она тронулась, набрала скорость. По кольцу объехали площадь. Я успел зацепить взглядом за высоким забором огромное пространство воды — пруд. За ним стеной вставал Лес, гигантский, бесконечный, всесильный. Потом мы скатились с горки, и, кроме высокого бетонного забора, осталось только серое темнеющее небо.

Так ли уж мне хотелось вернуться в Лес?

Я так не думаю. По спине пробежал холодок от мысли, что нам снова нужно будет туда попасть. За бетонными стенами казалось безопаснее.

И привычнее для меня.

Но выхода не было.

Тем более, что там, в общине, тоже не все было хорошо. Это связано с Захарием. Что там происходит? Как я узнал об этом?

Кто-то или что-то шепнули мне об этом.

Это было какое-то новое ощущение, подсознательное. Словно кто-то шептал из другого угла, как на приеме у отоларинголога, а мне необходимо было максимально сосредоточиться, чтобы услышать. И самое скверное, что об этом шепоте никто заранее не предупреждает. Сколько я таких сообщений мог прослушать?

Машина остановилась у выхода в Лес.

Мы вышли.

— Не забудь, — напомнил Ант, когда мы стояли у опускающихся со скрежетом ворот. — Через каждые полчаса, э, ну ладно, через каждые пятьсот метров включай связь. Наши аккумуляторы проработают месяц, на этот счет не переживай.

— Хорошо, — сказал я, хотя смутно догадывался, о чем он говорил.

Митька снова закашлял.

— Может тебе меду съесть, а, Митька? — спросил я. — Он же очень полезный!

— Нет, — ответил он, отхаркиваясь. — Нам надо в Лес, быстрее.

— Хорошо, Митька, мы идем, — и обращаясь к Анту и Дану. — Ну, все, ребята, нам пора, пока мой друг не задохнулся от вашего гостеприимства.

— Да я все понимаю, Ник, — ответил Ант. — Давайте, до связи.

И мы заторопились — Митька почти побежал — за периметр.

Преодолев полосу отчуждения, углубившись на несколько метров в Большой Лес, я обернулся. Часть стены, плита, которая служила им еще и подъемными воротами, уже поднималась вверх. Металлического скрежета отсюда слышно почти не было. Но я старался запомнить этот звук. У отшельников этого не было. И почему-то на меня это действовало угнетающе, словно мне не хватало этих металлических звуков, кислотных запахов, серых бетонных стен. Да и вообще, близкой мне цивилизации.

Митьку я нашел чуть дальше у ствола огромной березы. Он стоял, обхватывая рельефную башню, уходящую в небо.

— Лес! — шептал он завороженно, прикрыв глаза, рот растянут в умильной улыбке. — Как мне тебя не хватало!

— Ну, я вижу тебе полегчало! — сказал я.

Митька оторвался от дерева, обернулся. Чудо какое-то: минуты не прошло, как мы в Лесу, а мой напарник цветет и пахнет!

— Воздух-то какой! — сказал он, вдыхая полной грудью.

В открытом небу Городе смеркалось, а в Лесу темнота проступала из всех уголков еще отчетливей. Скоро совсем стемнеет.

— Может, поторопимся? — спросил я. — Раз уж тебе полегче стало.

— Да, да, — засуетился Митька. — До ночи бы успеть.

— Вот именно. Я темноту не люблю.

— Дело даже не в темноте. Ночью другие звери просыпаются, растения хищные оживают. Я-то привычный, а ты, боюсь, вляпаешься куда-нибудь.

Вот те раз! Забеспокоился обо мне. Или напугать решил?

В любом случае, лучше к нему прислушаться, и ни шагу в сторону!

— Пойдем другой дорогой, короче, — сказал Митька, поправил мешок на спине, двинулся через траву. — Только там парочка мест нехороших, но мы пройдем, если аккуратно. И если ты будешь слушать меня!

— Слушаю и повинуюсь, — ответил я, шагая за ним, стараясь след в след.

Мы не стали огибать пруд, как шли сюда, а сразу углубились в Лес.

Первые полчаса дорога была знакома — высокая трава, деревья, земля чуть влажная, но без особых преград мы пробивали себе путь. Потом дорога стала резко опускаться вниз. Мы, держась за траву и кусты, заскользили в глубокий овраг. Деревья сменились большими колючими кустами. Земля стала сырой, небо над нами как-то быстро потемнело, все вокруг стало серым, запахло плесенью.

Внизу оврага под ногами стал пружинить мох. Мы двинулись по дну оврага. Можно было идти подпрыгивая, шаг увеличился. В голове вдруг возникла черно-белая картинка из телевизора: безжизненный ландшафт, черное небо, два астронавта неуклюже прыгают по поверхности, взметая облачка пыли.

Я подумал, что память небольшими вот такими картинками возвращается ко мне. Вот только сама или это Система помогает каким-то образом оживлять нейроны в мозгу? Спросить — так не ответит же.

В очередной раз, уже привычно подпрыгнув на очередной моховой кочке следом за Митькой, я прорвал верхнюю оболочку и чуть не по самые помидоры ухнул в пропасть. Но как? Митька только что по ней прыгнул! Или я тяжелее на десяток килограмм, или прыгнул повыше?

Короче, ухнул. Под ногой в яме почувствовал что-то мягкое, живое, оно вывернулось из-под моей ступни, взвизгнуло, по ноге еще кто-то пробежал. Я стал судорожно вытаскивать ногу, пока ее там очередные ползуны или вьюны не ухватили и не утащили под моховое одеяло. Лег на спину, потянул ногу, вытащил, тяжело выдохнул, вытер пот со лба. Над головой среди пушистых ветвей промелькнул кусочек серого неба с одной маленькой звездочкой.

Митька ускакал вперед, даже не услышал, как я застрял. Я крикнул ему вслед. Через минуту где-то впереди затрещали кусты, Митька возвращался.

— Ты чего? — спросил он.

— Провалился. Ну и передохнуть сел.

Митька осмотрел дыру, оставленную моей ногой, отшатнулся.

— Ох ты ж! — вскрикнул он. — Ты прямо в гнездо встал!

— И чего? — не понял я, поднимаясь.

— Чего-чего! — передразнил он. — Сматываться надо поскорей! Сейчас они соберутся всей стаей, вылезут искать обидчика!

Я смотрел на Митьку, решая, он правду говорит, или опять решил меня проучить?

Попытался пояснить произошедшее.

— Митька, они там перепугались все, разбежались. Скорей всего это какие-то хомяки, или кроты, не знаю.

— Вот! — включил Митька наставительный тон. — Не знаешь, а говоришь! Это краксы! И не какие не хомячки!

Я поднялся, отряхнул прилипшие к штанам ветки и мох.

— Опять ты загадками говоришь, Митька. Поясни, кто такие эти краксы? Очередные мутированные формы растений или животных?

— Это черви! Давай быстрее отсюда, они могут вылезти из любого места — ногу оттяпают только так!

— Черви ногу оттяпают? Чего ты такое говоришь!

Но Митька уже прыгал, хотя и не так высоко. Я запрыгал за ним.

Прыгая, Митька продолжал.

— Они потому так и называются, что грызут все что можно! Да еще и с таким звуком «кракс-кракс». Поэтому мы их так и назвали!

Я спросил.

— Они что, и железное дерево грызут?

Митька остановился перевести дух, обернулся.

— Да они даже камни грызут! — он замотал головой, вздохнул тяжело. — И когда же ты осторожнее станешь? Ты не в Городе, ты в Лесу! А он живой и опасный!

Я решил оправдаться.

— Да что ты, как с маленьким! Я все делал, как ты — прыгал след в след!

— Ну, значит не так прыгнул! Никифор же прыгал и ни разу не провалился! А у тебя всё через пень колода!

— Да причем здесь твоя колода! — возмутился я, хотя и понимал, что зря. — И вообще, я не Никифор, если ты не забыл!

Митька посмотрел на меня с сомнением.

— Вообще-то, тело у тебя Никифора, если ты забыл.

Я махнул на него рукой. Учитель тоже нашелся. Понимаю, что сам виноват. И сколько мне еще времени понадобиться, чтобы стать настоящим Никифором?

Я вспомнил про рацию.

Ушли мы не далеко, но из оврага будет связь, я не знал. Надо проверить.

Я стал шарить по поясу, заглянул в мешок, всего себя ощупал — нет рации!

Митька в это время внимательно глядел по сторонам, шикал на меня, чтобы я не шуршал.

— Что такое? — спросил я, прекратив свою возню.