Игры богов (СИ) - "Avadhuta". Страница 34

Я периодически наведывался в офис альянса, но там всё шло нормально и без моего вмешательства. К полудню я отправился на встречу с Кощеем в указанную точку.

К моему удивлению, Санёк всё ещё находился в списке участников Игры Избранных, да и на месте встречи тоже присутствовал. Видимо, догадался, что за задание нам выдали, или Перун подсказал. На этот раз мы собрались в пустынной местности, поросшей жухлой травой.

Как только я проявился, сняв невидимость, как рядом появился и Метатрон. Мы уставились друг друга, а жрец демонстративно уселся на камень и достал из ниоткуда стакан с попкорном. До полудня было ещё десять минут, так что он явно рассчитывал насладиться зрелищем разборок между мной и магом.

Маг эти ожидания подтвердил, окутавшись дополнительным щитом и приготовившись напасть на меня.

— Похоже, это та самая ситуация, когда говорят: третий — лишний. — Надменно произнёс я, глазами указывая Метатрону на жреца. Тот чуть заметно кивнул.

— Согласен. — Ответил маг и тут же метнул в расслабившегося Санька заклинание, которое оплело свою цель множеством светящихся жгутов.

Я не стал разочаровывать своего временного союзника и долбанул по жрецу последним доводом. Защита жреца была почти идеальна. Но этого «почти» хватило для того, чтобы полтора миллиарда урона мгновенно обратили противника в дымящийся труп.

Странно. Я думал, от него даже пепла не останется. Во время прошлой встречи я просмотрел характеристики Метатрона, а сейчас просмотрел Санька. Согласно полученным данным, я не мог уничтожить мага с теми способностями, что у меня были. А вот жрец мне был вполне по силам. По крайней мере, это было так, основываясь на правилах игры, а не на наших реальных способностях.

Дымящийся труп вызвал у меня некоторые подозрения в его мёртвом состоянии, так что я решил довершить начатое, чтобы окончательно убедиться в том, что у нас на одного противника стало меньше. Я подхватил труп телекинезом и начал разрезать его на части и сминать в один ком, одновременно поливая всё это свои заклинанием «Пламенный привет». Метатрон с интересом наблюдал за похоронами. Наконец, от жреца осталась только кучка пепла, которую я демонстративно развеял в воздухе.

Задуматься, чем бы ещё развлечься до появления Кощея мне не дали, поскольку означенный Кощей вышел у меня из-за спины и с преувеличенным вниманием посмотрел, как оседает пепел.

— Что ж, я вижу, вас осталось только двое. Так что пора уже дать вам настоящее задание. — Я и мой соперник собрались, морально подготавливаясь к божественному откровению. — Метатрон, ты должен найти и забрать остатки меча, которым был убит Гримнир. — Маг согласно кивнул, похоже, отлично понимая, о чём идёт речь. — Ты же, Нелепая Смерть, должен доставить сюда сердце мёртвого бога.

Речь идёт об источнике лунного серебра? Вроде, всё сходится. Вот только как я туда попаду?

— Чего ждёте? Может, кому-то нужна моя помощь? — С насмешкой поинтересовался бог.

— Помощь не помешала бы. — Признался я. — Достаточно будет, если я смогу применять магию в окрестностях шахты.

— На этот счёт можешь не беспокоиться. С магией у тебя всё будет в порядке. — Успокоил меня Кощей.

Ну, тогда, действительно, особых проблем возникнуть не должно.

— Тогда жду вас тут завтра ровно в полдень. И помните, мы возлагаем на вас все свои надежды.

Вечно насмешливый голос бога на миг стал предельно серьёзным. А значит, это ещё далеко не конец. Я кивнул в ответ и переместился в Луногорск.

Я не стал задерживаться, а сразу полетел к шахте лунного серебра. Следовало распечатать её и добраться до сердца Гримнира. Как и обещал Кощей, переход в зону подавления магии не вызвал у меня особых проблем. Разве что управляемость телекинезом слегка снизилась. Я использовал на себе познание сути, чтобы узнать о причинах своей исключительности. Всё оказалось просто. Божественная энергия, поглощённая мной из артефакта Ракраста, дала мне некоторый иммунитет к воздействию божественных сил.

Подлетев ко входу в шахту, я обнаружил пост из десятка эльфов. Я объявил им, что своей царской, а также кровавой божественной волей конфискую шахту и всё её содержимое. Эльфы перечить не стали, а покорно отошли на безопасное расстояние. Тем более, что у них магия не работала, и противопоставить мне они могли только обычные луки со стрелами.

Вход внутрь горы был закрыт стеклянной стеной также, как и в моё прошлое посещение. Я попробовал воздействовать на неё телекинезом, но не добился вообще никакого результата. Идея скормить стену червям-зомби провалилась, поскольку червь сдох, едва я вытащил его из домена.

Мдя. Долбление стены огромным валуном, который я смог найти внизу ущелья, результата не дало. Если не считать, конечно, результатом разбитый в гравий валун и пару царапин на поверхности стекла.

Не хочет по-хорошему, будем по-плохому. Я сел и начал думать, за одно осматривая стену с помощью шарингана. Магии в ней не было никакой. Только банальный монокристалл оксида алюминия, то есть бесцветный сапфир, не имеющий ни одного дефекта во внутренней структуре.

Может, ну её эту стену, и просто прокопать отдельный ход в стороне? Но более подробное исследование показало, что порода, из которой состояли горы, значительно отличалась как от стекла, так и от того камня, что я нашёл внизу. Она вся была пропитана божественной энергией, что придавало ей дикую прочность и устойчивость к магическому воздействию. И как я тогда умудрился её в бездонную топь превратить?

Ответ, как всегда лежал на поверхности. Покопавшись в своих заклинаниях, я нашёл там так ни разу толком и не использованное бытовое заклинание превращения твёрдой горной породы в жидкость. У магов проблема со стеной возникала из-за невозможности использовать магию. У меня же такой проблемы не было, так что я прислонил руку к стеклу и из-под неё потекла струйка вязкой жидкости, что через несколько секунд застывала, образуя белую кристаллическую массу. Я начал откидывать отходы в сторону телекинезом, постепенно углубляясь в породу.

Несмотря на кажущуюся высокую скорость, мне понадобилось больше получаса, чтобы проплавить себе небольшое отверстие в стене. Это даже не было проходом. Скорее, это походило на дыру, прогрызенную червяком в яблоке.

Внутри шахты меня встретил десяток измождённых людей, оставшихся тут охранять королевскую собственность. О смерти короля и моём величии они не подозревали, так что набросились на меня с мечами и топорами, за что были беспощадно кремированы. Некогда мне с ними разбираться. Надо будет — через мою дыру выберутся. Или пусть тут сдохнут. Мне всё равно.

Я пошёл по уже знакомым мне коридорам, добравшись до бронированной металлической двери, закрывавшей путь вглубь шахты. Оценив толщину металла телекинезом, я на пять минут отвлёкся, сходив на склад лунного серебра, где конфисковал в пользу бедных не менее сорока килограмм этого драгоценного ресурса.

Вернувшись к двери, я изучил устройство запора и проплавил ту его часть, что управлялась конструкцией замка. Как всегда, многотонная дверь в метр толщиной в конечном счёте фиксировалась стопором диаметром меньше мизинца. Без защитных заклинаний гномья сталь не стала для меня препятствием, так что я сломал замок и телекинезом отодвинул удерживающие дверь запоры.

Путь вниз оказался неблизким. Я всё спускался и спускался, а ход впереди всё петлял и петлял. К счастью, за тысячу лет даже сверхпрочный материал пола слегка сточился, так что я достаточно легко мог найти следы «шахтёров», не таскавших лунное серебро на своём горбу, а кативших его в тележке со стальными колёсами.

Наконец, в самом сердце гор я обнаружил большой зал, в центре которого находилась цель моего задания.

Сердце мёртвого бога выглядело как огромный округлый рубин неправильной формы метра три в диаметре. Он светился тусклым багровым светом, пульсирующим с частотой примерно один удар в пять секунд. Эта штука висела в воздухе на высоте в несколько метров, а из её поверхности сочилась тёмная жидкость алых тонов. Она густым потоком стекала вниз, постепенно сворачиваясь и принимая форму лунного серебра. Несколько сталагмитов из этого металла поднимались почти до самого сердца, принимая на себя поток крови. Внизу под сердцем располагался бассейн, где кровь и лунное серебро перемешивались и застывали фигурными разводами.