Надоевшая (СИ) - Котляр Сашетта. Страница 37

— Ты сам предлагаешь мне тянуть время? Это по меньшей мере… нелогично.

— У нас его достаточно. Пока твой ненаглядный любовничек и его мудак-папаша оторвутся от, к несчастью, вышедшей из комы мамаши, я успею и все тебе рассказать, и отснять пару занимательных видеороликов special for Maxim. С тобой в главной роли.

— Алла Георгиевна была в коме!? — состояние собранности и логичности слетело с меня в мгновение ока. — Почему я об этом ничего не знала? Что ты с ней сделал?

Эта замечательная, добрая, отзывчивая женщина… Да как у него вообще рука на нее поднялась?! Тупая зацикленная на себе мразь, она же ни в чем не виновата была! А я-то думала, что Белоусовы ее куда-то отдыхать отправили от греха подальше и не решалась спрашивать, где она! Меня затрясло то ли от злости, то ли от страха. Одно утешало: если она вышла из комы, то скорее всего ее жизни больше не угрожает опасность. Невольно вспомнился все тот же подслушанный в кабинете разговор. «Возомнила, что может заменить мне мать. Можно подумать, это возможно вообще!» Вот почему Спайк тогда психовал! Невольно закралась мысль, что эта реплика была единственной настоящей в его пламенной речи. Или нет? Денис с явным удовольствием наблюдал за быстро сменяющимися на моем лице противоречивыми эмоциями, выдерживая какую-то убогую театральную паузу. Наконец, он протянул.

— О, я смотрю, ты заинтересовалась? — в его голосе была уйма язвительности, резко контрастирующей с видом грязного бомжа, которого он из себя сейчас представлял.

— Ты ответишь или так и будешь ломать комедию? — если бы взглядом можно было убивать, то от моего «обожаемого» похитителя остался бы сейчас один пепел.

— Мне просто нравится твой пламенный гнев. Он такой бесполезный! Так ты хочешь узнать, что было с мамашкой твоего ебаря, и что будет с тобой, или предпочитаешь язвить?

— Хочу, — вынужденно признала я, еще больше желая этому ненормальному провалиться куда-нибудь на девятый круг ада. Даже интересно, он правда такой ушибленный, или в нем зарыт недюжинный актерский талант? Я его видела в роли пай-мальчика, в роли безумного маньяка и вот сейчас, в роли любителя пафосного фарса. То, что все эти личины — один мстительный школьник плохо укладывалось в голове. Как и то, что он собирался рассказать мне занимательную историю, а потом, по всей видимости, пытать и насиловать на камеру, чтобы было, что отослать Белоусову. Причем, если у него есть хоть капля мозгов, то он сначала отснимет свою видеоэпопею, потом прикопает меня где-нибудь в лесополосе, и только после всех этих приготовлений начнет высылать отснятое адресату. Все происходящее казалось абсурдом, в него просто не верилось. Нормальные похитители (звучит уже абсурдно) либо молча пытают, либо толкают пафосные речи, но чаще всего — общаются с пленниками на уровне «иди туда — я тебе пожрать принес — двинешься убью». И требуют за них выкуп, или показывают своим врагам без тесного общения с ними. По крайней мере, мне так казалось. Долбанный абсурд! И Денис, с его странной склонностью к внезапным изменениям манеры поведения.

Непредсказуемый подонок, являющийся предметом моих лихорадочных мыслей, тем временем встал со своего «трона», медленным шагом подошел ко мне, взял за подбородок, и пристально заглянул в глаза, из которых брызнули слезы от нестерпимой вони из его пасти.

— Ну, тогда поцелуй меня — и я тебе все расскажу, — заявил он, и я задрожала от омерзения.

— Иди на хуй, — не стесняясь в выражениях ответила я. — Меня же стошнит прямо здесь.

Агатов хрипло рассмеялся, и, шепнув мне на ухо «на то и расчет» впился в мои губы. К горлу подкатила тошнота, но я сдержалась. Не хотелось, чтобы следы рвоты остались на одежде, которую я возможно не смогу сменить до самой смерти. Это тоже было абсурдно: бояться не сдохнуть, а сдохнуть в неподобающем виде. Когда он, наконец, оторвался от моего многострадального рта, оставив после себя омерзительный вкус давно нечищенных зубов, я смотрела на него уже не только с ненавистью, но и с отвращением. Дениса, казалось, это до странного забавляло. Он отшел от меня и язвительно констатировал.

— Оу, извини, не было возможности принять душ зимой на даче без санузла. Как я мог так тебя обидеть?..

Я лишь закатила глаза, пытаясь демонстрировать свое безразличие к его странным поступкам и поведению. Денис не повелся, но сел обратно на свой «трон» и, наконец, начал рассказывать, что же он натворил.

— Так вот. Мамочка твоего дорогого Спайка провалялась в коме последние полгода, даже больше. Пожалуй, она в ней… с июля. Я в июле организовал ей автомобильную аварию. А началось все давно, на самом деле. Отец этого мудака крыса и предатель. Они с моим папой дружили и вели вместе какие-то дела в девяностые. Только вот папа сел, а этот подонок — разгуливает на свободе, и к тому же имеет кучу денег, ездит в Москву и по заграницам и даже не вспоминает о каком-то там Агатове. Ему плевать. Знаешь, меня всегда это бесило. Я ношу обноски, как, кстати, и ты, усердно учусь, стараюсь поменьше обременять маму, и всякое такое. А он… У него своя тачка, в каждый день рождения он закатывает вечеринки, у него есть все, все, что должно было быть у меня!

— Это называется зависть, Дэнчик, — не удержалась, и съязвила я, естественно, схлопотав за такую наглость по лицу. Впрочем, меня даже порадовал этот пока не проявившийся фингал под глазом: он означал, что я попала в точку. Сделал гадость — сердцу радость, помирать — так с музыкой и так далее и тому подобное. В общем, это была увенчавшаяся успехом попытка стереть ухмылку с его грязной физиономии. Денис, правда, продолжил свой рассказ так, словно я его и не перебивала.

— Так вот, меня всегда это бесило. Но долгое время я ничего не мог с этим поделать. До того момента, как мне пришло решение. Тогда я оставил в почтовом ящике его папаши записку, где говорилось, что его родные и близкие ответят за то, какая он поганая мразь. И сынку его примерно то же самое отправил. Они не приняли полученные письма всерьез, просто посмеялись над ними, как я понимаю. Только вот все изменилось, когда эта баба, его жена, Белоусова-старшего, попала в аварию на абсолютно ровном участке дороги. Не буду тебе рассказывать, как я это сделал, но это был я, можешь не сомневаться. Потом досталось одной из секретарш, которая дружила с твоим любовничком, у нее «случайно» сгорел дом, и каждый раз я оставлял им записки, напечатанные на компьютере. После секретутки они поняли, наконец, что они не нравятся кому-то конкретному, и этот «кто-то» задумал мстить. Думаю, тогда-то мелкая мразь Максимка и решил избавиться от тебя и Розы, для вашего же блага. Идиот! Когда Марина перешла к нему на работу, у нее оказался доступ к гораздо большему количеству информации. Можешь себе представить, как я обрадовался?

— Как… как ты вообще ее нашел? — попробовала я задать крайне интересующий меня вопрос. Агатов торжествующе ухмыльнулся, явно радуясь, что завладел моим вниманием.

— Она сама меня нашла. Как — не знаю, но она оказалась крайне ценным приобретением. Даже тогда, когда она работа в доме Стаса, я постоянно узнавал у нее полезнейшую информацию. Например, примерное расписание старой шлюхи, которую Спайк называет своей матерью. А уж после того, как она перешла к нему… Если бы не это, тебя бы здесь не было. Я верил байке про оказавшееся слишком слабым здоровье, которую они скормили школьному руководству. Вернее, поверил бы, если бы не Марина. Чудесная девушка. Хочешь знать, что я с тобой сделаю, кстати? — на сей раз ухмылка была плотоядной.

Я устало вздохнула, скрывая за этим лихорадочное обдумывание так неосторожно выболтанной этим ублюдком информации. Сам ублюдок нетерпеливо тряханул меня, схватив за плечи. Для этого ему пришлось снова встать со своего «трона», что несколько снижало накал пафоса, но, похоже, ради того чтобы указать мне на мое место он был на это готов. Пришлось отвечать.