Пир теней - Рид Анви. Страница 39

Юри подошла к Соно и взяла его за руку, а любопытные моряки, заинтересовавшиеся историей, стали рассаживаться на палубе.

— Мы влюблены друг в друга. — Ее лицо сделалось мягким и невинно-милым. — Мы скрывали это и каждый день боялись того, что нас за это убьют. Любовь в клане запрещена. Господин отрезает всем мужчинам яй…

— Да-да, подтверждаю! Со мной один такой говорил. — Глаз поморщился от представленной боли и скрестил ноги, пряча то, о чем они говорили.

— Мы нашли в себе силы бежать. Хотим начать новую жизнь на Схиале, купить домик, продавать на рынке кофты. Соно у меня отлично умеет вязать. А еще я… — Юри выдержала драматическую паузу, — хочу найти родителей. Я не видела их семь лет. Не знаю, живы ли они, примут ли меня такую обратно. Надеюсь, что они все еще меня ждут.

Тут она не врала и, смахнув слезу, посмотрела на Октава. Моряки высмаркивались в свои рубашки и вытирали мокрые лица. Рассказ Юри растрогал их, и, кажется, капитан тоже ей поверил. Он откашлялся и убрал мушкет за спину.

— Им и так досталось, Октав. Посмотри только на болезненный вид этого парнишки. — Глаз, утирающий слезы, опять указал пальцем на Соно.

— Да уж… — Капитан поморщился, осмотрев его, и обратился к Юри: — Немой, что ли?

— Говорящий, — ответил вместо нее ниджай.

Его низкий, грубоватый голос и безэмоциональное лицо заставили всех замолчать, но спустя секунды по кораблю разлетелся громкий смех, сливавшийся с криком чаек, сидевших на мачте.

— Ладно, не тронем мы вас. Мне не нужны проблемы с Ренрисом, и если вдруг ты… — Он замолчал в ожидании.

— Юриэль, — дополнила она.

— Если вдруг ты, Юриэль, соврала, то, надеюсь, вспомнишь о моей доброте, когда будешь докладывать Ренрису о нашем корабле. Мне на самом-то деле плевать, что у вас там творится, в вашей секте. Мне платят, и много, а все остальное меня не касается.

Октав вернулся к штурвалу, согнав подменявшего его матроса, и достал компас из широкого кармана плаща.

— А еще, Юриэль, мне нравится, когда на моем корабле все заняты делом. Смекаешь?

Этой ночью Соно и Юри вспоминали вчерашнее утро с улыбкой. Они плыли уже два дня и, несмотря на усталость, качку и тошноту, радовались тому, что сейчас у них все складывается хорошо. Глаз вручил Юри швабру с ведром и заставил перемыть палубу и каюты, в одну из которых их и поселили. А Соно штопал всем рваную одежду и дырявые паруса. Моряки после рассказа Юри обрадовались новой швее на борту, решив, что раз вязать умеет, то и шить тоже, и завалили его непригодными для носки вещами.

Сегодня беглецы весь день ловили рыбу, которую подали на ужин. Он, кстати, был ужасным. Линь оказался неумелым коком, и то варево, которое он приготовил, было невозможно есть. Разваренная солонина со специями и кусками рыбы подавалась в тухлой воде, разбавленной ромом. Пахло это хуже, чем покойники, тела которых разлагались на скалах рядом с «Или». Да и пить тут было нечего. Вода из бочек, зеленоватая на вид, пахла уксусом. Юри эти два дня питалась лишь сухарями, а Соно ел засоленный лимон, боясь подхватить цингу, которой его пугали.

К их удивлению, команда моряков оказалась радушной и вежливой. Глаз попросил у Юри прощения и дал свою бандану, которая укрывала ее голову от солнца, а капитан пригласил их вчера перед сном к себе в каюту. Угостил кислым сыром, пряным ромом и все пытался выведать секреты Ренриса и клана. Путного они ничего не рассказали, где-то соврали, что-то приукрасили, оставляя возможность Октаву пофантазировать. Сами же узнали, что этот корабль возит одежду и другие вещи из «Или» на Схиалу. Там команда передает все наемникам, которые торгуют этим добром на рынке. Один из них рассказал им легенду о своем господине, в правдивости которой Юри не сомневалась. Моряки любили ее рассказывать на ночь, пугая своих пьяных друзей перед сном, а сейчас, за ужином, решили позабавиться над Соно и Юри.

— Ренрис Бад — жестокий убийца, не имеющий сердца. Он сам себе его вырезал и скормил воронам, а пока они ели, пил свою кровь.

— Давай ближе к делу, Глаз.

Старик стоял в начале длинного стола, держа в руках свечу, которая отбрасывала жуткие тени на его лицо.

— Когда-то Ренрис заставил голодать целую семью, заперев ее в клетке. Люди медленно умирали от истощения, умоляя дать им немного воды. Родители просили накормить хотя бы детей, которые своим плачем действовали Баду на нервы. Тогда Ренрис повесил мать с отцом на дереве и поджег, заставив двух маленьких мальчиков смотреть на обугленную плоть. Дети перестали плакать, когда получили заветный кусок мяса, но вновь горько зарыдали, когда узнали, что съели собственных родителей. После этого он сжег и детей.

Глаз замолчал в ожидании испуганных вздохов, но Юри и Соно знали эту легенду. А еще им было известно, что те люди были семьей Бада. Но все же где-то в глубине души хотелось верить в то, что это выдумки, ведь невозможно быть настолько ужасным человеком. Глаз понял, что напугать их не получилось, и принялся рассказывать веселые истории, которые приключились с ним и командой. На этой ноте Юри и Соно вышли на палубу, где прохладный ветер раздувал паруса, а луна вела корабль по своей белой, прочерченной в воде дорожке. Они подошли к борту и облокотились на него, подставляя лицо свежему морскому воздуху. Внизу тихо шумел океан, обнимая корму темной водой.

— Волны — это сердцебиение моря, — прошептал Соно.

Юри наклонилась и потянулась к воде, повторяя движения волн рукой.

— А море — это сам святой Ар. Вот бы коснуться сердца великого олхи, — прошептала она.

Юри мечтала и улыбалась, передавая свое воодушевленное настроение Соно. Ветер играл с его длинными, собранными в хвост волосами, он щурился и тихо, медленно дышал. Она и не заметила, как начала любоваться им, подстраиваясь под ритм вдохов и выдохов. Ей захотелось ощутить этот аромат ночи так же, как чувствовал его Соно.

— Жаль, что я не Ар. — Он посмотрел на нее.

Юри быстро отвернулась, чтобы не встретиться с ним взглядом, и постаралась перевести тему:

— Почему Чёрный океан называется именно Чёрным?

— Песок — это прах погибших моряков и кораблей.

Соно знает ответ на все. Это поразительно. Юри вновь поймала себя на мысли, что ей очень повезло с другом.

— Соно, что будет, когда я найду свой дом?

— А разве ты не дома?

— Не смеши, — не поняла она его. — Это корабль, который вот-вот развалится.

— Дом — это не место, а люди, которые рядом.

Он продолжал смотреть на нее своими черными глазами, в которых отражалась белая луна. Соно, как обычно, прав. Все эти семь лет она была дома, потому что была с ним. Но, кажется, скоро их пути разойдутся, и этого она начала бояться так же сильно, как и того, что семью она так и не найдет.

— Что будет, когда я найду отца и брата?

— Счастье. Ты станешь счастливой.

— А ты?

— И я.

В его взгляде было море нежности, и сейчас ей хотелось пойти ко дну Чёрного океана, но она уже начала тонуть в глазах Соно. Ее сердце заболело от грусти и боли. Она желала, чтобы эта ночь не заканчивалась.

— Ты хочешь уничтожить клан. Зачем?

— Клан убил моих родителей.

— Я… я не знала, Соно. Прости, — она замялась, но все равно продолжила разговор: — Так, получается, это — месть?

— Это — спасение.

— Кого?

— Детей.

На его лице не отразилось ни одной эмоции. Он был серьезен и, как обычно, немногословен.

— А как ты планируешь это сделать в одиночку?

Юри понадеялась: он скажет, что будет не один, а с ней. Она бы сразу согласилась. Ей очень хотелось помочь ему, так же как он сейчас помогает самой Юриэль.

— Принцесса. Она поможет.

В груди кольнула ревность. Это чувство Юри не нравилось, и, не желая продолжать этот разговор, она подняла голову, устремляя взгляд в чистое звездное небо. Ей хотелось обидеться на друга, но его шершавые пальцы, заправившие ей за ухо волосы, растопили ее сердце.